Иван Афанасьевич Овчинников.

Он Поэт, прозаик, фольклорист. Один из основателей фольклорного движения в современной России. Родился 29 июня 1939 года в селе Нижний Ашпанак Чуйского района Алтайского края. Учился в Новосибирском педагогическом институте на филологическом факультете. В 60-е годы часто бывал в Москве, был дружен с Юрием Норштейном, Людмилой Петрушевской и многими другими деятелями искусств. В 70-е под руководством поэта Анатолия Маковского работал в одном из НИИ Академгородка. С середины 80-х годов работал в областном центре русского фольклора и этнографии, много ездил по стране в составе фольклорных экспедиций. Ивана Овчинникова называют одним из основателей фольклорного движения в современной России и знатоком и популяризатором сибирской народной песни.
Автор вышедших в Новосибирске книг: «Мил-человек» (1991), «Стихи» (2003), «То ли к нам, от нас ли» (2003), семи книг художественно-публицистической прозы «Записки из города» (2010-2013), изданных в Новосибирске. Член Союза писателей России.
писал так же, как говорил, а говорил — как думал — легко, по-народному, по-старинному, с шутками-прибаутками.
Нина Садур в своих воспоминаниях пишет об Овчинникове: «Сложно и даже скучно было – все эти восклицания, недосказанности, оборванности слов, которым писал Иван. Пока не написал знаменитое:
Флаг… флаг… флаг…
На ветру.
А утихло, и –
фла… фла… фла…
Ваня проник в самую середину простонародного языка, встал вровень с его движением (все его стихи движутся, не стоят на месте), написал о языке, что хотел в книге «Записки из города», а что не хотел, скрыл, потому что дальше уже тайное…»
Александр Иванович Денисенко, поэт, который участвовал вместе с Иваном Овчинниковым в ЛИТО Ильи Фонякова и других литературных объединениях пишет о нём следующее: «Он, Иван Афанасьевич Овчинников, — явление в русской литературе и фольклористике. Долгое время о нëм шумела Москва, и до сих пор ещë гуляет эхо в еë художественной элите. Человек, при жизни ставший легендой, определивший своим редчайшим литературным вкусом ряд направлений неофициальной поэзии и прозы, сам при этом сохранивший здоровую, «нечернушную» основу своего творчества и мировоззрения, без которых трудно представить себе культурную жизнь России.
Его поразительная эрудиция, энциклопедизм делали его мудрецом, видящим суть явлений, влияющим на судьбы дорогих ему людей легко и тактично. Что касается его литературных трудов (поэтических сборников, блистательных прозаических эссе в семи книгах «Записки из города», литературных статей и отзывов) — то это неисчерпаемый кладезь. Всë, написанное им, казалось бы, скромно-большое, как и сам он, однако же таково, что убери его творчество из памяти каждого из нас — и тьма сгустится».
По словам Денисенко, Овчинников «создал свой, отличный от других способ письма: моделирование текста неуловимыми переходами от слова к слову, от мысли к мысли через скопление и расстановку необычных слов при полном соблюдении принципа фазового соответствия всех компонентов данного текста с непрерывным количеством смыслов». При этом в позднем творчестве Овчинникова неимоверно сильно «тяготение к разговорной ритмике, к простонародной фонетике». «Иногда складывается впечатление, — пишет Александр Иванович, — что эти вещи ведут свое происхождение напрямую от русской архаики и аксиоматики и чуть ли не заимствованы непосредственно у самой природы».
Отношение самого Овчинникова к творчеству хорошо характеризует мудрая фраза, сказанная им: «Думаешь, литература, балет, живопись — это искусство? Нет, это занятия живописью, литературой. А искусство — это у кого искусней».
В июне 2013 года Иван Овчинников принял участие во встрече устного журнала «Сибирский кортасар», посвящённой Анатолию Маковскому.
Ушёл из жизни 18 февраля 2016 года.
В 2017 году в издательском центре новосибирского Союза писателей России вышло почти семисотстраничное собрание избранных сочинений Ивана Овчинникова «Я помню, помню всех, кого любил…»
В детстве
Хорошо в сентябрьской степи.
Кажется теплей, теплее лета.
Облако остановилось. Спит.
Облака другие потерялись где-то.
Спит, напоминая снег.
От его сияния простого —
тот уже, неизносимый свет
над желтеньем поля золотого.
Там, где на соломе по полям
еду я, а всё еще — поля всё.
А я маленький — легко снопам.
Можно до околицы валяться.
Без конца охота плыть и плыть
дальше, даже дальше дома
ехать по дороге, чувствовать теплынь
окликать ровесников знакомых.
Сад-от голай, совсем голай.
Да, вот едак-то считай
Мы остались, как соколы.
Во саду собачки лай.
По-Советскому восьмое
Сентября. Уже восьмо.
Дожжик девке чёлку моет.
Вон бежит, несёт письмо.
Град вчера по город-саду
Прохлестал, ранетки сбил.
Соберут, которым надо.
Я-то яблочек вкусил.
Кабы на город бы град-от
Высохло бы, дак-от – нет.
Нет, однако за ограду,
За черту летит, на хлеб.
И.А.Овчинников.