Сердце на двоих. Мужу оставалось жить считанные часы...

Алина молчала когда прощалась с мужем в последний раз – так ей тогда казалось. Вердикт врачей звучал приговором: угасает, медленно, но неотвратимо. Она покинула клинику, словно тень, опустошенная до дна, все еще ощущая фантомное тепло его пальцев на своей ладони.

Пока Алина была рядом с Марком, она казалась высеченной из гранита. Ни тени страха, ни проблеска отчаяния. Улыбалась, травила какие-то неуместные шутки, излучала показной оптимизм:

— Ну же, потерпи еще немного, родной, — шептала она, невесомо касаясь одеяла, укрывавшего его исхудавшие плечи. — Скоро все это закончится. Поднимешься на ноги — и махнем в «Ампир». Помнишь, где мы праздновали свадьбу? Я надену то самое, твое любимое, изумрудное платье… И будем только мы, вдвоем, как в самом начале. Никакой толпы, никакой суеты. Представляешь?

Марк едва заметно улыбался в ответ, но силы говорить почти покинули его. Дыхание давалось с трудом, голос превратился в едва уловимый шепот. Его тело, когда-то полное энергии, иссушила болезнь, а вокруг монотонно пищали медицинские приборы, скрупулезно отсчитывая каждый удар сердца — словно вели обратный отсчет его жизни.

Алина держала лицо, пока была с ним. Но стоило ей закрыть за собой дверь палаты и оказаться у парадного входа клиники, как силы разом оставили ее. Она рухнула на ближайшую скамью, ноги отказались повиноваться, и слезы, обжигающие, горькие, как сама безысходность, хлынули неудержимым потоком.