Предлагаем хотя бы немного прикоснуться к этой жемчужине среди мировых историй истинной любви, истории их жизни. Приводим лишь некоторые отрывки писем. Нужно отметить, что до помолвки этикет того времени не позволял Наследнику и принцессе вести переписку, поэтому связаться на письме они могли лишь через сестру принцессы Алисы — Елизавету Федоровну. Такая переписка была очень редкой и сопровождалась шифровкой. Однако сохранилось внушительное количество писем последующих лет, прочтение которых дает подлинное представление о внутреннем мире пишущих и об их отношении друг к другу. Сам текст передаст намного больше, чем наши описания. Сохранившаяся переписка была опубликована в 1998 году в книге «Дивный свет. Дневниковые записи, переписка, жизнеописание» [4].

«Дармшадт, 2 мая 1894 года, письмо А-1. Бесценное мое сокровище, я лежу в постели, но не могу уснуть, не написав тебе, так как поговорить, увы, мы не можем. Невозможно описать, как я по тебе скучаю и тоскую по тем двум часам, которые мы проводили с тобой наедине каждый вечер. Это тяжело описать, но наши мысли встретятся, правда? Твоя милая телеграмма заставила мое сердце ликовать, и сейчас она рядом со мной. Каким наслаждением будет найти в Виндзоре твое письмо! И вот ты трясешься в этом чудовищном поезде, в то время как я уютно расположилась в кровати в своем собственном «милом доме». Он так сильно мне напоминает нашу последнюю неделю; как я рада, что ты побывал здесь и познакомился немного с моими комнатами. Я так хочу, чтобы ты был здесь. Наше путешествие прошло хорошо. В Швайнбурге мы выходили на 3/4 часа и пили чай, потом мы остановились в Гарцбурге и съездили в город. Но серо и уныло, и только немного позднее был прекрасный закат над заливом. Интересно, как ты провел последние часы в Кобурге… «слезинка» так трогательна, но ты не должен меня так баловать, слышишь, мой дорогой мальчик? Мы уезжаем уже завтра в 11.16, и до того придет портной. Я бы хотела, чтобы мы остались здесь подольше вместо того, чтобы снова собираться… О, как я мечтаю прижать тебя к своему сердцу, поцеловать твою милую голову, любовь моя. Без тебя я чувствую себя такой одинокой. Да благословит тебя Бог, мое сокровище, и пусть Он хранит тебя и даст тебе сон… <…> *** Доброе утро, мой дорогой Ники, как ты спал? Я проснулась, воображая, что я в Кобурге, что, увы, было не так. Льет дождь, и я слышу, как солдаты маршируют к церкви. <…> Мне хотелось вдогонку послать тебе телеграмму, мой дорогой, да боюсь, она бы тебя не застала. Но ты знаешь, что мои мысли с тобой, и я скучаю по тебе. Бесценный мой. Скажи своим дорогим родителям и всем близким, что я их очень люблю… Целую тебя много раз… и остаюсь, дорогой мой, нежно любящая, Твоя девочка, Аликс. Твое дорогое фото стоит передо мной и заставляет чувствовать мое одиночество, а слова на нем делают меня такой счастливой. Я напишу завтра из Виндзора». [4, 64-67] «Виндзорский замок (Англия), 4 мая 1894 года, письмо А-2. Мой дорогой, бесценный Ники, Я только что приехала, позавтракала с бабушкой (Королевой Викторией — ред.). Как мне напомнило это Кобург и более обычного заставило по тебе скучать. <…> Я столь рада была твоему письму, что не могу сказать, сколько раз за эти несколько минут перечитывала его, покрывая поцелуями. Как я скучаю по твоим поцелуям и нежным словам! Путешествие прошло хорошо, через пролив переплыли просто прекрасно, волнения на море не было, и я не очень устала. Здесь так красиво — зелень, оживляемая цветами… <…> <…> О, если бы только ты знал, как я тебя обожаю, и годы только усилили мою любовь к тебе, и я желаю только одного: быть достойной твоей любви и нежности. Ты слишком добр ко мне. Я заканчиваю, иначе письмо не успеет вовремя на почту… Да благословит тебя Бог, моя дорогая любовь. Множество нежных поцелуев от твоей глубоко преданной маленькой девочки, Аликс. Твоя невеста! Как необычно это звучит, милый. Я все время думаю о тебе». [4, 67-69] «Замок Виндзор, 4 мая 1894 года, письмо А-3. Драгоценнейший Ники, …Как только я заканчиваю одно письмо к тебе, хочется начать следующее. <…> Если ты знаешь какую-нибудь небольшую книгу о вашей религии, пожалуйста, сообщи мне, чтобы я смогла прочитать больше до того, как ты привезешь священника. <…> Ах, как я хотела бы, чтобы ты был здесь, ты смог бы мне помочь; и если ты такой верующий, то должен понять, как я переживаю. Но Бог мне поможет, и ты тоже, любовь моя, не правда ли?.. Так, чтобы я всегда могла быть доброй христианкой и служить моему Богу так же верно, как и раньше, и даже больше. Как я смогу достойно возблагодарить Его за то, что такое сердце, как у тебя, принадлежит мне. Да пребудет с тобой неизменно Его благословение и заступление… <…> <…> Всегда твоя глубоко преданная, Аликс. Спи спокойно, мой ангел, пусть тебе приснится твоя «маленькая девочка», которая молит Бога о твоем счастье. Целую тебя крепко». [4, 69-71] Отрывки из писем Наследника:

«12/24 июля 1894 года, письмо Н-46. Моя бесценная, дорогая, маленькая Алики, Как я могу отблагодарить тебя, мой ангел, за то, что ты написала мне такую чудную открытку и длинное письмо, пока мы еще были вместе. О, это так меня обрадовало. Это меня просто встряхнуло, и каждую минуту я бегаю вниз в мою каюту, чтобы снова и снова перечитать твои послания! <…> Ты представить не можешь, как сильно я по тебе скучаю, намного сильнее с тех пор, как ты побывала на борту «Полярной звезды». Так милобыло с твоей стороны, что ты написала свое имя на окне и на ящике моего стола. Вокруг меня все фотографии моей милой, которые я распаковал, и они, вместе с воспоминаниями о твоем пребывании здесь, скрашивают мое одиночество. Милая… знай, что я тебя воистину люблю с каждым днем сильнее и больше! <…> Мы вышли из Коуз сегодня утром, когда рассвело, и движемся со скоростью 15 миль в час по тихому зеленому морю недалеко от южного берега Англии. Мы идем тем же курсом, каким вы пойдете на «Виктории» по пути к Флашингу. <…> Мы приближаемся к Дувру. Берег выглядит прекрасным в легкой дымке, над которой ярко светит солнце! Да, милая моя, передай дорогой бабушке мой самый нежный привет. Вчера я был так расстроен, что не смог поблагодарить ее за всю доброту. Передай также привет всем остальным. Много раз с любовью целую и благословляю тебя, моя бесценная, любимая моя Аликс. Да благословит тебя Бог! Вечно-вечно глубоко любящий тебя и искренне преданный, Ники, который любит тебя больше, чем может выразить». [4, 102-105] «Северное море, 13/25 июля 1894 года, письмо Н-47. Моя родная, дорогая маленькая Аликс, Вчера у меня было такое сильное желание прыгнуть в лодку старого лоцмана, добраться до берега, сесть в поезд на Портсмут и быстро появиться в Осборне. Я был бы в объятиях милой в тот же день после чая! Нет, дорогая, ты не представляешь себе, как ужасно мне не хватает тебя везде и во всем. <…> чадо мое дорогое, прими мою глубокую любовь и восхищение. Я так привык все время быть с тобой, не знаю, как я буду проводить дни. Я ужасно по тебе скучаю, моя любимая дорогая невестушка, мое Солнышко… <…> Солнце светит над морем, которое, милая моя, как раз цвета твоих прекрасных глубоких глаз! <…> Если бы ты только была здесь, со мной, мое бесценное сокровище!!! (Мы довольно быстро пересекли Северное море, уже виден берег Дании и вдали два маяка). Интересно, что-то ты сейчас поделываешь в Осборне, и такая ли у вас прекрасная погода, как здесь? Стрелки часов продвинулись уже почти на час, нетрудно рассчитать, чем ты занята в это время. <…> Какой радостью было также найти эти строчки, которые ты вписала в мой дневник; каждый день я нахожу что-то новое. Мне кажется, я слышу твой милый голос, который шепчет мне эти слова! <…> 14/26 июля <…> Моя дорогая, бесценная малышка — я посылаю тебе много, много поцелуев, благословений и самую сердечную благодарность за то чудесное письмо, которое ты дала моему человеку, я не знаю, как часто я его перечитывал. Я горячо молю Бога, чтобы Он хранил мою милую и без конца дарил ее Своими милостями. Остаюсь вечно твой глубоко любящий, верный, Ники. Твой до смерти!» [4, 106-109] И еще один эпизод: «Осборн, 28 июля 1894 года, письмо А-54. <…> Да, дорогой, я была бы более счастлива, если бы мог приехать старый священник, потому что есть еще много вещей, объяснения которых мне хотелось бы от него услышать. Я хотела кое о чем спросить тебя, но не смогла, я тоже боялась, что мои вопросы могут причинить тебе боль. Постепенно, с Божией помощью, все прояснится. Это главная причина, почему, мой дорогой, бесценный Ники, я не хочу, чтобы сейчас состоялась наша свадьба. Я не чувствую себя к ней готовой — дело не в самой свадьбе, а есть другая причина — ты понимаешь, о чем я говорю. Ты знаешь, что я имею в виду, правда? С другой стороны, ты знаешь, как я мечтаю полностью принадлежать тебе — сердцем я уже совершенно твоя, и нити, которые связывают наши сердца, никогда не смогут порваться или ослабнуть. <…> Пусть Бог хранит тебя и ограждает от всех злых бед и напастей. Люблю, много раз нежно целую. Всегда твоя очень глубоко преданная и верная до гроба, Аликс». [4, 110-112] «Петергоф, 20 июля/1 августа 1894 года, письмо Н-52. <…> …Моя дорогая Алики, можешь быть уверена, что я не хочу спешки, я тебя вполне понимаю и совершенно согласен, что не следует торопиться с нашей свадьбой по этой причине. У нас особый случай. Дорогая девочка, это показывает, как серьезно ты смотришь на это дело, и я тебя еще больше люблю, если только это возможно, мое Солнышко, моя дорогая, любимая, единственная, моя жизнь! <…> Да благословит тебя Бог, моя любимая, моя милая невеста. Я очень по тебе скучаю. Доброй ночи. Всегда твой, Ники. Я люблю тебя». [4, 112-113]

Даже среди революционеров были лица, признававшие святость Царской Семьи. Из воспоминаний Т. Мельник (Боткиной) известен разговор, состоявшийся в Петрограде в Таврическом дворце, содержание которого было передано автору воспоминаний. Дело шло о корреспонденции Царской Семьи. Один из членов следственной комиссии спросил, почему еще не опубликованы письма Императрицы и Великих Княжон. Последовал следующий ответ: «Что Вы говорите, вся переписка находится здесь — в моем столе, но если мы ее опубликуем, то народ будет поклоняться им как святым» [8].

Сколько еще можно отыскать глубоких мыслей, чистых порывов, невероятной теплоты и уюта в письмах, и как хотелось бы включить в статью еще многие. Прочитайте их — сколько сокровищ, которым не уделяется должного внимания, хранится в письмах и дневниках, запечатлевших веяния живой жизни. Почему не берется за основу сюжета эта история истинной любви, наполненная неожиданными поворотами, интереснейшими событиями, дышащая в каждой строчке достоверных источников настоящими чувствами? Почему на ровном месте строится нелепейшая история, фабрикуются факты, создается совершенно невероятная по своей абсурдности и суетности атмосфера того времени? Почувствовать дух той эпохи можно, непредвзято погрузившись в материалы, с тем временем связанные. Также можно почувствовать его, соприкоснувшись с людьми — живыми свидетелями своего времени. Мне посчастливилось знать людей, которые лично общались с теми, кто таковыми свидетелями являлся. От них неизменно исходит дух удивительной мощи, величия, высоты и цельности, того, что невозможно передать словами — дух Царской России. Стоит соприкоснуться с предметами искусства, созданными в это время людьми, преданными Царской Семье, с текстами, прекрасной музыкой, созданной к торжествам 300-летия Дома Романовых — и вы почувствуете его, уловите хотя бы небольшую грань неповторимой красоты и подлинного величия России. ========================================================== Вы прочли отрывок из замечательной статьи «Вишневый «Ад»» и «Матильда» — свобода творчества или культурная диверсия? Полностью статья по ссылке: http://nic-pnb.ru/vnutrennie-ugrozy-nacionalnoj-bezopasnosti/vishnevyj-ad-i-matilda-svoboda-tvorchestva-ili-kulturnaya-diversiya/