Сергей Рахманинов – Концерт для фортепиано с оркестром №2 до минор, соч. 18
Лев Оборин и оркестр Всесоюзного радио. Дирижер – Александр Гаук. Москва, 1947
Иную окраску приобретает Второй концерт в интерпретации Оборина, тонкому поэтическому таланту которого рахманиновская музыка близка прежде всего кантиленой, лиризмом, светлым, жизнеутверждающим тоном.
Оборина-пианиста часто сравнивают с собеседником, речь которого, спокойная и содержательная, лишена острых афоризмов, смелых парадоксов, неожиданных заключений. Исполняя произведение, Оборин никогда не стремится «открыть» его, обязательно прочитать по-новому, поразить слушателя оригинальностью трактовки. Сказанное относится и к исполнению им Второго концерта.
Темп исполнения I части близок авторскому[1]. Но вступительные аккорды звучат спокойней, мягче. Не доводя crescendo до наивысшей точки, Оборин в последних тактах смягчает звучность и унисонный ход интонирует неторопливо и плавно. Тема главной партии льется свободно и мягко. Между главной и побочной темами нет ощутимого контраста. Мелодия побочной передается светло и просто с предельной интонационной выразительностью. Конструктивные особенности темы – устремленный взлет и плавный длительный спуск – очень ясны.
Разработка исполняется ритмически-упруго. Пианист точно следует агогическим указаниям композитора. Постепенность динамического и агогического нарастаний передается с превосходным расчетом и большой естественностью. Maestoso звучит динамично, в пределах forte, но не fortissimo, без особой эмоциональной напряженности. Естественно и задушевно звучит реприза. Оборин полностью погружается в близкий ему мир безмятежности, и видоизмененные интонации темы марша даже отдаленно не напоминают о величественном и динамичном звучании темы в разработке.
В исполнении II части раскрывается богатая красочная палитра Оборина. Матовые, как будто бы подернутые дымкой, триоли фигураций, певуче-протяжная тема, легкие трепетные пассажи, звонкая быстро гаснущая трель невольно ассоциируются с описанием этой части М. Шагинян – «деревенская ширь, бледное небо над хлебами, речушка и туман над речушкой». Оборин прекрасно передает состояние полной умиротворенности, тишины, душевного покоя.
Выразительные средства исполнения финала те же, что и в первых двух частях. Главная партия легка и изящна. Характер ее остается неизменным на протяжении всей части. Нюансировка и агогика побочной темы почти точно воспроизводят авторскую запись. Но эмоциональная окраска темы в оборинской трактовке спокойней, эластичней. Оборин не столько переживает, сколько наслаждается пленительной красотой рахманиновской мелодии. В финале, как и в разработке I части, пианист очень точно рассчитывает динамические градации. Не выходя за пределы полнокровного forte, Оборин достигает большого звукового эффекта.
Великие пианисты XX века
Жизнь и творчество выдающихся пианистов ХХ столетия. Среди них такие мастера мировой фортепианной школы, как Мария Юдина, Сергей Рахманинов, Глен Гульд, Святослав Рихтер, Дину Липатти, Артуро Бенедетти Микеланджели, Эмиль Гилельс, Артур Рубинштейн, Марта Аргерих, Владимир Горовиц, Григорий Соколов, Кристиан Цимерман и другие...
«В 1928 году, отдыхая в Рузе, я получил письмо от В. В. Богданова-Березовского, с которым мы в то время сердечно дружили и постоянно переписывались. Он писал мне, что было бы хорошо, если бы я выступил в Ленинграде в одном из симфонических концертов под управлением А. В. Гаука. В те годы симфонических дирижеров было совсем немного. Богданов-Березовский писал, что Гаук – культурный музыкант, по природе своей симфонический дирижер и уже учитель многих дирижеров...» Читать далее – https://ok.ru/group/57291195809871/topic/152666606054223
Единственная дошедшая до наших дней квартира композитора в Вене. Расположена по адресу Домгассе, 5. Композитор проживал здесь с 1784 по 1787 год. Его апартаменты на втором этаже состоят из четырёх комнат, двух рабочих кабинетов и кухни. В этой квартире Моцарт жил дольше, чем в любой другой из более чем десятка квартир в Вене. В то время композитор уже был знаменит, вращался в светских кругах и получал множество приглашений выступить в лучших домах австрийской столицы. В этом доме композитор написал оперу «Свадьба Фигаро» и другие свои произведения. В 2006 году в доме Моцарта была проведена реконструкция, после которой музей стал занимать все три этажа дома на Д
Прочитано в Королевской консерватории Университета Торонто в ноябре 1964 года Я знаю, что, согласившись на роль советчика выпускникам, я присоединяюсь к почтенной традиции. Однако эта роль весьма меня пугает – отчасти, потому что она для меня непривычна, а отчасти потому, что я твердо убежден: от непрошеных советов гораздо больше вреда, чем пользы. Я знаю, что в данной ситуации дающий советы обычно говорит вам что-нибудь о мире, с которым вы столкнетесь, – опираясь, конечно, на свой опыт, который, разумеется, не может совпадать с вашим. Мне известно также, что принято давать рекомендации, в эффективности которых докладчик уверен на основании своего опыта,
Выдающийся органист, энтузиаст старинной музыки, крупнейший ее знаток и исследователь, наставник нескольких поколений ленинградских музыкантов, вдохновенный пропагандист современного органного творчества... Нерасторжимы разнообразные стороны деятельности Исайи Александровича Браудо (1896 – 1970), отражающие многогранность этой яркой личности. Именно сплетением качеств художника и ученого, органичным их сплавом определяется самобытность, которой отмечены все проявления творческого духа замечательного музыканта. И. А. Браудо – крупнейший современный органист. С его именем связана целая эпоха нашей музыкальной культуры. Его деятельность, обогатившая культу
Вальтер Гизекинг. Так я стал пианистом (продолжение – 2)
Летние каникулы 1914 года я снова проводил в Ладе, у дедушки и бабушки. Дедушка, которому профессия музыканта казалась вначале желанной лишь в том случае, если я стану церковным органистом, примирился с моими занятиями после того, как я был приглашен к весьма высокопоставленному чиновнику, обер-регирунгсрату Б., весьма интересовавшемуся музыкой. Быть лично принятым такой персоной означало для моего дедушки, что мой выбор профессии не только одобрен и мотивирован, но прямо-таки освящен! С моим другом Вальтером Рейнкенсмейером мы часто ездили на велосипедах в Минден; здесь мы встречались с его школьными товарищами и проводили послеобеден
Жизнь и творчество выдающихся пианистов ХХ столетия. Среди них такие мастера мировой фортепианной школы, как Мария Юдина, Сергей Рахманинов, Глен Гульд, Святослав Рихтер, Дину Липатти, Артуро Бенедетти Микеланджели, Эмиль Гилельс, Артур Рубинштейн, Марта Аргерих, Владимир Горовиц, Григорий Соколов, Кристиан Цимерман и другие...
Слово «музыка» («искусство муз») имело у греков более широкое значение, чем у нас. Оно охватывало всю область временных искусств – и музыку, и поэзию, и танец. Для нас стихи и проза – явления языка, который целиком отграничен от области музыки. Для античности, может быть, правильнее делить всю область звукового выражения на прозу и музыку, причем последняя есть в первую очередь вокальная музыка (поющиеся стихи), но в качестве боковых ветвей в нее входят и инструментальная музыка, и декламируемые стихи.
Комментарии 1