В 1857 году художник-путешественник Е.

Мейер побывал в селе Тыр, расположенном напротив устья Амгуни при впадении ее в Амур. Здесь он написал две картины. Авторство первой картины Мейера было разгадано ее владельцем только в 1996 году, хотя сама картина опубликована им не была. Гравюра второй картины была репродуцирована только раз — в 1895 году.
Из научно-исторических источников известно, что буддийские памятники, поставленные в 1413-м и 1433 годах на Тырском утесе, включали два храма, две колонны — малую и большую, две памятные плиты с текстами. Единого мнения историков по расположению их на ландшафте утеса нет. Обе картины явились важнейшими историческими документами, уточняющими локализацию китайских памятников на Тырском утесе. Они стали своеобразным подарком художника дальневосточным историкам — его научным автографом.
До почтенного возраста доживают только лучшие картины. Их не трогает рука судьбы, и за долгое время жизни они вбирают в себя энергию людей и космоса, а затем, как намоленные иконы, завораживают и подпитывают энергией своих владельцев. Мне это стало понятно, когда я как краевед напал на след интересующей меня картины и долго не мог получить ее фотокопию от владельца. А получив, стал испытывать такое же нежелание делиться этим волшебным источником, вызывающим не только восхищение чарующими красками, но и наполняющим душу блаженным покоем и умиротворением. Однако картина явилась еще и важным историческим документом, позволяющим постигнуть загадку тырских памятников, так и не раскрытую историками.
Картина называется «Селение Тыр на правом берегу реки Амур». За скромным названием ее скрывается и знаменитый Тырский утес, и сенсационные буддийские памятники, и великий мастер художественной кисти, несправедливо забытый потомками, — Егор Егорович Мейер.
Картина долгое время была скрыта от общественности и тихо проживала в московской квартире своего хозяина. Они оба вполне достойны друг друга: картина — шедевр, владелец — Герой Советского Союза, генерал авиации, служивший на Сахалине, участник корейской войны и человек, бесконечно влюбленный в Дальний Восток. Ему уже более восьмидесяти лет, а картине в 2007 году исполнилось сто пятьдесят. Зовут этого человека Батиевский Алексей Михайлович. Однажды он написал очерк о своей картине, который был помещен в журнале «Вокруг света» (№ 5, 1996) под названием «Тайна старой картины», но без ее репродукции. Автор описывал и свое открытие художника Мейера, и поселка Тыр в низовье Амура, и чудовищной величины Тырский утес, и буддийские китайские памятники ХV века на нем.
Картина, как оказалось, в прошлом была подарена «Его превосходительству г-ну попечителю Сибирского отдела Императорского русского географического общества от членов Сибирского отдела, 21 февраля 1858 г.» А этим превосходительством, как известно, был сам генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев. Алексей Михайлович разгадал тайну старой картины, обнаружив дарственную надпись и автограф художника Мейера. Но для меня, краеведа, с получением от него фотокопии картины загадка изображений на ней продолжала существовать.
К этому времени мне уже хорошо была известна хронология пребывания на Нижнем Амуре академика живописи Е. Е. Мейера, сведения о тырских памятниках, история исследования их отечественными и зарубежными учеными.
Попов В. В. Древние памятники Нижнего Амура: Очерки краеведа. - Николаевск-на-Амуре: М-Пресс, 2008. – 172 с. (нажмите, чтобы увеличить)
Попов В. В. Древние памятники Нижнего Амура: Очерки краеведа. - Николаевск-на-Амуре: М-Пресс, 2008. – 172 с.
Неоднократно я и сам бывал в Тыре, хорошо изучил ландшафт местности, наблюдал процесс раскопок остатков китайских храмов приморским археологом А. Р. Артемьевым, проанализировал его выводы и заключения, изложенные в монографии. Итогом моих краеведческих поисков стала глава «Тырские памятники» в книге «Древние памятники Нижнего Амура». Наши мнения по локализации памятников на утесе полностью разошлись. Но оказалось, что мы оба напутали, и только картина «расставила» все памятники по своим местам.
На ней изображено гиляцкое стойбище, лодка с гребцами, скользящая по переливающейся в лучах вечерней зари глади Амура. Над ними высятся как бы три яруса громадных скал — Тырский утес. Глаза сведущего в истории памятников исследователя ищут и не находят на ней известную большую памятную колонну, и это озадачивает, ведь известно, что она была возведена на утесе.
Каменная колонна на Тырском утесе на Амуре. рис. Г.М. Пермикина. 1858 г. (нажмите, чтобы увеличить)
Каменная колонна на Тырском утесе на Амуре. рис. Г.М. Пермикина. 1858 г.
На втором ярусе скал угадываются другие памятники — плиты, фрагмент лежащей колонны и ее пьедестал. Третий ярус почти не виден и зарос зеленью. Это именно то место, где сейчас стоит памятник-пушка, придающий утесу некоторый исторический колорит. Но в ХV веке здесь располагался китайский буддийский храм, и все исследователи считали, что перед ним находились и памятные плиты с текстами, и малая колонна. Но, как показано на картине, эти памятники располагались значительно ниже вершины утеса. Большой колонны на этой картине вообще не оказалось, хотя Мейер в это же время изобразил ее на другой картине под названием «Памятник близ деревни Тыр на Нижнем Амуре». Авторство этой картины до сих пор было неизвестно. Да и сохранилась не сама картина, а гравюра с нее, обнаруженная в ХII томе красочного издания «Живописная Россия». В правом углу ее достаточно четко прочитывается автограф художника: «Мейеръ». Графическое изображение этой колонны оставил и первый исследователь тырских памятников геолог Г. М. Пермикин. Практически они идентичны.
В своих письмах с Амура Мейер дал сравнительное описание этой колонны и памятных плит: «Камни эти (плиты) чисты, а вот столб (колонна) точно выкрашен — так испещрен он пятнами времени и различными желтыми и другими мхами. Столбик этот имеет вид колонки, вроде индийской архитектуры, следовательно, он похож и на китайскую, и на японскую колонку…» Из этого описания складывается впечатление, что эти памятники находились рядом, а ведь между ними было расстояние в сто пятьдесят саженей (264 м), что следует из указания Г. М. Пермикина, который, на первый взгляд, в описании их ничего не упустил. Однако то, что ему в то время было очевидно, для нас оказалось загадкой. Вот что он писал: «В расстоянии не более одной версты от деревни Тыр огромный отвесный утес выдвинулся к реке, и на открытой верхушке его, к удивлению моему, я действительно увидел замечательные древние памятники.
Первый из них, вышиною в два аршина, поставлен в двух шагах от речного обрыва; подножие его сделано из гранита, а верх — из серого мелкозернистого мрамора. Памятник состоит из неправильного квадрата, несколько округленного сверху: на двух из широких его сторон высечены по четыре буквы, под которыми помещены мелкие письмена столбцами; на боковых сторонах камня также высечены буквы в два столбца. Второй памятник от первого мраморного лежит в четырех шагах, а от обрыва речного в одном. По-видимому, он сделан из трех составных частей, восьмиугольного пьедестала и двух колонн, одна над другой, скрепленных между собой стержнем. Время, а может быть и люди, уничтожили верхнюю часть колонны, она обрушилась в реку. Камень этот сделан из порфира, а письмен на нем никаких нет. От этой колонны в пяти шагах находится третий памятник, несколько похожий на первый и по величине ему равный. Он высечен из мелкозернистого серого гранита, с основанием несколько расширенным; на широкой стороне, обращенной к Амуру, находятся письмена.
Далее в ста пятидесяти саженях от этих памятников, на узком мысу, отвесно спустившемуся к реке, стоит восьмиугольная колонна, несколько похожая на второй памятник. Колонна эта также состоит из трех частей, довольно резко отличающихся друг от друга. Верхняя часть изображает собой как бы урну; но письмен на ней никаких нет».
В дальнейшем Пермикин ссылался на своего спутника по амурскому путешествию Сычевского, который слышал от гиляков, что несколько выше памятников, на горе, был построен небольшой молитвенный храм, следов которого в настоящее время не видно.
Артемьев А. Р. Буддийские храмы XV в. в низовьях Амура: Монография. ДВО РАН. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. – Владивосток: ООО К и Партнеры, 2005. – 202 с., ил. (нажмите, чтобы увеличить)
Артемьев А. Р. Буддийские храмы XV в. в низовьях Амура: Монография. ДВО РАН. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. – Владивосток: ООО К и Партнеры, 2005. – 202 с., ил.
Уже только этой информации достаточно, чтобы правильно локализовать памятники на утесе. А взглянув на картину Мейера и на современный ландшафт утеса, нетрудно понять, что открытой верхушкой утеса исследователь называл не ту верхнюю площадку его, где сейчас стоит пушка, а место на пятьдесят — шестьдесят метров ниже ее. Здесь же на картине Мейером изображены и памятники. Верхняя площадка называлась Пермикиным горой (на картине она заросла зеленью), где не обнаружилось следов молитвенного храма, хотя именно здесь он и находился, как показали раскопки Артемьева. Но ошибка археолога заключалась в том, что на верхней площадке, рядом с храмом 1433 года, он расположил и плиты с малой колонной. Они же находились несколько ниже, там, где Артемьевым обнаружены остатки другого якобы храма 1413 года. Это подтвердили в 1873 году и исследователи Г. Н. Панов и Кустер, которые видели здесь памятные плиты, а в пятидесяти — шестидесяти метрах выше их нашли «битые горшки» (цилиндрическую черепицу крыши храма 1433 года).
Как следует из описания Пермикина, второй памятник представлял собой небольшую трехчастную составную колонну, верхняя часть которой была утрачена, средняя лежала на склоне, а нижняя — восьмиугольный пьедестал — находилась в вертикальном положении. Пермикин изобразил его на рисунке, который сохранился до настоящего времени. Средняя часть колонны осталась не зарисованной им, или ее изображение не сохранилось.
Теперь о большой памятной колонне. Ее следует отличать от малой трехчастной, что не всегда делают исследователи памятников. Возведение ее не зафиксировано в текстах китайских плит, и находилась она вдалеке от комплекса памятников, напомню — на расстоянии двухсот шестидесяти четырех метров. Высоту ее и характер каменных блоков, из которых она сложена, не определил никто из исследователей. Только Мейер отметил признаки ее большей древности, чем плит. Я нашел объяснение этому, побывав на горной круче: она стояла на недоступном для исследователя обрыве, как указал Пермикин, на узком мысу, отвесно спускавшемся к реке.
И сейчас это место из-за большой высоты (более 35 метров) и крутизны выступа скалы опасно для пребывания здесь.
Пожалуй, это и самое высокое, и самое красивое место среди скал. Именно на него приходится расстояние в сто пятьдесят саженей от плит, по направлению на восток. Сто пятьдесят лет назад оно, конечно, выглядело по-другому.
На фотографии показан этот обрыв с компьютерной реконструкцией на нем колонны с картины Мейера. По соотношению изображения колонны на картине и окружающего ландшафта настоящего времени высота ее была примерно пять — шесть метров. Склон скалы, показанный на картине слева, подтверждает расположение колонны именно здесь. Но археолог Артемьев казуистически поместил ее на месте нахождения храма 1413 года как бы в память о его разрушении, хотя здесь нет узкого мыса и расстояние до обрыва составляет около двадцати метров. В настоящее время следует признать происхождение этой колонны неизвестным.
Но не без основания ее можно отнести к буддийской архитектуре, так как навершие ее в виде урны символизирует бутон лотоса. Подобные символы обнаруживаются в древнеиндийской архитектуре еще в 4–3 веке до нашей эры.
Миссионерскую связь буддистов Индии с аборигенами Нижнего Амура можно предположить в 3 веке до нашей эры.
Известно, что в это время знаменитый царь Индии Ашока (272–232 гг. до н.э.), обратившись в буддизм, развернул бурную миссионерскую деятельность и отправил проповедников буддизма на Цейлон, в Сирию, Египет, Македонию и, возможно, на северо-восток — в Забайкалье и далее. Неслучайно эта религия прижилась позже у бурят, китайцев и японцев. Ашока оставил много надписей на скалах и специально сооруженных колоннах, где возвеличивалось буддийское учение. Возможно, и Тырская колонна была одной из них. Известно, что в более позднее время, в ХIII веке нашей эры, в Тыре побывало китайское воинство Юаньской династии, которое тоже могло поставить колонну.
Итак, вновь определенная локализация памятников на ландшафте прибрежных скал выглядит вполне достоверно. Она основана не на домыслах исследователей, а на документальных первоисточниках — описании памятников Пермикиным и художественном изображении их Мейером. Привязка исторических сведений о памятниках к современному ландшафту утеса с уточнением местоположения большой колонны — по меньшей мере открытие. Предположения о происхождении этой колонны — гипотезы, имеющие право на существование, тем более что других пока нет. Описание Пермикиным местонахождения памятников известно давно, но было неправильно интерпретировано историками.
Документом, разъясняющим заблуждение, явилась картина Е. Е. Мейера «Селение Тыр на правом берегу реки Амур». Она и сама по себе стала открытием, так как представляет шедевр мирового художественного уровня.
Вадим Попов,
«Дальний Восток», № 5, 2009.
----------
Мейер Егор Егорович
1822-1867