ПЕСНЯ – НА ВЕКА

Всё новое – это хорошо забытое старое. Спорным может показаться это изречение. Но в нашем случае оно как никогда уместно. Ибо песня эта – «Улетай на крыльях ветра» - столько раз терялась, находилась, забывалась, появлялась вновь и снова, раз за разом становилась популярной, что, наверное, на эту тему можно было бы спокойно защитить какой-нибудь там кандидатский минимум. Но мы оставим это дело на потом, - не место здесь: я расскажу вам лишь одну историю, которая, однако, в полной мере даст вам представление об этой «хорошо забытой старой» песне.
Было это вроде и недавно, но прошло уже с тех пор лет сорок, даже с лишним, - времечко летит. Посёлок Дебин: это в Магаданской области, - река у нас там протекает – Колыма, печально знаменитая в народе, - далеко это, конечно. Но, однако, наш посёлок – не забытый Богом уголок: жизнь бьёт ключом, - всего у нас в достатке: и в духовном плане, и в материальном, - жаловаться не на что. Ну, разве, что на климат: ведь у нас, как в песне – «девять месяцев зима, а остальное лето». А куда деваться? Мы – народ привычный, - и короткие три месяца тепла используем по-полной. Даже дома не живём, - живём в палатках: скверик возле стадиона, - там мы и разбили их. Удобно: просыпаешься, и сразу же на тренировку, - поле: вот, оно. Питаемся мы в ресторане «Синегорье», - нас там очень вкусно кормят, - а когда на выезде, то варим себе сами. Выезжаем часто: по району в основном, - в соседние посёлки: Ягодное, Спорное, Оротукан, - проводим там товарищеские матчи. В общем, мы довольны своей жизнью. Мы – это футбольная команда «Озорник» - сильнейшие в своём районе, - Ягоднинском, - да ещё и чемпионы Магаданской области: последние два года. Тренирует нас Николай Максимович Котляр – личность просто уникальная, - о нём даже статья была в журнале «Вокруг света», - тренер он, конечно, выдающийся. Тренирует он ещё и взрослую команду, - правда, без особых достижений, - ну, конечно: с нами-то Максимыч занимается без выходных, с утра до вечера, - а с «мужиками», как придётся. Только вот вратарь – Олежка Федосеев – постоянно с нами: он стоит за мужиков, но тренируется у нас.
И как-то раз: в июне это было, поздно вечером, - хотя на улице светло было, как днём: такая благодать – белые ночи, - мы играли «двусторонку». Ну, и под конец игры уже я попросил замену: тренер знал уже, что я иду в кино. Один, причём, - друзья со мной идти не захотели: «Что?.. Фильм-опера?.. Да, ну его!..» - не интересно было им. «Но это же «Князь Игорь» - одному идти не очень и хотелось. «Да, какая разница?.. Там будут петь, наверное». Ну, что ж теперь?.. Пошёл один. И тут, смотрю: замену просит и Олег, - с ворот снимается и вслед за мной, - по направлению к кинотеатру «Радуга». «А ты куда?» «В кино». Как хорошо, - ну, значит, не один такой я.
Человек 15, может, кроме нас с Олегом в зале ещё было, - прямо скажем: пусто. Опера, как оказалось, интересовала далеко не многих, - и меня, признаться, тоже. Музыкой я увлекался, даже очень: и практически – уже
пытался, и теоретически – имел уже немалое количество пластинок, - только вот пока что мимо оперы. А этот фильм интересовал меня скорее, как любителя истории, - к тому же эта тема вызывала у меня особый интерес. Я отрицал уже тогда сам факт существования так называемого «татаро-монгольского ига» на Руси, - считал всё это абсолютной выдумкой, - и в половцев, конечно, тоже я не верил, - равно, как и в древность «Слова о полку Игореве»: начитанный я был уже. Вот и присели мы с Олежкой в пустом зале, - начали смотреть кино, - вот и «присел я ему нА ухо»: «Смотри. Вот, видишь, это половцы. Завоеватели они, - такие грозные, - их много: целая орда, ты понял?.. Но никто не говорит, откуда эти половцы взялись. А их зовут меркитами, на самом деле, и пришли они с пустыни Гоби, - до Путивля, где живёт князь Игорь, это в-общем-то недалеко: примерно 8 тысяч километров. Ну, и как могло их занести в такую даль?.. Они водобоязнены: для них преодоление любой речной преграды – неосуществимо. И они в своей пустыне ездят на верблюдах, - нет у них коней. И нет у них религии, - вообще, - и городов нет, государства тоже нет, - и не было, и быть не может – дикие они, - отсталые!.. У них нет экономики, отсутствуют какие-либо промыслы, - да и, вообще, их очень мало там живёт, в пустыне этой!.. Вот, какие с них завоеватели?..» Олег кивает головой: мол, ни какие, - нет, - это смешно, - ага, ага. А я ему ещё один весомый аргумент: «Они на самом деле – монголоиды, - меркиты эти, - в фильме тоже: видишь, узкоглазые?.. А в древних русских летописях почему-то их рисуют рыжими, - ведь слово «полова» по-русски означает, что? Солома!.. Европейской они были внешности!..» И тут Олежка удивил меня: «А может, это были венгры?..» «Кто?..» Я рот раскрыл от удивления, - не ожидал: молчал ведь, лишь поддакивал, и тут вдруг, на тебе: «Мадьяры».
Ох, ты ж!.. И меня вдруг осенило: да, конечно, - это были венгры, или «унгры», или даже гунны, - это всё они – мадьяры. Это, значит, что Иосиф Скалигер, придумавший всемирную историю в конце XVI века по заказу Ватикана, нарочито перенёс «великое переселение народов» в древность, - на тысячелетие назад, - тогда как гунны и Атилла были в средние века. Мадьяры ведь откуда вышли?.. Из Сибири. Их ближайшие сородичи – это наши пермские вогулы, ныне именуемые «манси». А ведь от Перми до Киева, что называется: «рукой подать», - и несравнимо ближе, чем от Гоби. Ничего себе!.. Я прочитал от корки и до корки многолетнюю подшивку журнала «Вопросы истории», но таких предположений: о каком-либо хронологическом подлоге не было ещё. «Ты спишь?» - Олежка локтем ткнул меня, - «Послушай эту песню. Бородин привёз её как раз из Венгрии». «Чего, чего?..»
А на экране появились танцовщицы: девушки-красавицы, - похоже, ханские наложницы, - запели, - хором: «Улетай на крыльях ветра…» Ой-ёй-ёй!.. Это – не оперная ария. Это – песня, и на самом деле. А распев, какой … волшебный прямо, - и гармония, такая … необыкновенная, - да это – просто чудо, а не песня. Только, почему её так мало?.. Ткнул уже и я Олега локтем в бок: «А, это? Слышь, Олежка? Почему она урезана?..» «Ну, откуда же мне знать?.. На пластинке она длится вместе с «плясками» 11 минут примерно». Так ещё пластинка есть… И я уже с немалым интересом досмотрел весь фильм до конца, не отрываясь. Но, однако, больше я ничем таким, особо выдающимся не впечатлился. Даже арией про «бедную кукушку», что являлось, как я понимал, тем самым знаменитым «Плачем Ярославны». Видимо, ещё я не дорос до оперы. Но песней этой – «Улетай на крыльях ветра» - всё же был я очень вдохновлён.
«Всё правильно - сказал Олежка мне уже после кино. – Ведь ты же сибиряк? Откуда- то «с Оби-реки»?.. И песня эта, что б ты знал, оттуда же, - сибирская!..» «Какая?.. – Я чуть было не упал. – Давай присядем, а?.. - Действительно: хоть стой, хоть падай, - благо, что скамеечка нашлась. – Ведь ты же сам сказал мне, что она привезена Бородиным из Венгрии?..» «Ну, да! – Олег невозмутимо. – Из ДебрЕцена. А друг его – известный путешественник Хунвальди, - имени его не знаю, к сожалению, - привёз её, откуда, знаешь?.. Из сибирского селения СамАрово. Ты не бывал там, случаем?..» Вот, это да!.. «В Ханты-Мансийске, что ли?.. Не-ет. Так, это песня, что?.. Ханты-мансийская?..» Олег всё так же, непоколебимо: «Эта песня – половецкая. Но записал её Хунвальди у народа Манси». Ничего себе!.. «Откуда у тебя такие знания, Олег?..» «Из «Музыкальной жизни». Знаешь, есть такой журнал?..» «Не знаю». Я, действительно, не знал, что есть такой журнал. А ведь читал буквально всё подряд, - любую периодику: везде, где только можно было прочитать хоть что-нибудь о музыке. «А покажи!..» «А покажу. Пойдём!..»
Олежка жил в «Шанхайчике», в бараке. Эти домики стояли раньше по пути на улицу Гидростроителей. И по пути он рассказал мне всё, что знал об этой песне. Она из оперы «Князь Игорь», со второго акта. Её автор – композитор Александр Бородин – писал её довольно долго: 18 лет, и умер, так её и не закончив. Завершили эту оперу его друзья из творческого содружества «Могучая кучка» - Николай Римский-Корсаков и Александр Глазунов. И главной их проблемой было восстановление второго акта оперы, куда входила, в том числе и эта песня – «Улетай на крыльях ветра». Потому как Бородин не оставил после себя её нотной записи, - да и не было её, вообще, как оказалось, - но, однако, все прекрасно помнили, как Бородин играл её на фортепиано и лично исполнял. Вот Глазунов её и воскресил, - по памяти. Премьера оперы прошла с большим успехом в 1890-ом году в Петербурге на сцене Мариинского театра, и публика особо оценила в этой опере как раз вот эту песню – «половецких невольниц». А наиболее значимая постановка «Князя Игоря» была чуть позже, в 1915-ом году на сцене той же Мариинки с участием Фёдора Шаляпина. Потом на несколько десятилетий эта опера ушла в небытие, - она практически не исполнялась, - новой пролетарской власти – Луначарскому и прочим интернационалистам этот пережиток прошлого был неугоден. И очередное воплощение её на сцене произошло в 1944-ом году по личной просьбе товарища Сталина – большого поклонника оперы, балета и театрального искусства. Ставили её в Москве уже, в Большом театре – и участвовали в этой постановке все звёзды советской оперы: Козловский, Пирогов, Давыдова, Обухова, Михайлов. И пластинка с этой записью как раз вот и была в Олежкиной коллекции, - ну, правда, в ней отсутствовал последний, третий акт, - она была в двух дисках. И, вообще, в коллекции Олега Федосеева оказалось очень много уникальных опер – несколько десятков. Он их выписывал по «Посылторгу», - мать его работала на почте, и, конечно же, во всём поддерживала сына, - а Олежка в Дебине у нас один такой был. Так же мама и выписывала сыну множество журналов, в том числе и «Музыкальную жизнь», которые не так уж просто было выписать – лимиты были на подписку. Но, однако, мне она чуть позже тоже стала помогать, - мне даже стал доступен, наконец-то, «Кругозор» - самое престижное музыкальное издание Советского Союза. А с Олежкой с того дня мы крепко задружили. Я частенько стал бывать в его бараке, у него в гостях: мы слушали пластинки – оперы его, - под них и сами пели. Друг мой исполнял, конечно, оперные арии, а я к ним так и не привык и пел обычно песни, - в каждой опере, как правило, такие находились. Ну, и каждый раз, бывая у него в гостях, я неизменно пел и эту песню – «Улетай на крыльях ветра», - очень уж она была мне по душе.
А годы словно пташки – тоже улетают вдаль куда-то: безвозвратно. И совсем недавно вот, в 2014-ом году, смотрел я репортаж по телевизору о торжественном открытии зимней Сочинской Олимпиады. Потрясающее
зрелище, конечно, - лучшее из всех подобных представлений, - рядом близко даже не стояла ни одна Олимпиада. Ох, и что я слышу вдруг?.. Свою любимейшую песню – «Улетай». Вот только в совершенно необычной электронной обработке – «даунтемпо», или же «нью-эйдж» - звучало это просто восхитительно. И тут ещё «поющие фонтаны», - всё так гармонично и продумано: шедевр просто, - глаз не оторвать. И голос
исполнительницы – тоже восхитительный: великолепное сопрано, - это молодая, но уже достаточно известная оперная певица Евгения Сотникова. Бесподобно, - как бальзам на дУшу!..
Ну, и года через два, - буквально вот на днях, - вдруг слышу новый вариант своей любимой песни: тоже в этом стиле – модное словцо такое появилось – «лаунж», - только ещё более изысканно и утончённо, - в исполнении уже другой певицы, - не знакомой ранее – Натальи Морозовой. Очаровательная внешность у неё, - красавица. Она с Камчатки родом, - провела там детство, молодые годы, пела в хоровой капелле, - там же, в Петропавловске-Камчатском и закончила пединститут. А обучение продолжила уже в Австралии, в Сиднейском
университете, - и осталась жить там, на «зелёном континенте». Познакомилась случайно с Леонидом Бергером – в прошлом это был известный музыкант, певец и композитор, - выступал в ВИА «Весёлые ребята». И как певица записала с ним уже два диска: «Скажи мне да» и «Перелётные птицы», - во второй альбом как раз вот и вошла «Песня невольниц» из оперы «Князь Игорь». Получилось здорово, - на удивление: часами можно слушать. Ну, а в клипе у меня Байкал. И неспроста.
То лето, о котором я чуть выше вспоминал: 1975-го года, - было очень ярким на воспоминания. Два месяца его – июль и август – были самыми запоминающимися в моём счастливом детстве. Это было путешествие на озеро Байкал. У нас ведь в Дебине кроме футбола очень развит был и лыжный спорт. Наша команда лыжников под руководством всё того же Николая Максимовича Котляра была известна в целом по стране: успехи даже были и союзного значения. Я помню очень хорошо газету «Пионерская правда» с публикацией «Хельсинки-Дебин», это было очень значимо для нас. И на волне успеха этого тем летом тренер наш Максимович и организовал турне по Дальнему Востоку и Сибири. Первой остановкой в нашем путешествии был город Николаевск-на-Амуре: очень интересный, самобытный городочек, мы пробыли там неделю. А оттуда теплоходом по Амуру в город Комсомольск, - и там ещё неделька, - тоже очень интересно было. А потом Хабаровск: там чуть больше даже мы пожили – девять дней: прекрасный город. А оттуда по Транссибу через всю Сибирь до города Иркутска. Погостили там недельку: город просто сказочный по красоте, - в футбол там тоже поиграли с местными командами, - как и везде, где останавливались ранее, - после чего мы, наконец-то, прибыли на озеро Байкал. Пробыли мы там десять дней. Потом по Ангаре до Братска, - там чуть погостили, - а оттуда поездом до города Усть-Кут. Там порт речной есть – Осетрово, - мы и там пожили пару дней, - ну, и по Лене целую неделю до Якутска: Ленские столбы увидели – восьмое чудо света, - на закате так особенная – просто внеземная красота. В Якутске отдыхали мы на лыжной базе Чочур-Муран, - и там, такая тоже красота – неописуемая. Оттуда – через всю Якутию автобусом до Индигирки, - погостили мы немного и в Усть-Нере. Ну, и всё. Потом уже, в последних числах августа – домой, - до Дебина.
Так, вот. Вернусь теперь на озеро Байкал. Мы жили там в палатках – как всегда, – на берегу, напротив острова Ольхон. Конечно, наслаждались жизнью: более красивых мест, чем это озеро в природе нет, наверное, на всей планете нашей необъятной. Ну, и возле лагеря, - примерно в километре от палаток наших, - находилась живописная скала: не то, что и высокая, - ну, где-то метров 50. Не заберёшься просто так, понятно, - здесь нужна сноровка. Ну, а мы её имели: выросли ведь тоже в окружении таких же, даже более ещё высоких скал. Максимыч нам, конечно, запретил – категорически – любые восхождения на скалы, - много было их на самом деле, - просто чуть поодаль, - далеко было идти. А до этой – самой живописной – очень даже близко. Вот я и вставал с утра пораньше, на рассвете, когда тренер спит ещё - да не один, а с молодой женой и с маленьким сынишкой, - не дай Бог увидит: слово тренера закон. И я бегом, один причём: быстрей, быстрей, - буквально с первыми лучами солнца делал всё же восхождение на ту скалу: элементарно, три минуты, и не более. И на вершине руки простирал навстречу солнцу, глядя на рассветную дорожку по озёрной глади, и буквально: что есть мочи, - в полный голос:
Улетай на крыльях ветра
Ты в край родной, родная песня наша,
Туда, где мы тебя свободно пели,
Где было так привольно нам с тобою.
Там, под знойным небом,
Негой воздух полон,
Там под говор моря
Дремлют горы в облаках;
Там так ярко солнце светит,
Родные горы светом заливая,
В долинах пышно розы расцветают,
И соловьи поют в лесах зеленых.
Из книги Виктора Арышева «Мой песенный роман» том 1