Рецензия:

У нас со Стивеном Спилбергом мало общего, но кое в чем мы все-таки пересекаемся: оба в детстве потеряли голову от «Вестсайдской истории». Я помню, как посмотрел фильм Роберта Уайза и Джерома Роббинса 2 декабря 1991 года в кинотеатре «Иллюзион»; мне было 13 лет, и это стало одним из самых сильных впечатлений в моей жизни. Дело было не только в музыке Леонарда Бернстайна, не в хореографии Роббинса и не в мелодраматическом сюжете (который, как всем известно, позаимствован из «Ромео и Джульетты» — только действие перенесено в Нью-Йорк, а вместо представителей семейств Монтекки и Капулети по улицам бегают две уличные банды, «Ракеты» и «Акулы»). Фильм показывали в «Иллюзионе» в чешской прокатной копии, отпечатанной на отличной пленке. И «Вестсайдская история» в первую очередь потрясла меня операторской работой, а особенно почему-то — игрой с цветом. За эти два часа я понял, какой эффект можно произвести, умело сочетая на экране очень яркие краски (большинство режиссеров не понимают этого до конца жизни). И пролог, в котором камера летит над Нью-Йорком, медленно снижаясь, и эпилог с невероятно изобретательными для начала 60-х финальными титрами (имена актеров и членов съемочной группы написаны от руки на стенах домов среди граффити), и все, что между ними (безупречная композиция каждого кадра, сверкающий в руке нож, алое закатное солнце, сиреневый шелк, падающий на плечи Натали Вуд) действовали гипнотизирующе.

Ну, а у Стивена Спилберга мама была пианисткой, и несчастный мальчик рос, слушая исключительно классическую музыку. Первая пластинка с популярной музыкой, допущенная в дом, была как раз запись бродвейской «Вестсайдской истории» (Спилбергу, значит, было где-то 11). «Ребенком я влюбился в нее по уши», — говорил Спилберг в недавнем интервью. — «Вестсайдская история» была преследовавшим меня искушением, которому я наконец поддался». Я сейчас нашел еще одно интервью Спилберга, которое он дал журналу Premiere почти 25 лет назад, в начале 1997-го. Там он произносит две ключевые фразы: «У меня есть сумасшедшая мечта — поставить традиционный мюзикл» и «Не много найдется людей, которые посмеют сказать мне «нет», когда речь идет о моих проектах». Сейчас Спилберг заявляет, что сюжет «Вестсайдской истории» очень актуален (там ведь описывается межнациональный конфликт между жителями Нью-Йорка и мигрантами из Пуэрто-Рико), что это кино о ксенофобии и расизме, что в его фильме пуэрториканцев наконец-то играют пуэрториканцы, а не белые актеры, намазанные бронзовым тональным кремом (это, конечно, безумно важно), что его фильм якобы ближе к оригинальной бродвейской постановке, чем к фильму. Но в основном это лапша на уши слушателям, а заодно и самому себе. Все гораздо проще: он с детства обожал «Вестсайдскую историю». Он мечтал снять мюзикл. И никто не посмел сказать «нет», когда речь зашла о его проекте.