- Ну что, милая. – начала довольная фея прямо с порога. – Помнишь, ты вчера на балу хрустальную туфельку потеряла? Так вот, королевская стража теперь с этой туфелькой все дома объезжает. Принц указ издал: кому туфелька впору придётся, та его женой и станет. Через час здесь будут. - Вот здорово! – обрадовалась Золушка. – Мачеха с сёстрами как раз вернутся. Пусть попробуют свои ножки в мою туфельку запихнуть. Вдруг повезёт? И Золушка озорно захихикала. - Да при чём здесь мачеха? – отмахнулась фея. – А ты? - А что я? Я в лес уйду, чтоб страже на глаза не попадаться. Хоть и жалко будет такое веселье пропустить… - В какой лес? – не поняла фея. – А как же принц тогда тебя узнает? - В том-то и дело. Не хочу, чтобы он когда-нибудь узнал, кто я такая на самом деле. - Ничего не понимаю…. – пробормотала удивлённая фея. – Ты ещё скажи, что на бал вчера ехать не хотела. - Тёть, да ты что! – горячо возразила Золушка. – Конечно хотела! - Это было прекрасно... – глаза Золушки засияли золотым огнём. – Заявиться прямо в королевский дворец этакой светской львицей. Улыбаться, хлопать ресничками, слушать комплименты и восторженный шёпот по углам. И знать, что у тебя есть тайна, о которой никто даже не догадывается. Утонуть в чарующей музыке. Закрыть глаза и кружиться, кружиться, кружиться… А потом обострившимся до предела слухом уловить первый удар курантов. Рванутся, как дикий зверь из капкана. Вырваться из сладкого плена вальса, из горячих рук принца. И бежать. Бежать что есть духу, хохоча, чертыхаясь и теряя на ходу хрустальные туфельки. Нестись наугад через ночь подворотнями и чужими огородами. Рухнуть лицом в траву. Вдыхать запах сырой земли. И слушать, как где-то под горлом бешено колотится сердце. Золушка осторожно провела рукой по царапине на щеке. Видать, налетела на ветку, когда удирала из дворца. - Спасибо тебе, тётя. Ты подарила мне чудесный праздник. Но фею из всей этой пламенной речи волновало одно: свадьба с принцем в Золушкины планы явно не входила. - Послушай, девочка. – осторожно начала фея. – Это, конечно, хорошо. Вальс, тайна, и этот… зверь, рвущийся из капкана. Но не ради беготни по чужим огородам всё это затевалось. Сейчас приедет королевский гонец. Ты примеришь туфельку. И как только ты эту туфельку наденешь – сразу же из замарашки превратишься в знатную красавицу. Обалдевшая стража тебя во дворец отвезёт. Принц сразу же узнает в тебе вчерашнюю прекрасную незнакомку. Вы поженитесь, и будете жить долго и счастливо.

Золушка ахнула, распахнула от удивления глаза… и разразилась хохотом. - Ой, не могу! – приговаривала Золушка сквозь смех. – Ты что, правда хотела мена замуж за принца выдать? Принцессу из меня сделать? Ну ты даёшь! - Брось ты это, тётя. – наконец отсмеявшись, сказала Золушка. – да я ни за что в жизни за принца не пойду. - Да… как же…так… - Фея растерянно хлопала глазами. Казалось, добрая тетушка вот-вот расплачется. Золушка тут же сделалась серьёзной. Она подошла к фее и ласково тронула её за плечо. - Тёть. Ну тёть, ну не расстраивайся. Ты же сама всегда говорила, что счастья для меня хочешь. Только представь, какая жизнь меня во дворце ждёт. Мне же придётся постоянно твердить заученные фразы, приседать в реверансах, улыбаться милой наклеенной улыбочкой. И целыми днями не вылезать из этих придурошных платьишек с рюшечками. Да разве это счастье? - Придурошные платьишка… с рюшечками… - совсем уже жалобно проскулила фея. – Я ж тебе вчера такое же наколдовала. А ты… в ладоши от радости хлопала… - Так то другое дело. – улыбнулась Золушка. – Оно ж волшебное было. - Ну, ладно... – фея взяла себя в руки и попыталась зайти с другого угла. – А о принце ты подумала? Он же теперь с ума сходит. Говорит, всю жизнь тебя искал. - Да не меня он искал, тётя. – покачала головой Золушка. – Он чуда искал. Так чудо у него вчера было. А если я превращусь в напудренную идиотку – какие уж тут чудеса… - Ты за принца не переживай. – добавила она. – У принца своя судьба, и менять её он не станет. Женится на достойной девице благородных кровей. Трон от отца унаследует. Будет занят делами государственными. Переговорами дипломатическими. Скучными, но роскошными пирами. И однажды даже не вспомнит лица той таинственной незнакомки, с которой кружился когда-то в вальсе. От той далёкой ночи останется только маленькая, словно выпавшая из волшебного сна, хрустальная туфелька. Которая так никому и не пришлась по ноге.

Фея молчала. Думала о чём-то. Потом она подошла к Золушке. Заглянула ей в глаза. Пристально так глянула, словно до самого дна души достать хотела. - Ну что ты, девочка? Что ты, моя хорошая? – зашептала фея. – Неужто замуж не хочешь? Счастье обретёшь, от души заживёшь да в роскоши утонешь. Нежные шелка по коже зашелестят... Голос феи шелестел, как ветерок в листве. Он ласкал и баюкал, как ласкают и баюкают приболевшего ребёнка. Притих маленький домик. Замерло всё вокруг. И даже сверчок за печкой замолчал, и, казалось, тоже слушает, заворожённый. Но звонкий Золушкин смех разорвал тишину напополам. Золушка отступила на шаг, скрестила руки на груди и дерзко взглянула на фею. - Тётя? Ты действительно думала, что это сработает? Я хоть и дочь простого человека, а кровь-то во мне ваша, колдовская. Или ты забыла? Зачем ты мне-то голову морочить пыталась? - Стареешь ты, тётя. – улыбнулась Золушка. - Видишь, уже мне тебя уму-разуму учить приходится. Фея открыла было рот, но Золушка протестующее вскинула руку. - Хватит, тётя. Надоело. Волшебница ты талантливая, всегда тебя за это уважала. А вот говорить с тобой невозможно – зануда занудой. - Дура ты. – обиделась фея. – Мало того, что дура, так ещё и упёртая дура. Вся в мать. Воспоминания о матери Золушки заставили фею нахмуриться. Ох и чудила сестрёнка в своё время. Ведь и королевичи заморские ей руку с сердцем предлагали. И во дворец главной волшебницей звали. А она – ни в какую! На все уговоры только дерзит да хохочет. А однажды такое выкинула… Явилась на светский приём. Такой милашкой прикинулась. Какая грация! Какие манеры! Поклонники умирают от любви... Придворные дамы чуть не плачут от умиления… А она прямо посреди бального зала превратилась чёрт знает во что, захохотала и в окно улетела. Так это чёрт-знает-что им ещё и язык напоследок показало. Ох и скандал потом был…

А потом она вдруг исчезла. Как сквозь землю провалилась. Фея из кожи вон лезла, а найти её не могла. Отыскала фея её всё-таки несколько лет спустя. За тыщу вёрст от родного королевства. Вот в этом доме. Смотрит на неё фея, и с радостью, и с укором. А она, как ни в чём не бывало, по дому хлопочет. Всё такая же красивая. Только чужая какая-то. На них, на фей, уже совсем непохожая. Свежий хлеб из печи достаёт. Как же он пах, этот хлеб. Всё вокруг своим запахом наполнил. Словно ты только этим хлебом и дышишь. А она улыбается, любуется румяной корочкой и говорит: - Смотри, сестрёнка. Вот оно какое, чудо. А все твои махания волшебной палочкой – это так, фокусы для бродячего балагана. Фея взглянула на Золушку, как две капли воды на мать похожую. Вздохнула. - Да ну вас всех к лешему. Вот и торчи тут, пока тебя мегера мачеха совсем не изведёт. - Изведёт, говоришь? – как-то нехорошо усмехнулась Золушка. – Ну, это ещё бабка надвое сказала… «Ишь как девчонка заговорила! - фея начала не на шутку злиться. – И замуж-то за принца она не пойдёт. И мачехи не боится. И кровь в ней колдовская. И меня уму разуму ещё поучит.» «Ну ладно, кровь в ней действительно наша, колдовская. Хоть по ней и не скажешь. Хм… А вот не скажешь ли?...» Фея внимательно посмотрела на Золушку. Вот она, такая же, как всегда. Невысокая. Худенькая. Возится у печи, откидывает назад непослушные рыжие волосы. Напевает что-то себе под нос. Красиво поёт, с душой. Хочется слушать и слушать. Задумалась о чём-то. А руки словно сами по себе по воздуху плывут. И каждая вещь в доме её слушается. В лес стала часто уходить. Одна. Даже ночью. Раньше фее эти её прогулки очень не нравились. А потом тётя поняла – любит девчонку лес. Ни зверь дикий её не тронет, ни с тропы никогда не собьётся.

И как же фея всего этого раньше не замечала? Хотя тут разве углядишь… С ними же, с феями, всегда так. Ещё вчера была тихой чудаковатой девчонкой, а сегодня Силу почуяла. Так маленький хищник однажды чувствует запах свежей крови. И, оттолкнувшись неуклюжими лапками, прыгает вперёд. «Вот оно! – то ли с радостью, то ли с ужасом подумала фея. – Началось». И ещё подумалось фее, что мачеха у Золушки как-то резко в последнее время сдавать начала. Красота её, крикливая и показная, вся куда-то подевалась. Сколько мачеха не напомаживается – всё равно лицом всё больше на жабу походить стала. Хворь её какая-то непонятная мучает. И ни один лекарь во всём королевстве помочь не может. Раньше такая властная, уверенная была. А теперь всё больше ноет да охает. Осточертела уже всем. И отец Золушкин, который раньше с мачехи пылинки сдувал и слово сказать в её присутствии боялся – теперь всё больше на неё огрызается. Чувствуется, что только привычка да доброта душевная не дают ему выставить эту сударыню за порог вместе с её склочными дочурками. Дааа, многое изменилось в этом доме. Права Золушка – стареет фея. Раньше знала, что в тридесятом королевстве творится, а теперь того, что под носом происходит - не замечает. Фея вздрогнула и очнулась от своих мыслей. В доме было подозрительно тихо. Тётя опасливо покосилась на Золушку. А Золушка неподвижно стояла посреди кухни. Закрыв глаза и блаженно улыбаясь, она вдыхала запах свежего хлеба.