История основана на реальных событиях.

1933 год

Акулина едва сдержала слёзы. Господи, вот отчего на их долю выпали такие беды? А ведь еще несколько лет их семья считалась благополучной, но всё изменилось, когда в селе колхоз стали основывать.
Степана и Марию раскулачили, забрав всё подчистую. Как потом мама её говорила – из родного села не выперли на разваленной телеге и то хорошо. Другим меньше повезло, тех в Сибирь да на север сослали, а семью Степана и Марии каким-то чудом оставили. Даже дом не отобрали. А вот животину всю со двора увели, до последней курочки и цыпленка. Лошади, коровы, свиньи, гуси и куры – всё ушло в новый колхоз. Три надела земли ушли туда же.

Мария сломалась, ослабла, через какое-то время заболела воспалением легких, да умерла. Тут и недоедание сказалось, потому что ослабленный организм не выдержал.
Степан вернулся с заработков в родной дом, схоронил жену. Девчонке младшей, Татьянке, тогда всего два годика было. Это был 1929 год.
Но беда снова настигла их – по той же причине, что и Мария, ушел из жизни один из их сыновей – четырнадцатилетний Мирон.
Остался Степан с двумя сыновьями Алексеем и Андреем, да с маленькой дочкой Татьяной.
Акулина была старшей дочерью в семье Степана, к тому дню, когда не стало её матери, она уже была замужем и растила своих детишек.

****
Голод, накрывший Поволжье в начале тридцатых переживали очень трудно, летом спасала сурепка, лебеда, щавель и грибы. А вот зимой было туго.
Но несмотря на это, Акулина приняла для себя решение – она заберет Татьянку к себе в дом. Дело ли, что девчонка среди мужиков растет? Неумытая, нечесаная, в грязном платье. Степан поначалу против был:
- Ну куда тебе еще один голодный рот в семью, а что Иван скажет?
- Скажет, что где пятеро, там и шестому человеку место найдется. Негоже девчонку одну дома бросать. А коли беда случится?
- А чего мне, в лес её с собой брать? – Степан устало провел рукой по лицу. – Или на станцию, когда разгружаю вагоны? Алёшка с Андреем тоже делами заняты, пытаются хоть копейку добыть, хоть птичку поймать. Вчера двух голубей выловили, всё еда.

Сердце Акулины сжалось. Господи, когда же это закончится? Как же они дошли до такой жизни? Будут ли они когда-то жить хорошо?
- Собери вещи, бать, пусть Татьянка у меня пока поживет.

Отец кивнул и в глазах его блеснули слёзы.
По улице шли Акулина и Татьяна. В руке старшей сестры был узелок с вещами – всё добро, что у младшей было.
- Ничего, ничего, настанут еще хорошие времена. Мы еще заживём, - твердила Акулина. – И счастливы еще будем.
- Акулина, - Таня шмыгнула носом. – А нас перестанут называть кулацкими дочками?
Акулина встала, сжала руку сестренки и процедила сквозь зубы:
- От кого слышала?
- От Васьки и Проши. Они со мной играть не хотят, говорят, что я кулацкая дочь.
- Они неправильно говорят. Кулаки – это те, кто на работы других людей нанимают, а мы своими силами справлялись. А то, что у нас всё забрали… Это товарищ Ермольцев жадностью был обуян. Мало ему трех поросят да коровы, что батька наш им давал. В первую очередь лошадей забрать хотел. А батька ведь в лесничестве работал вместе с Андреем. Им лошади нужны. Да и в пахоте они верные помощники. Каждая голова на счету. Вот и сцепились они, да худо всё вышло – приехали посреди ночи, да вывели всех животных со двора. Вот так и вышло – ни вступления в колхоз, ни подворья…
- А говорят, что мы кулаки.
- Пусть говорят. Почешут языками, да забудут. И не слушай никого, Татьянка. Злых и завистливых языков всегда хватало.

Татьяна расположилась в доме Акулины, где уже помимо неё и мужа проживали трое детей. Сама хозяйка дом была беременна четвертым. Одни мальчишки на свет рождались, а так хоть Таня ей помощницей будет, да под присмотром останется.
Перво-наперво она искупала сестренку, да платьица её в порядок села приводить. Голодные глаза смотрели на неё с тоской.
- Не смотри так, Таня. Вот Иван с Захаркой в лес пошли, коли получится им зайца в силки поймать, будет еда. Нет, так на вечер лепешки с лебедой испеку, горсть муки еще осталась.

Вдруг Акулина услышала стук калитки. Встав, она тяжело вздохнула – это Оксана пожаловала, сестра Ивана. Она в городе жила, да на выходные к родителям приезжала. В городе голодно было, а в деревне тем не менее грибов можно было набрать, щавеля, да вдруг удастся рыбы наловить в речушке и с собой в город взять? Хотя в последнее время улова практически не было, не клевала рыба…
- Акулина, Иван, вы дома?
- Да не кричи ты. Коленьку разбудишь, - Акулина вышла к родственнице и, скрывая раздражение, поздоровалась с ней. Оксану она недолюбливала из-за её глупости и бестактности. А та всё шаталась к ним, вроде как с племянниками пообщаться, а сама всё городскую из себя строила, хотя всего два года как на учебу уехала. Акулина всё гадала, как та на учебу поступила? Умишки как у муравьишки.
- Ой, а это кто, неужто Таня? – улыбнулась Оксана.
- Она самая.
- В гости пришла?
- Нет, жить у нас будет.
Улыбка с лица Оксаны сползла, и она с неудовольствием посмотрела на девочку, затем вздохнула, но промолчала.
Она пробыла у них до вечера. Ивану и их старшему сыну Захару действительно удалось поймать зайца, чему семья была несказанно рада. Был ужин и была еда на следующий день в виде похлебки. А для голодных детских ртов это настоящий пир. Вечером, когда Оксана уходила из дома брата и его жены, она вдруг тихо спросила у Акулины:
- А ты от сестры избавиться не хочешь? Зачем тебе лишний рот?
- Ты о чём? – оторопела женщина.
- Я завтра на рассвете на станцию иду, могу взять её с собой в город, брошу на вокзале. А там её подберут добрые люди или в детский дом отправят.
- Ты ополоумела? – закричала Акулина, не сдерживаясь. – Ты чего несёшь, дурная? Да как тебе такое на умишко твой махонький пришло?
- А чего? Сейчас каждая крошка хлеба на счету, куда тебе еще одна приживалка?
- Пошла отсюда вон! Вон пошла! Не смей больше переступать порог нашего дома. Нет, даже в калитку не входи. Чтобы я не видела тебя больше здесь. Ишь, змея! Свою сестру на вокзал отвези, раз такие мысли держишь.
- Акулинка, да я же как лучше… Да я же вижу, что тяжело вам…
- Иди отсюда, пока вилы в руки не взяла, да и грех на душу.

Войдя в дом, Акулина рассказала Ивану о том, что сестра его предложила. Тот сжал кулаки, глаза его загорелись нехорошим огоньком. Тут уж Акулина испугалась:
- Не трогай её, Ваня. Её и так Господь наказал, ума не дав, да доброты. Пусть, пусть что хочет, то и говорит. Главное, что ты так не думаешь, главное, что ты рядом.
Он выдохнул и, обняв жену, произнёс:
- Мы справимся. Мы обязательно со всем справимся.

****
Они и справились. Потихоньку голод отступал, поля и огороды давали хороший урожай, налаживалась и жизнь. Кто-то еще втихую нет-нет, да назовёт Татьяну кулацкой дочкой, но вот Акулину побаивались так называть. Женщиной она была суровой, семью свою в обиду не давала, да и Ивана уважали все в селе. Никому и в голову не приходило супруге его что-то нехорошее сказать.
Отец и братья Акулины и Татьяны ездили на заработки и помогали им.
Акулина, которая выросла в многодетной семье, сама рожала детишек с завидной регулярностью. К сороковым годам у неё и Ивана уже было семеро детей. Татьяна им помогала, нянчилась с племянниками, по дому работу делала, а как подросла, так в поле работать пошла, всё же через Ивана взяли её в колхоз когда началась Великая Отечественная война и стало ясно, что любые руки, даже детские пригодятся.
И опять настали трудные времена. Степан с сыновьями на фронт ушли, следом за ними и Ивана призвали. Осталась Акулина дома с детьми, да с сестрой-подростком.
Татьяна, которая и так рано повзрослела, стала работать с утра и до зари, чтобы помочь Акулине прокормить семерых детишек.
Даже когда однажды ей косилкой мизинец срезало, то не ушла с поля домой. Оторвала часть подола на платье, перевязала ногу, да дальше работала.
От отца и Алексея весточки приходили, а вот Андрей без вести пропал и больше ничего о нем не было слышно…

****

1942 год

Татьяне шел шестнадцатый год. Молодая, работящая девчонка понимала, что Родине сейчас трудно, что надо работать на её благо. А трудные времена рано или поздно заканчиваются, кому, как не ей об этом знать?
Идя с поля, она вдруг увидела, как по сельской дороге, поднимая пыль, мчится полуторка.
- Татьяна, к сельсовету иди. Всех собирают! – крикнула Глаша, соседка.
- А чего? Зачем, не говорят? И кто это приехал? Машина не наша. – Татьяна вдруг почувствовала, что грянут какие-то перемены. Полуторки и раньше приезжали, забирая мужчин. Но их в селе уже не осталось…
- Вот пойдем и всё выясним.

Татьяна пошла к сельскому совету, где уже собралась толпа. Услышанное заставило её сердце похолодеть – собирали молодых девчат да незамужних женщин для рытья окопов под Сталинградом. Там, где наступали немцы.
- Это чего же… Уж работать некому, а вы еще и девчат забираете! – пожилая Прасковья, которая едва на ногах своих ходила, стала причитать. – Сперва мужики, потом лошади наши воевать пошли, теперь девчата. А кому за плуг вставать? Мне? Так я свои ноги едва волочу, какой уж плуг?
- Успокойтесь, мать, - поднял голову прибывший из военного комиссариата лейтенант. – Забираем на два-три месяца. Помогут Родине – и домой, дальше работать в колхозе. Сейчас страна нуждается вот в таких молодых девчат, - он указал пальцем на Татьяну и шестнадцатилетнюю Лизоньку. – Времени на сборы мало, поэтому, пока я сверяю списки, да идет перекличка, пусть ваша родня соберет необходимые вещи.
Татьяна в растерянности посмотрела на Акулину. Та, прижав кончик платка к лицу, заплакала.
- Акулиночка, принеси мне Захара штаны да рубаху, в них сподручнее будет, чем в платье.
- Да что же это, до дому дойти не успела даже!
- Ступай, Акулина, принеси, что попросила, - тихо произнесла Татьяна.
Тут она услышала свою фамилию и крикнула, подняв руку:
- Я!

***

Молодых девчат увезли под Сталинград, где они своими хрупкими ручонками рыли окопы. Три месяца труда, в любую погоду, будь то ветер, дождь или зной. Голодные, исхудавшие, вшивые, они продолжали день изо дня работать.
Жили в землянках, мылись в реке, ели то, что привозили им раз в день. Но всё же девчата выполнили свой долг перед родиной, а после их отпустили домой. Добиралась до деревеньки под Пензой Татьяна своим ходом. Долго, но упорно она двигалась в сторону дома на перекладных, пешком, на повозках. И вот ночь, дом Акулины стоял в кромешной темноте. Все спали. Обессиленная от усталости, Татьяна подняла руку и постучала в окошко.
Заспанная Акулина раскрыла окно, да крикнула:
- Иди вон отсюда, попрошайка! Самим есть нечего!
С такой же злостью она закрыла окно, а Татьяна, удивившись, постучала снова.
- Ты что, не расслышала? – Акулина вновь распахнула створки, а в руках её была скалка.
- Ты чего, сестра, не узнаешь меня? - тихо спросила Таня.
- Таня! Танюша, ты ли это? – Акулина тут же бросилась к двери и выскочила на улицу, хватая за руку сестренку. – Пойдем, пойдем в дом. Господи, не признала. Исхудала как!
- Признаешь уж тут, как же. – усмехнулась горько Танюша. - Захаркины штанцы на веревке держатся, чтобы не упали.
- А волосы… Что с твоими волосами? Зачем так коротко состригла?
- Так вши, - пожала плечами Таня.
- Выведем, у меня и керосин есть, вот прям сейчас и выведем, - Акулина улыбалась, гладя сестру по грязной голове. - А я уж приняла тебя за попрошайку, которые ходят целыми днями. Самим есть нечего, так еще и они стучатся. Взяли моду в последнее время по ночам людей будить, надеясь, что спросонья им дадут чего. Я же не думала, что за три месяца ты настолько изменишься, что не узнаю тебя. Но наконец ты дома…
- Акулина, батя пишет чего?
- Пишет батя. И Ваня с Алёшкой пишут. Да вот только от Андрея так и нет вестей.
Сестры помолчали пару минут в тишине, затем Акулина поставила греть воду и приготовила керосин, чтобы вывести живность из волос сестры.

- Всё пройдет, всё.. И войне когда-нибудь конец будет, и мужики наши вернутся. Всё будет хорошо. И не такие времена проживали. Веришь, Таня?
- Верю, Акулина верю. Мы будем еще счастливы.

После возвращения уже на следующий день Татьяна вышла на работу. Никто уже даже за глаза не называл её кулацкой дочкой. Забылось за три месяца то, что не забывалось многие годы. Теперь эта молоденькая девочка была труженицей тыла и передовик в колхозе.

Трудные времена.
Глава 2. Вторая жена

1946 год.

Жизнь начинала налаживаться. Год назад вернулись с фронта Иван, отец Акулины и Татьяны - Степан, вернулся и брат их Алексей. Только об Андрее, еще одном брате, так и не было никаких известий.
Никто уж не помнил, что раскулачивали их семью, приняли Алексея и Степана в колхоз. Вчерашние фронтовики, управляющиеся с техникой, сильные мужские руки теперь ценились на вес золота. Работали там и Акулина с Татьяной.
У девушки косы стали отрастать, темная шапка волос обрамляла её лицо. Через год после Великой Отечественной, когда наконец-то очередное трудное время начало отступать, округлились и формы Татьяны и теперь она больше походила на девушку, нежели на девчонку-подростка. А ведь ей уже двадцатый год шёл.
И вот тут-то, когда стало хватать сил не только на работу и на добычу еды, но и на гулянки, угораздило Татьяну влюбиться в гармониста Петра. Он жил в соседнем селе, приходил к ним на танцы в Дом Культуры, а вокруг него девчата крутились.

Женихов по пальцам было пересчитать, и ничего, что гол как сокол этот Петенька, ведь добро – дело наживное.
А он как Татьяну увидел, так и пропал в её живых ярких глазах. Завертелось и закрутилось у молодых, да вот не все этому были рады.
- Не вздумай связываться с ним, - напутствовала Акулина. – Не нужен тебе такой муж. Прохвост, каких свет не видывал.
- Чего ты, Акулина, наговариваешь на Петю? - хмурилась Татьяна. – Или есть мне из кого выбирать?
- Лучше уж одной, чем с таким, - буркнула старшая сестра.
- Хорошо тебе говорить, ты замужем, дети уж скоро внуков плодить начнут. А я? Разве я не достойна женского счастья после всего пережитого? – Татьяне было обидно слышать такие слова от сестры в адрес любимого.
- Достойна, но не с ним. Отчего они все в маленьком домишке ютятся? Отчего не поедет Пётр твой на заработки, чтобы для семьи будущей дом построить? Всегда нищими были, потому что трудятся через пень-колоду. Только и умеет на своей гармони играть. И батька его только и знай, что за воротник заливает.
- А мы всё равно поженимся, хотите вы этого или нет, - топнула ногой в досаде Татьяна.
- Тогда не спеши, хотя бы. Он же в армию должен пойти, не служил ведь еще. Отслужит, на дом заработает, тогда и поженитесь.
- Это еще сколько лет пройдет! А вдруг уведет какая ушлая девица моего Петеньку?

Недовольны были и родители Петра. Они всю жизнь жили в нищете, работали на кулаков, покуда их раскулачивать не стали. Одни из первых злорадствовали, когда кого-то отправляли в дальние края, всё отобрав. И, хотя родителей Татьяны оставили в селе, а спустя годы отец и брат работали в колхозе, всё же неприязненно относились к Татьяне. И это несмотря на то, что о семье Татьяны они только слышали, ведь жили в соседнем селе.
- Дочка кулацкая! – презрительно говорила мать Петра. – Еще чего, не хватало, чтобы ты эту цацу в дом привёл.
- Никакие они не кулаки, - возражал Петр. – Они зажиточными были, да всё отобрали. Кабы батраков, таких, как мы, нанимали, то и сослали бы в далёкие края. Ты до сих пор о Точилиных вспоминаешь с ненавистью, вот тебе и кажется, что кто хорошо жил, те плохие. Сейчас Татьяна и её семья не богаче нас. Да и лет уж много прошло. Татьяна труженица тыла, отец её и брат с фронта вернулись с наградами да с почетом.
- И всё же, найди другую невесту, нам такая не нужна.

Не понимал Пётр родителей своих, не понимала и Татьяна презрение Акулины к Петру. Да и отец с братом называли его «без царя в голове».
Несмотря на то, что с двух сторон родные были против этого брака, но Пётр и Татьяна всё же поженились. Не приняли молодых ни Акулина, ни отец с братом, пришлось, как было положено, идти Татьяне в дом жениха.

****

Вот тут Татьяна и поняла, что зря не послушала сестру и поспешила замуж за него. Свёкор и правда любил закладывать за воротник, а свекровь отдыху не давала – детишек в этом доме было много, вот Татьяна всех обстирывала, готовила на всю семью и убирала бардак, оставленный детьми. Ко всему прочему и огород на неё тоже спихнули. Ей не было так трудно у Акулины, которая семерых мальчишек нарожала. А тут… Не чувствуя ног и рук ложилась она в кровать, а там Петенька с ласками.
Когда отца по ошибке арестовали за порчу колхозного имущества, свекровь еще хлеще измываться стала над ней, называя её дочкой уголовника. Да вот только всё же разобрались, нашли виновного и Степана отпустили. Извинились перед ним, помня его заслуги в Великой Отечественной. Только вот свекровь и не думала извинятся, говорила, что и в этот раз её батя сухим из воды вышел, не познал лагеря, но то ли еще будет.
Слышать эти слова было невыносимо, но молчала Татьяна, сцепив зубы.
- Надолго ли меня хватит? – как-то простонала Татьяна, жалуясь Акулине.
Редко когда теперь у давалось с сестрой и отцом увидеться, но всё же выкраивала она время, чтобы навестить их.
- Послушай, у нас один колхоз на три села, один председатель. Илья Васильевич хорошо относится к тебе. Попроси для вас с Петькой домишко какой. После войны сколько их пустует…
- Ты всё его Петькой зовешь, - укоризненно покачала головой Татьяна.
- Звала, зову и буду звать. Оттого, что трутень он, балагур и весельчак. О будущем не думает, о тебе тоже, - ответила Акулина.
- А ты думаешь, получится попросить отдельное жилье? – с сомнением спросила Таня.
- Пошли вместе к Илье Васильевичу, потолкуем с ним.

И то ли проникся председатель, то ли настроение было хорошим, то ли и правда совестно стало, что труженица тыла, передовик колхоза ютится в маленьком домишке мужа, где совсем не маленькая семья.
- Есть дом Клавдии покойной. Агроном должен прибыть новый, но ничего, подселю его к Захаровне. Мебелюшка там есть кой-какая, да старая шибко, ни ничего, вы молодые, обживётесь. Глядишь, быстрее детишек настрогаете, надо население пополнять. Ступай, Татьяна, как документы подготовлю, кликну.

А через неделю Пётр и Татьяна перешли жить в отдельный дом. Рядом со свёкрами, но тем не менее отдельно теперь жить будут. Хозяйкой в своём доме Татьяна теперь стала. Да недолго радоваться пришлось – Петра через два месяца в армию забрали, а вскоре Таня поняла, что ждет ребенка.

****

Пётр служил три года, а Таня и дочка, названная Анечкой, ждали его дома.
- Вот вернется отец твой, заживем лучше прежнего, - сажая на коленки свою маленькую дочурку, говорила Татьяна и с тоской смотрела на календарь.
Каждый день она ждала, дни тянулись невыносимо долго, но вот наконец дембель. Вернее, срок подошел, а от Петра весточки нет.
- Когда твой возвращается? – спросила Акулина у сестры.
- Скоро уж. Вот только весточки нет, не знаю, в какой день ждать.
- Изменился ли, - с сомнением посмотрела на сестру Акулина. – Али всё такой же балагур и пройдоха?
- Хватит, зачем ты так? – хмурилась Татьяна. -Он муж мой, отец моей дочери. Ты несправедлива к нему.
Усмехнувшись, Акулина подошла к племяннице и взяла её на руки.
- Когда-нибудь ты поймешь, что сделала ошибку. Правда, если бы ты не вышла замуж за Петра, не было бы у нас такой славной крошки.

Таня не стала ничего отвечать сестре. Что толку? Остается надеяться, что Акулина изменит своё мнение о Пете.

***

Да вот только вышло по-другому когда Петя вернулся домой. Теперь и Татьяна понимала, что Акулина права, но что уж поделать?

Приехал Петя, да не один. Жену новую привез. Но раз женат он на Татьяне, то Рада ему вроде как сожительница. Да мало того, что с бабой новой домой явился, так еще и девчонку годовалую с собой привез. Людочкой звали малышку.
- Петя, кто с тобой приехал? - увидев смуглую молодую женщину с ребенком рядом с мужем, спросила Таня.
- Таня… Тут такое дело. В общем, Рада её зовут, а Люда – моя дочь.
- Как это дочь? Петя, ты о чем же говоришь? А эта… - она показала пальцем в сторону Рады, - твоя полюбовница? Ты когда же успел? Ты служил, али по бесстыдницам бегал?
- Таня, это ведь неважно уже. Важно то, что Рада дочку мне родила. Я не мог их оставить в Молдавии, привёз сюда.
- Зачем? Зачем ты их привез сюда? Стыд и позор! Как ты мог? – сорвалась Таня на крик. – Сейчас же увози их отсюда!
- Никуда я их не увезу, - упрямо ответил Пётр. – Люда такая же моя дочь, как и Анютка. Они здесь будут жить.
- В нашем доме? – ей хотелось рыдать, хотелось вцепиться в лицо этой бесстыжей смуглянке. Огромной выдержки ей стоило взять себя в руки. – А как ты себе это представляешь?
- Ну… Ты можешь с Аней пойти жить к отцу. Думаю, он будет рад тому, что мы разойдемся.
- Ха, ещё чего! – она подбоченилась. – Этот дом у председателя выпросила я, в этом доме всё моей рукой обставлено, вымыто, уют наведён. Здесь ребенок наш родился! И что, я должна этой замарашке его отдать? Не дождетесь!

Вот такой вышла их встреча… Пётр завел Раду с дочкой в дом, та пыталась поговорить с Татьяной, но хозяйка дома ясно дала понять, что говорить с ней она брезгует. Как на таракашку смотрела она на Раду. А когда никто не видел, заливалась слезами, ибо жизнь её превратилась в ад. Она спала теперь то с дочкой на кровати, то на полу возле неё. А еще старалась не попадаться на глаза односельчанам, которые теперь только и сплетничали про их семью. Семья Комлевых теперь была самой обсуждаемой. Акулина лишь качала головой, да уговаривала Татьяну уйти из дома. Но та возражала:
- Это мой дом, а она пришлая. Я выживу их отсюда рано или поздно.
Жаловаться свёкрам было бессмысленно, они лишь посмеивались и будто специально маленькую Людочку выделяли среди внучек.
Петра вызывали «на ковёр», ругали его, порицали, да бесполезно всё было. Будто одурманен он был Радой.

А потом случилось то, отчего всё село вновь затаило дыхание и стало смотреть, как дальше будут продолжаться события – не выдержав жизни с законной женой в одном доме Рада сбежала. Одна, бросив дочку.
- Ну что, доволен? Смотри, каких делов натворил, - качала головой Татьяна и презрительно смотрела на мужа.
- Она вернется, она не могла вот так сбежать и дочку свою бросить.
Ему не хотелось в это верить, но Рада не вернулась ни через день, ни через неделю, ни через месяц.

****

- Зачем тебе она? Пусть свёкры с ней возятся, отведи девчонку к ним, – старшая сестра не понимала Таню.
- Помнишь, Акулина, как ты меня привела в свой дом, когда самим есть нечего было? – спрашивала Татьяна.
- Ты не сравнивай, ты сестра мне. А она кто?
- Она дочь Пети и сестра моей Анечки. Ребенок не виноват в том, что у него мать кукушка и отец гуляка.
- Выгони Петра, зачем ты с ним живешь? Никто не осудит тебя, - говорила Акулина. – Ты позволяешь ноги об себя вытирать. Стираешь ему, готовишь, небось, еще и в постельку свою пускаешь.

Татьяна покраснела. Сестра права была. Да, действительно, с недавних пор они опять с Петром начали спать вместе. Много дней просил он у нее прощения, особенно уж сильно в ногах валялся, когда она за Людочкой следить стала как за родной дочкой. Говорил, что понял, каким олухом был, что никогда больше ни на одну бабу не посмотрит. Как бы Татьяна не злилась, но вскоре её доброе сердце оттаяло, да и молода она была, соскучилось её женское тело по мужскому вниманию.
- Чего краснеешь? Неужто я права? – ахнула старшая сестра.
- Беременна я, - тихо ответила Татьяна.
- Господи, ну до чего же ты глупая! – схватилась за голову Акулина. – Неужто гордости в тебе нет? Он бабу другую нашел, дитя нагулял, в дом к тебе их привел. А ты опять с ним! Да отчего ты так себя не любишь?
- Акулина, вот скажи, а если бы твой Ваня погулял, а потом к тебе бы вернулся, приняла бы?
- У меня семь детей, конечно бы приняла. Но это если бы просто погулял. А твой жену себе вторую нашел, это другое.
- Акулина, - опять же тихо произнесла Таня. – Сейчас просто в нашей семье трудные времена. Но они пройдут, обязательно пройдут, как проходили и до этого.
- Тьфу зла на тебя не хватает, - рассердилась Акулина. – Ты же всегда умной была, отчего поглупела?
- Может быть от любви? Я всё еще его люблю.

****
Родилась дочь Машенька, жили в доме теперь три девочки. Люда стала Татьяну мамой называть и думала женщина, что так впредь и будет. Но тут спустя два года появилась Рада, да не одна, а со своими родственниками.
- За дочкой я приехала! – стоя во дворе, Рада искала глазами дочь. И, как назло, вместе с Анечкой и Людой бегали и другие детишки. Рада только шарила по ним своими черными глазищами.
- Что, узнать не можешь? Только теперь это моя дочь.
- Что, и документы сделали? – испуганно спросила Рада.
- К чему? Это ни к чему, отец у неё есть, в метрике вписан. А меня она и без документов мамой называет. – усмехнулась Татьяна.- А ты, раз узнать не можешь, по имени назови. Не забыла его еще?
- Люда, иди ко мне! Иди к своей маме, - Рада раскинула руки, присев на корточки, а Людочка, оторвавшись от игры с другими детьми, подбежала к Татьяне и испуганно к ней прижалась.
- Какая же ты мать, Радка? Сбежала, бросила ребенка.
- Не от ребенка сбежала, а от тебя, - с горечью ответила женщина. - Ты ж ведь жизни мне не давала. Да и другие бабы плевались мне вслед, угрожали.
- А ты хотела, чтобы я подругой тебе стала? Думала, как в гареме жить будем? – Татьяна со злостью посмотрела на неё.
- Хватит пререкаться, - один из родственников Рады подошел и взял девочку на руки. – Это наша кровь, это дочь Рады, поэтому мы её забираем.

Пётр был на работе, поэтому Татьяна ничего поделать не могла. Да и что ей оставалось? Каждый в селе знал, что девочка ей никто, правда на стороне Рады, хоть и сбежала она чуть больше двух лет назад. Нагулялась, вернулась к родне, а те решили девочку в семью вернуть.

Они ушли так же быстро, как и появились в селе. Вернувшийся Пётр пытался их догнать, найти, но не смог.

****

Они смогли перевернуть страницу той жизни. И ради Анечки и Машеньки Татьяна всё же сохранила семью и постаралась простить мужа. Со временем её доброе сердце оттаяло, забываться всё началось и Таня решила жить полной жизнью, как и другие замужние женщины. Она работала, создавала дома уют и рожала детей.
После Машеньки появилась Александра, потом Лидия. Когда Татьяне было сорок лет, у неё родился пятый ребенок – сын Владимир.

ЭПИЛОГ

Вырастая, дети уезжали в город. Маша и Лида выучились на поваров и стали работать по специальности. Аня и Александра стали киномеханиками, Владимир выучился на инженера.

Пётр умер в 67 лет от инфаркта. К тому времени у Татьяны уже не было отца в живых, у брата была своя семья, ушла из жизни и старшая мудрая сестра Акулина.

Татьяна переехала в Пензу к детям, жила с ними, растила позже десятерых внуков. Спустя годы она захотела вернуться в село, но той деревни уже не было. Дети купили ей дом в другом селе, развитом, с инфраструктурой. Туда стали приезжать внуки и правнуки.
Татьяна дожила до 85 лет. Она оставила о себе в памяти лишь хорошее – Комлева Татьяна Степановна, многодетная мать и труженица тыла, была доброй, справедливой женщиной, которая всегда говорила, что трудности рано или поздно заканчиваются и обязательно наступит хорошее время.

Автор: #Хельга