В 1910 году Россия была потрясена давно небывалой холерной эпидемией.
Всего было охвачено 72 губернии и области, в которых отмечено было 230.232 заболевания и 109.560 случаев смерти.
При этом было поражено 11.846 населенных пунктов, из которых 344 города.

Затихшая во время зимы 1909—1910 года холерная эпидемия вновь появилась весною 1910 года на юге России.

С конца апреля и начала мая выявились единичные случаи заболевания холерою в Екатеринославской, Харьковской, Херсонской и Таврической, а также в Области Войска Донского, постепенно учащаясь, в июне месяце выросли в огромную эпидемию, борьба с которой оказалась непосильною местным учреждениям, несмотря на всю их энергию и затрату больших средств.

(примечание автора, - холера — острая диарейная инфекция, возбудителем которой является бактерия Vibrio cholerae и которая развивается в случае попадания возбудителя в организм с зараженными пищевыми продуктами или водой. Холера может вызвать тяжелую острую водянистую диарею, которая при отсутствии лечения может за считанные часы привести к летальному исходу)

Особенное развитие эпидемия холеры обнаружила в пределах Донецкого горнопромышленного района, где отдельные холерные заболевания на некоторых рудниках Бахмутского уезда наблюдались почти непрерывно в течение всего зимнего времени.

Небывалое развитие эпидемия с июня месяца в Донецком крае и соседних местностях, привело к тому, что рабочие рудников и заводов, из страха перед заболеванием, стали прекращать работы и возвращаться на родину, что, помимо опасности разноса заразы, угрожало значительным сокращением работ на рудниках громадного горнопромышленного района.
В каменноугольных копях, по причине ухода рабочих, добыча угля понижалась, грозя оставить рынок без топлива, что могло повести, со своей стороны, к сокращению работ на фабриках и заводах всей России и к затруднению движения по железным дорогам со всеми последствиями безработицы и грузовых залежей хлеба, которые собрались в большом количестве из-за высокого урожая прошлого года.

Каменноугольные копи начали нести громадные убытки, благодаря сокращению добычи минерального топлива на 50% и, даже в некоторых, на 80%.

В зависимости от недостатка угля и кокса начали останавливаться и доменные печи.

В виду такого положения дела, Совет съезда горнопромышленников уполномочил члена Государственного Совета Н. С. Авдакова пойти с ходатайством к министру торговли и промышленности о назначении уполномоченного от правительства лица, облеченного сильною властью, в целях объединения всей распорядительной части в губерниях, в которых расположены горные промыслы Юга России.

Совет Министров постановил обратиться к Главному управлению Российского общества Красного Креста с просьбою принять участие в борьбе с холерной эпидемией в горнопромышленном районе Донецкого бассейна.

Таким уполномоченным от правительства был назначен, по соглашению с министром внутренних дел П.А. Столыпиным, председатель Медицинского Совета, почетный лейб-хирург Двора Его Императорского Величества, заслуженный профессор и академик, тайный советник Георгий Ермолаевич Рейн.

(примечание автора, - Георгий Ермолаевич Рейн (1854—1942) — русский врач, общественный деятель и политик; доктор медицины, заслуженный ординарный профессор и академик Военно-медицинской академии, почётный лейб-хирург Императорского двора. Действительный тайный советник)

Покровительница Общества Красного Креста государыня-императрица Мария Фёдоровна (мать российского монарха Николая Второго) телеграммой из Лондона утвердила это назначение.

С мая месяца со всех городов России приглашался медицинский персонал для создания специального отряда, с требованием к врачам отправиться через 24 — 36 часов к месту назначения.

Но с этим возникли большие трудности.

Профессор Рейн смог заручиться согласием лишь врачей, которые работали в его подчинении в клинике: А.И. Сулакова, П.И. Шермана, В.П. Дофельдта, которые и составили вместе со студентами Военной-Медицинской академии ядро отряда.

Первоначальным сборным пунктом, куда должны были прибыть отряды, был выбран город Харьков, как место пребывания Совета съезда горнопромышленников юга России и ближайший крупный к Санкт-Петербургу город.

26 июля Георгий Ермолаевич немедленно выехал из Петербурга в Харьков, распорядившись вслед за ним выслать предметы хозяйственного оборудования такие, как посуда, бельё и прочие вещи.
Кроме этих предметов были отправлены палатки, носилки, 5 микроскопов с походными бактериологическими лабораториями, кипятильники Борю, котлы для приготовления пищи.

На следующий день, в след за ним отправился принятый на службу персонал.
Персонал состоял из 5-ти врачей, 12-ти студентов, 5-ти фельдшеров, 10-ти сестёр милосердия из общины имени генерал-адъютанта М.П. фон-Кауфмана, 10-ти санитаров, четверо из которых специально были обучены за уходом за больными и состоящих на постоянной службе в Санкт-Петербургском Комитете по оказанию помощи в несчастных случаях.
Холера, на рудниках и заводах Донецкого промышленного района, обнаружила наклонность к неудержимому распространению.
Уже в мае был захвачен эпидемией целый ряд крупных городов Юга России.

Взрыв холеры, давший за короткое время более трёх тысяч заболеваний, вызвал панику и бегство нескольких тысяч рабочих. Повальное бегство рабочих вызвало сокращение, а местами и полную остановку производства.
Убегавшие на родину рабочие несли с собой заразу, которая находила для себя благоприятную почву для своего развития. К концу июля 62 губернии и области дали 70000 холерных заболеваний.

Давно небывалое в таких размерах развитие холеры в стране вызывало к себе самое серьёзное внимание и тревоги со стороны общественного мнения, как в России, так и заграницей.
На совещаниях горнопромышленников 30 июля и 2 августа было заявлено, что рудники и заводы медицинскою помощью уже достаточно обеспечены, но вместе с тем был указан целый ряд сёл и деревень, расположенных в соседстве с горнопромышленными предприятиями, настоятельно нуждающихся в медицинской помощи.

В Екатеринославской губернии Бахмутского уезда это были такие сёла и деревни, как Белогоровка, Золотарёвка, 7 рота, 5 рота, Веровка и Софиевка, Волынцево, Землянки, Государев Байрак, Енакиево, Никитовка, Ольховатка, Ясиноватая, Юзовка.

В Славяносербском уезде бедственное положение сложилось в Белом, Лозовой Павловке и Ломоватке.

Со всего медицинского персонала (61 человек) было сформировано 13 отрядов. Каждый отряд состоял из врача или студента старшего курса, в качестве заведующего отрядом, двух сестёр и фельдшера.

1 августа весь персонал, с повязками Красного Креста на руках, присутствовал на торжественном богослужении и молебне, на котором преосвященный Арсений обратился к присутствующим с напутствующим словом.

Таким образом, высланные первые 13 отрядов распределились следующим образом: в Харьковскую и Херсонскую губернии по одному, в Екатеринославскую губернию - 5 и в Донскую область - 6.
Таврическая губерния, в лице её начальника, заявила, что в данный момент в помощи Красного Креста надобности нет.

В Славяносербский уезд Екатеринославской губернии было отправлено шесть отрядов. В с. Белое отряд с заведующим студентом С. Глушковым, в Лозовую Павловку (заведующий студент выпускного курса Г. Ганов).

Отряды при отправлении снабжались комплектом белья на 20 кроватей, соответственным количеством умывальников, тазов, ведер и посуды кухонной и столовой, дезинфекционными средствами, состоявшими из хлорной извести, карболовой кислоты—черной и очищенной—сулемы, зеленого мыла, железного купороса, и набором медикаментов с аптечными принадлежностями, вполне достаточными для открытия амбулатории.

(примечание автора, - зелёное мыло - мыло калийное, антисептическое, моющее, раздражающее, антидотное средство. Применяют наружно для очистки рук персонала, кожи животных перед операцией, втиранием лекарственных веществ, при хронических тендинитах, тендовагинитах, артритах, мышечном ревматизме)

Кроме того, каждый заведующий отрядом получал под отчет на расходы по отряду аванс от 300 до 500 рублей. Денежные средства были высланы Главным Управлением Красного Креста.
Всего осмотрено в пяти горнопромышленных районах, в промежутке времени с 1 по 16 августа 12 железнодорожных станций, 15 поселков и сел, 22 рудника, 31 холерный барак и пр.
Получилась весьма пестрая картина.

Попадались и хорошие больницы с благоустроенными заразными отделениями, и рядом самые примитивные холерные бараки, с земляным полом и протекающей крышей; землянки для рабочих в Горловке и порядочные каменные казармы, с полами из метлахских плиток; грязные незакрытые колодцы и хорошее артезианское водоснабжение на Брянском руднике.

В обязанности отрядов входило производство дезинфекции квартир рабочих, в которых наблюдались заболевания холерой.

На Брянском же, Кадиевском, Ирминском и Горско-Ивановском рудниках, а также на Алмазном и Юрьевском заводах тот же отряд производил дезинфекцию отхожих мест.

Кроме того, на 4-х рудниках: Брянском (ныне г. Брянка), Кадиевском (ныне г. Стаханов), Каменском и Голубовско-Марьевском они же производили дезинфекцию шахт.
Дезинфекция квартир на Юрьевском (ныне Алчевский) заводе известковым молоком и сулемой, на Алмазном заводе только сулемой, на Брянском руднике раствором сулемы и карболки, пол посыпался хлорной известью.

(примечание автора, - сулема – хлористая ртуть; приготовляется из серной окиси ртути, смешанной с поваренной солью и нагреваемой в колбе. Растворы сулемы применялись в медицине для обеззараживания кожных покровов, одежды и т. п. Сулема сильно ядовита)

Эпидемия 1910 года на Юге России превзошла по своей интенсивности даже жестокую эпидемию 1892 года.
Первоначальным и важнейшим очагом её, разбросавшим во все стороны искры всероссийского холерного пожара, была Екатеринославская губерния и, в частности, Бахмутский и Славяносербский уезды, т. е. центр Донецкого горнопромышленного района.
Медицинские отряды всюду осматривали железнодорожные станции, больницы, холерные бараки, жилища рабочих, шахты, источники питьевой воды; обращалось внимание на питание рабочих, столовые, чайные, бани, способы удаления нечистот и дезинфекция, железнодорожные буфеты и прочие.

Велись беседы с врачами и низшим медицинским персоналом, с больными, с представителями местной администрации, с директорами предприятий, инженерами и агентами железных дорог, полицейскими властями.

Рабочим и их семьям, крестьянам объяснялась сущность болезни, смысл и значение намеченных мероприятий.
В селах особенную пользу, в целях успокоения населения, оказали беседы со священниками, которые сослужили большую службу просвещением прихожан, а также упрощением обрядов погребения, прекращением поминок в домах умерших.

Того же результата пытался добиться профессор Рейн и путем воздействия на священников через руководство преосвященных епархий.

«Условия труда и жизни рабочих на рудниках весьма тяжелы, их жилища во многих местах оказались неудовлетворительными, тесными, грязными, с земляными полами. Почти всюду за последние годы, благодаря настояниям горного надзора, приступили к постройке новых казарм, но в данный момент постройки и ремонт построек были прекращены из-за бегства рабочих», - писал в своих отчётах Георгий Ермолаевич.

В разгар эпидемии не хватало персонала, не хватало подходящих помещений для быстро прибывавших больных, не доставало лекарств и дезинфекционных средств.

Велись беседы с врачами и низшим медицинским персоналом, с больными, с представителями местной администрации, с директорами предприятий, инженерами и агентами железных дорог, полицейскими властями.

Рабочим и их семьям, крестьянам объяснялась сущность болезни, смысл и значение намеченных мероприятий.
В селах особенную пользу, в целях успокоения населения, оказали беседы со священниками, которые сослужили большую службу просвещением прихожан, а также упрощением обрядов погребения, прекращением поминок в домах умерших.

Того же результата пытался добиться профессор Рейн и путем воздействия на священников через руководство преосвященных епархий.

«Условия труда и жизни рабочих на рудниках весьма тяжелы, их жилища во многих местах оказались неудовлетворительными, тесными, грязными, с земляными полами. Почти всюду за последние годы, благодаря настояниям горного надзора, приступили к постройке новых казарм, но в данный момент постройки и ремонт построек были прекращены из-за бегства рабочих», - писал в своих отчётах Георгий Ермолаевич.

В разгар эпидемии не хватало персонала, не хватало подходящих помещений для быстро прибывавших больных, не доставало лекарств и дезинфекционных средств.

Получалась полная картина неустройства и растерянности, и в результате паника и бегство рабочих как от тяжелого подземного труда в копях, так и от более легких надземных работ при постройке казарм, погрузке угля и так далее.

По расчетам горнопромышленников разбежалось 34—36,000 рабочих.

Бежали по домам в свои губернии не только простые рабочие, но и некоторые надсмотрщики и старшие служащие.
Невежественное крестьянское население, не видя вовремя правильно организованной помощи, подстрекаемое различными темными элементами, истерическими бабами и знахарками, встречало эпидемический медицинский персонал недоверчиво и враждебно, разносило холерные бараки (например, в селе Государев Байрак Бахмутского уезда).

Население предпочитало болеть и умирать на дому, на руках своих родных, чем идти в холерные бараки, нередко весьма плохо устроенные и обслуживаемые и со смертностью, достигавшей в разгар эпидемии почти 100%.

«Главное внимание было обращено на успокоение паники, составлявшей бедствие чуть-ли не хуже холеры.
Я быстро передвигался по самыми зараженными местностями, спускался в шахты для ознакомления с условиями тяжелой подземной работы, всюду беседовал с крестьянами и рабочими, пробовал их пищу и воду, показывая на собственном примере, что страхи перед холерою при доброкачественной пище и воде, при тщательном вымывании рук после соприкосновения с больными и перед принятием пищи, при чистоте жилищ и одежды—совершенно неоснователен», - писал Г. Е. Рейн.

2 августа 1910 года профессор Рейн посетил Алмазный горнопромышленный район Славяносербского уезда и ознакомился с холерными мероприятиями на рудниках и посёлках.
Им были осмотрены: холерный земской барак в Алмазном, жилища рабочих, бактериологическая станция, бараки на Брянском руднике, барак и жилище на Еленово-Орловском руднике и большое село Лозовая Павловка.

Для ознакомления с условиями работы на руднике профессор Рейн спускался в шахты на Брянском руднике.

Григорий Ермолаевич утверждал, что зимняя холера локализовалась исключительно под землей, внутри шахт, как это было уже констатировано 1 февраля на совещании врачей земских и горнопромышленных в Юзовке (ныне г. Донецк), отметившем с 23 по
28 января 13 случаев холеры.
Тогда же было доказано, что зараза распространяется исключительно среди работающих в одном и том же подземном участке рудников, воды которого к тому же оказались зараженными холерным вибрионом.

Было понятно, что в рудниках, под землёй, при постоянной влажности, высокой температуре и темноте, имеются условия, благоприятные для прозябания холерной бактерии, даже в зимнюю пору.
С другой стороны, распространение этой подземной холеры внутри шахт создавало очень большие трудности для обеззараживания этих шахт путем дезинфекции.

Присутствие холерных бацилл доказано было и во время командировки профессора Рейна в Брянском руднике вполне компетентным исследователем - доктором Таранухиным, который произвел тщательную повторную дезинфекцию зараженных шахт.

Рейн считал более важным подчеркнуть обстоятельства, касающиеся зимнего прозябания холеры, судя по октябрьским заболеваниям в Горловке, не исключена возможность такой же зимовки холеры со всеми её дальнейшими последствиями.

Администрация Брянских рудников, пригласившая на время эпидемии, по собственной инициативе и на свои средства, известного специалиста по бактериологии приват-доцента Василия Андреевича Таранухина, воочию убедилась, насколько эта мера оказалась целесообразной.

(примечание автора, - Василий Андреевич Таранухин — уроженец г. Екатеринославль, известный в России и за её пределами судебный медик, бактериолог, эпидемиолог и гигиенист, значительная часть жизни которого была связана с Санкт-Петербургом. На момент холерной эпидемии 1910 года являлся приват-доцентом судебной медицины Женского медицинского института, одновременно — прозектором Клинического повивально-гинекологического института)

За короткое время работы приват-доцента Таранухина, как в этом убедился и сам Рейн, санитарные условия рудников и поселков сделались неузнаваемы.
За несколько дней в маленьком деревенском домике устроена была весьма сносная бактериологическая лаборатория, под контролем которой было сделано обследование рудников и жилищ рабочих и их дезинфекция.

Больные холерою не только перестали испытывать страх перед образцово устроенным холерным бараком, но в скором времени туда стали проситься и заболевшие самыми обыкновенными желудочно-кишечными заболеваниями.
Осмотренные рудники и посёлки оказались обеспеченными больничными помещениями и врачебным персоналом.
Было замечено, что паника среди населения уменьшалась, отмечались даже случаи возвращения рабочих на покинутые работы.

Директор Брянского рудника заявил профессору Рейну, что только по прибытии доктора В.А. Таранухина администрация копей стала сколько-нибудь сознательно осуществлять дезинфекцию и вообще все противохолерные мероприятия.

По выражению директора: мы раньше ходили как слепые, а теперь у нас повязка спала с глаз. В результате паника в скором времени прекратилась и прерванные работы возобновились.

Незадолго до окончания командировки профессора Рейна в Екатеринославскую губернию, 15 сентября, он получил ответ на своё письмо от Совета съезда горнопромышленников юга России, в котором сообщалось, что бактериологические лаборатории с врачами-бактериологами имеются теперь на Кадиевских каменноугольных копях и Кадиевском заводе, на Сулинском заводе, а также на Брянском руднике.

В 1911 году в Санкт-Петербурге вышла в свет книга «Отчёт по борьбе с холерой» Г.Е. Рейна.
В книге профессор подробно описал свою командировку в Донецкий бассейн.

За каждую копейку, потраченную на данное мероприятие, Георгий Ермолаевич отчитался как положено, расписав каждый пункт по затратам его холерных отрядов:

«Переходя к расходам, произведенным отрядами, необходимо заметить, что таковые производились главным образом на приобретение медикаментов и предметов, необходимых для ухода за больными, а также на разъезды.

Разъезды занимают видное место в расходах отрядов потому, что они почти все находились на значительных расстояниях от станций железной дороги, примерно, от 10—25 верст; кроме того, приходилось возить грузы и при том, что все это делалось в самое горячее рабочее время для населения, производившего молотьбу, уборку хлеба и так далее.

Из выданных этим отрядам авансов 2.955 рублей 90 копеек, они возвратили неизрасходованными 1.291 рубль 86 копеек.
Таким образом, мною непосредственно израсходовано из полученных 30.000 рублей от Главного Управления Красного Креста 17.955 рублей 75 копеек».

Сохранились до наших дней и записи в церковно-приходской летописи Архангело-Михайловской церкви села Еленовского (Божедаровка) Славяносербского уезда, которые сделал действующий священник храма Фёдор Образцов, поминая бушующую в округе эпидемию холеры 1910 года.
Всю весну еленовские крестьяне отстраивали своё село после прошлогоднего пожара, в котором сгорело почти половина села, церковный дом и жилище самого священника Образцова.

С мая месяца разлетались по Еленовской волости слухи о новой беде, идущей в наш край.

«… начинаются разговоры: там холера появилась, в другом месте… Всё ближе и ближе идёт эта ужасная азиатская гостья, для которой нет ни старых, ни малых…», - делился в летописи своими переживаниями за свой приход священник Фёдор Образцов.

8 июля в Еленовке собрали крестный ход. Были подняты хоругви, иконы и кресты. Обошли всё село. На всех четырёх сторонах Еленовки отслужены молебны, все колодцы освятили. На сельской площади отслужили молебен с коленопреклонениями об избавлении от страшного бедствия.

«Холера косила своих жертв близи Еленовки. Смертность была в с. Малоивановке, на Юрьевском заводе, в с. Павловка, в д. Софиевка, в д. Комиссаровка, несколько случаев было в д. Сабовке.
Но Господь хранил Еленовку. Все боялись. Люди каждое воскресенье и каждый праздник говели Св. Тайн, так как никто не знал, когда настанет его смертный час», - далее писал Образцов.

В мае была закладка нового здания Александровской земской школы на земле, пожертвованной землевладелицей Анной Васильевной Македонской, урождённой Вуич. Уже был выведен фундамент училища, но боясь холеры рабочие бросили постройку и уехали по домам в разные губернии.

Фёдор Образцов в своих записях не упоминает соседнее село Мануйловку, стало быть больных холерой в данном населённом пункте не было…

В период эпидемии, в Донецком бассейне, производители алкоголя использовали холеру в целях рекламы для реализации своей продукции.

Французское вино «Сен - Рафаэль» предлагалось потребителям для укрепления организма и восстановления сил во время эпидемии.
Чайная ложечка вина на винный стаканчик кипячённой воды рекомендовалась даже детям.

В циркуляре министра внутренних дел от 23 сентября 1910 г. за № 1253 губернаторам всех губерний, пораженных холерою в 1910 году, предписывалось оставаться еще на 1 год в состоянии угрожаемых.

Слова государя императора Николая Второго стали знаменательными:

«Обращаю самое серьезное внимание министерства внутренних дел на безотрадное состояние в России санитарно-врачебного дела.
Необходимо во чтобы то ни стало добиться не только улучшения его, но и правильной постановки.
Нужно быть в состоянии предупреждать эпидемии, а не только бороться с ними. Требую, чтобы безотлагательно было разработано и внесено на законодательное рассмотрение дело упорядочения в России санитарно-врачебной организации»