Синдром учителя: легко ли жить с педагогом под одной крышей?

У каждого в школе были любимые и не любимые уроки. Были любимые и не любимые учителя. К кому-то на урок шли, как на каторгу, кого-то радостно приветствовали в городе и помогали донести сумки до дома. Но мало кто из нас задумывался каково это – жить с учителем под одной крышей.
Так сложилось, что многие мои друзья, да и я сама, росли в семье преподавателей. И это не так просто, как кажется на первый взгляд.
Поговори со мною, мама
У учителей практически нет личного времени. Даже приходя домой, они не могут уделить минутку своей семье. Вечные тетради, конспекты, подготовка к занятиям… И все это – в неурочное время, уже после самих уроков, классных часов и «проблем, которые могут решить только они». На собственных близких времени просто нет.
А в наше время свободного времени еще меньше. Ведь быть учителем – почетно, но не хлебно. И репетиторствуют, репетиторствуют, репетиторствуют…
Знаю семью, где все общение между супругами сводится к принесенной мужем тарелке еды. Это все, что может себе позволить сейчас девушка, разрывающаяся между школой, дополнительными занятиями и написанием очередной работы, которая даст ей категорию и смехотворную прибавку к зарплате. Но это – тот путь, который она выбрала. И муж молча готовит, следит за ребенком и тоже, конечно же, работает.
Многие преподавательские дети растут сами по себе. Но при том спрос с них огромен, ведь они «должны держать марку».
Свои-чужие дети
«Вторая мама» иногда говорят про хороших учительниц. И это действительно так. Чужие, в принципе, дети становятся для них настоящей семьей. Впрочем, в нашем обществе как-то не принято говорить, что ученики – это на самом деле чужие учителю дети. Каждый хочет, чтобы его ребенка любили и уважали, как своего.
Только в проигрыше остаются они – те самые настоящие «свои» мальчики и девочки. И продолжается это из года в год, из выпуска в выпуск.
Мой друг, сын учительницы, стал папой. Так уж вышло, что я поехала вместе с ними – запечатлеть выписку из роддома.
И все шло просто прекрасно: девушка вышла с розовым свертком на руках, счастливый отец вел ее под руку. Все члены семьи стали по очереди с интересом заглядывать туда, где виднелся кружевной чепчик, и спорить – чей носик, чьи глазки… Все, кроме свекрови. Потому что она была занята рассказами о том, какого очаровательного сына на днях родила ее бывшая ученица.
Можно было бы подумать, что это разовое недоразумение. Ну мало ли – все мы со странностями. Но увы. Не раз и не два я видела подобное.
Было даже такое, что дедушка, педагог со стажем, вместо свадьбы внука, укатил в отпуск. Потому что его пригласил на свое бракосочетание бывший студент. Внуку он, к слову, даже не позвонил. Может, забыл, а, может, не счел необходимым.
Конечно, иногда такие отношения играют на руку. Например, мы со свекровью прожили в относительном спокойствии только потому, что моя бабушка ее когда-то учила. Иначе, уверена, мы с супругом не протянули бы вместе даже года.
Вечная «дочь Марь Иванны»
Но если со всем этим можно как-то смириться (все равно не изменить), то есть один момент, который меня, например, доводит до белого каления. Это вечное клеймо «дочки Марь Иванны».
Я росла в небольшом городе. И иногда, когда я шла по городу или играла на улице, ко мне подходили незнакомые люди:
— Ой, а ты не внучка Марь Иванны? Как она? Передавай ей привет!
И в школе, увидев фамилию, было то же самое.
Преподаватель по литературе, разглядев склонность к предмету, требовала от меня больше, чем от других и все время ссылалась на «гены»:
— У тебя должен быть генетический нюх, врожденное чувство языка! – Но что делать, если у меня его не было? Впрочем, литературу я любила и с удовольствием выполняла самые сложные задания.
О, как меня любила наша самая стервозная преподавательница! Бабушка – очень строгий и требовательный педагог. Все годы обучения нашей стервы в институте вернулись мне с лихвой за время обучения в школе.
Колледж, где ректором был тоже бабушкин ученик, не хочется даже вспоминать.
— Если бы это был кто-то другой, это была бы просто идеальная работа. Но вы сами понимаете, что обязаны были написать лучше. Это не достойно вашей бабушки. — И даже областная комиссия не смогла повлиять на мою выпускную оценку. Эта позорная четверка за работу далеко не школьного уровня обижает меня до сих пор. Потому что я действительно выложилась на все 100% и даже больше.
И если бы только ректор! Весь педагогический состав смотрел на меня и других детей своих коллег как на рыбок в аквариуме. Может, поэтому мы и были самым большим проклятием колледжа. Самыми хамовитыми, оторванными и лучше всех избегали КВНов и прочих демонстративных акций. А, если участвовали, брали на себя самые спорные и неоднозначные роли.
Ученики нас недолюбливали, считая каждую победу — подстроенной, а ошибку — поводом для всеобщего праздника. То, что прощалось другим, никогда не прощалось нам.
Конечно, есть и исключения. Те, над кем трясутся. Таких я тоже видела.
Их бабушки, пригласив комиссию на чай, потихоньку проносили для внучек ответы на олимпиады. Выпрашивали вторые, третьи, пятые путевки в ВДЦ «Океан». Ставили своих не особо-то талантливых детей на сцену, легким движением бедра подвинув тех, кто действительно был этого достоин. В открытую подменяли листы с результатами тестов. Огульно обвиняли в плагиате тех, кто сделал слишком хорошую работу — лишь бы первое место досталось любимому чаду.
Как бы то ни было, учитель – одна из тех профессий, что забирает жизнь без остатка. Только единицы способны удержать тонкую грань. Может быть, именно по этой причине поистине великими учителями становятся в основном мужчины, не отягощенные воспитанием детей, необходимостью вести быт. И, как бы грустно это не звучало, может быть это и правильно.