Как Гитлер превращался в наркомана На Восточном фронте после нападения на Советский Союз в 1941 году первитин использовался не очень широко. Расстояния были чересчур большими, бои затягивались, зима была слишком суровой — оказалось, что изматывающую войну с превосходящей немецкую Красной Армией невозможно выиграть с помощью таблеток. Да и для Гитлера, который принимал все больше все более сильных наркотических средств, средства химической стимуляции не могли быть спасением. Но он принимал огромные количества медикаментов, и в виде таблеток, и в виде инъекций — от своего личного врача Морелля: «С августа 1941 года по апрель 1945 года личный врач лечил Гитлера почти ежедневно. Есть записки Морелля о 885 из 1349 днях в этот период. В 1100 случаях речь идет о медикаментах, упоминается почти 800 инъекций». Не курит, не пьет, ест много овощей Наркомания Гитлера тоже была своего рода парадоксом: «Он не курит, он не пьет, он ест почти исключительно одни овощи, не прикасается к женщинам», — писал восторженный товарищ по партии об Адольфе Гитлере до того, как разразилась война. Но к концу 1944 года фюрер стал наркоманом, получавшим ежедневные инъекции от своего личного врача, который всегда был тут как тут, корпулентного доктора Тео Морелля, у которого до войны была процветающая частная практика на Курфюрстендамм (Kurfürstendamm) в Берлине. Холодный и нездоровый бункер На самом деле Норман Олер собирался писать роман об употреблении наркотиков в третьем рейхе. Но когда в архиве в Кобленце ему попались записки Морелпя, он понял, что впервые в жизни должен написать документальную книгу. Потому что просто-напросто не мог забыть о том, что личный врач день за днем записывал о своем «пациенте А», Адольфе Гитлере.«Холодный и нездоровый бункер» — так с озабоченностью писал доктор Морелль о штаб-квартире «Волчье логово» (Wolfschanze) в Восточной Пруссии, срединном пункте жизни Гитлера в три чудовищно плохих года с июня 1941 года. Когда германская 6-я армия в феврале 1943 года потерпела поражение под Сталинградом, и военная удача обернулась неудачей и отчаянием, в быстро стареющем Гитлере стали происходить физиологические изменения. Коктейля из гормонов, стероидов и витаминов становилось явно недостаточно, сделал вывод доктор Морелль. Переход на инъекции Летом 1943 года союзники высадились на Сицилии, Италия вот-вот собиралась переметнуться на другую сторону, а Красная Армия выиграла крупнейшее в военной истории танковое сражение с немцами под Курском. 18 июля доктор Морелль написал в своем дневнике о «пациенте А»: «Тело натянуто, как наполненное газом. Выглядит очень бледным, чрезвычайно нервный. Завтра чрезвычайно важная беседа с дуче». По словам Олера, именно в этот день Морелль сделал Гитлеру первую инъекцию эукодала — опиата и обезболивающего средства от фирмы Merck в Дармштадте, «прототипа дизайнерского допинга, обладающего необычайно сильным действием и удовлетворительным потенциалом эйфоризации, который был гораздо лучше героина, своего фармакологического двоюродного брата». Здоровье и настроение Гитлера сразу же стало настолько лучше, что он срочно потребовал добавки. Беседа с итальянцем и соратником, дуче Бенито Муссолини, прошла так замечательно, что Муссолини отложил свой переход на другую сторону. Медикамент X Неизвестно, сколько всего инъекций этого препарата было сделано. Морелль начал записывать медикамент в своих дневниках как «х». Олер исходит из того, что это короткий код эукодала. Существование в «Волчьем логове» становилось все мрачнее. «В темноте далекий от жизни диктатор избегал любой формы прикосновений. Действительность едва ли доходила до него. Единственное, что пробивалось через его щит, были кончики иглы личного врача, наполнявшего его кровеносные сосуды допингом из гормонов». Замена митингам Гитлер уже не мог вдохновлять публику на массовых митингах. Раньше контакт с ликующим народом давал ему массу энергии, а поскольку сейчас он был изолирован, то нуждался в химической замене, и это вновь усиливало его изолированность. 6 июня 1944 года, когда союзники перебрались через Ла-Манш, высадились в Нормандии и начали наступление на нацистскую Германию с запада, Гитлер спрашивал себя, как в бреду, было ли это большим вторжением, или нет. «Когда Морелль поспешил вколоть ему „X“, он сразу же успокоился, внезапно стал общительным, пришел в хорошее расположение духа, наслаждался днем, хвалил хорошую погоду, а всех, кто ему попадался на пути, добродушно хлопал по плечу». Отставка перед концом безумия Только 17 апреля 1945 года, за 13 дней до того, как Гитлер покончил жизнь самоубийством в бункере под зданием рейхсканцелярии, Морелль был уволен со своей должности личного врача. «Отправляйтесь домой, снимите с себя форму личного врача и ведите себя так, как будто Вы меня никогда не видели», — прорычал ему Гитлер. Перепуганный Морелль, страдающий от излишнего веса, испытывающий проблемы с сердцем, превозмогая одышку, как можно быстрее выкарабкался из бункера, позже в тот же день он перебрался на самолете из Берлина в Мюнхен, где его в конце войны обнаружили и арестовали американцы. Весной 1947 года его отпустили и оставили на улице перед зданием вокзала в Мюнхене, без ботинок, одетого в поношенный плащ. Медсестра из Красного Креста, наполовину еврейка, сжалилась над ним и отвела его в больницу в Тегернзее (Tegernsee), где он умер 26 мая 1948 года.