ВЕРНУТЬСЯ В СТАРЫЙ КРЫМ…

«- Старый Крым, ты был для меня когда-то «городом моей мечты», - там, в который я хотела и не надеялась попасть. Там жил Александр Степанович Грин, автор удивительных рассказов, стоявших особняком в русской литературе. И, главное, - автор романа «Бегущая по волнам». Читая его, видишь воочию его фантастическую таинственную героиню, Фрези Грант, бегущую по волнам к пленительному и недоступному острову, вошедшую в легенды; спасаемую гибнущие корабли, вмешивающуюся в реальные судьбы героев романа.
Такова была для меня, с 1930 года, романтика Старого Крыма. Я переехала в этот город мечты в июне 1966 года – и к крайней его притягательности прибавилось столько новых! Теперь, рассказывая о любимом – уже моем – городе, хочется начать сначала.
Мы приехали на машине втроем. Анастасия Ивановна Цветаева, старая и уже известная писательница, Нина Константиновна Бальмен-Бруни – и я, никому неизвестная, но пишущая и печатавшаяся подруга Асеньки Цветаевой, примерно ее возраста.
Приехали на несколько часов – и прямо в дом поэта Григория Петникова, с которым были знакомы. Радушно принятые им и его красавицей женой, пошли на кладбище вместе с Григорием Николаевичем.
Анастасии Ивановне хотелось поглядеть на могилу известной авантюристки XVIII века, француженки Де ла Мотт, нашедшей последнее убежище в Старом Крыме; главное же, она надеялась разыскать могилу своего первого мужа, Бориса Трухачева, умершего в этом городе от тифа в 1919 году. Кладбище с тех пор сильно изменилось и, к сожалению, нельзя было найти и следов прежнего. Могила Де ла Мотт оказалась близкой к церкви и в 1966 году еще не уничтоженные латинские буквы необычной у нас фамилии покойницы. Эта достопримечательность была мне неинтересна. Меня влекло другое: место, где похоронен Александр Грин.
Громадное дерево укрывало своей кроной заботливо охраняемый уголок. Темный камень, на нем небольшая фотография и подпись – А. С. Грин. Так было в 1966 году. И на нижней ветви дерева – трогательный лоскуток – красный, яркий – детская дань автору «Алых парусов». Говорят, эти знаки памяти оставляют здесь ребята, приезжающие с экскурсиями.
Так было в 1966 году. Почему и кому понадобилось все изменить, исказить, обездушить? Почему вместо скромного траурного камня, поставленного любящей волей и заботой жены, кто-то осмелился воздвигнуть статуэтку пляшущей девицы, якобы символизирующую Бегущую по волнам? Можно было б, если скульптору хотелось именно такого воплощения своей фантазии, поставить ее в одном из музеев Грина. Не нарушая воли той, которую Грин называл именем другой героини романа «Бегущая по волнам» - Дези.
А тогда, когда мы вошли в ограду, мы увидели именно ее: на скамье слева от могилы сидела миниатюрная женщина в черном скромном пальто, скромной черной шляпке, пожилая, усталая – Нина Николаевна Грин. Заботница о могиле, как была заботницей о муже до самой его кончины, все 11 лет их совместной жизни. Для меня было радостью ее приветствовать в эту неожиданную первую встречу, потому что я уже слышала о ее преданности Александру Степановичу. И встреча эта, как я понимаю, была из тех, о которых народная мудрость сложила поговорку «на ловца и зверь бежит».
Это было самым значительным моим впечатлением от поездки в Старый Крым. О других, об очаровании самого городка с его цветущими садами, милыми улицами я еще буду говорить здесь. Многое было впереди – кроме одного, принятого тут же, твердого решения: лето которое только начиналось, провести здесь, пусть не у моря, которое так любила. Впереди было и более глубокое знакомство с Ниной Николаевной Грин и с ее судьбой. Знакомство и разговоры с М. В. Шемплинской – хозяйкой, у которой жила чета Гринов до года, проведенного уже в том своем домике, где ныне – его музей. Живые впечатления Шемплинской, человека неглупого и культурного, наблюдавшего близко жизнь этих своих жильцов, рассказ ее о горячей самоотверженной привязанности молодой Нины Николаевны к мужу.
- Я спросила как-то, - вспоминает Шемплинская, - Нина Николаевна, не трудно ли вам с супругом? Человек он угрюмый, любит одиночество, иногда выпивает… Живете вы бедно – трудно ведь? – А Нина Николаевна мне твердо: «Я его люблю – больше мне ничего не надо».
Милая, ласковая, поэтически-непосредственная жена стала для Грина вдохновительницей для всех трех героинь «Бегущей по волнам» - и, видимо, прежде всего прототипом Дези. Когда Грины поселились в собственном домике на улице Карла Либкнехта и Нина Николаевна подавала дневной чай в сенном сарае, Грин его называл «Чайная Дези».
Побывала я и в этом сарае-чайной, и в домике Грина с его более чем простой меблировкой у Нины Николаевны. Я пришла прочитать ей свой доклад о Грине, прочтенный публично накануне в городской библиотеке, на вечери памяти Грина – вечере, куда ее не пригласили.
Тогда к Нине Николаевне и власти города, и худшая, обывательская часть населения относилась резко отрицательно – и совершенно несправедливо. Много клеветы вылили на нее те, кто ее не знал, те, кому удалось покинуть город до оккупации фашистами. Говорили о ней как о предательнице – потому, что одинокая женщина, на руках которой осталась психически больная, к тому времени, мать вынуждена была как-то кормит ее и себя. Пришлось работать у немцев в типографии. Но, как доказывают воспоминания знавших ее в те тяжелые дни, работая так, она помогала как могла партизанам, держала с ними связь. Она спасла группу заложников, которой грозил расстрел, добравшись до Симферополя и защитив неповинных людей перед более высоким начальством.
Много хорошего, опровергающего ложные суждения и осуждения о Нине Николаевне я узнала от киевлянки Клии Александровны Первовой. Годы посвятившей работе над архивами, над биографией жены, позднее вдовы Грина. Незабываемы эпизоды из ее жизни с мужем в Старом Крыме, путешествие Нины Николаевны из Феодосии домой, в буран, когда автобус не шел из-за заносов, пешком рядом с конной почтой, и это – едва выписавшись из больницы после хирургической операции! – Потому что она обещала мужу вернуться именно в этот день…
Не могу перечислить всего, что узнала я о Нине Николаевна, о ее человечности, самоотверженности, героизме. И все это – благодаря Старому Крыму, где познакомилась и с Первовой, и с другими – теми, кто хоронил эту прекрасную женщину, с горькими слезами глубокого горя.
Ничего этого не было бы, если бы Старый Крым не очаровал меня с первого моего свидания с ним. «Ты лежишь на покатой ладони межгорья» - писала я в одном из своих стихотворений. Так именно я его и восприняла – на этой «ладони», на постепенно повышающемся плато. С одной стороны – с северо-запада – одинокий великан Агармыш защищает его от холодных ветров. А по другую сторону – вдаль уходят плавные, успокоительно мягкие очертания холмов, переходящих постепенно в голубую дымку гор. Перед ними – долина, пустынные поля, островки деревьев, а внизу речушка, извивающаяся, узенькая, светлая, едва бегущая по камушкам. А правее в той же долинке – уцелела ли? – Прям аллея могучих старых деревьев грецкого ореха, таинственная, величавая, древняя какая-то. Она мне говорила больше, чем настоящие древности города, остатки татарских его центров, мечетей, медресе, от которых почти ничего не осталось. Вот отдельные татарские водопроводные колонки, стоящие кое-где на перекрестках улиц, сохранили свой колорит и даже придают его на миг окружающим домам – белым, выглядывающим из садов. И взгляду на перекрестках, по крайней мере в верхней части городи, легко и привольно, ему есть куда лететь вдаль... <...>.»
АВТОР: Кунина Е. Ф. XX в.
Источник: Литературно-художественный музей Марины и Анастасии Цветаевых (город Александров) Владимирской области