Название «кокошник» происходит от древнеславянского «кокош», обозначавшего курицу и петуха. Характерная черта кокошника — гребень, форма которого в разных губерниях была различной. Так, например, в Псковской, Костромской, Нижегородской, Саратовской и Владимирской землях кокошники напоминали по форме наконечник стрелы. В Симбирской же губернии женщины носили кокошники полумесяцем. В других местах схожие с кокошниками головные уборы назывались «каблучок», «наклон», «злотоглав», «рогачка», «кокуй», или, например, «сорока».

Кокошники делали на твёрдой основе, сверху украшали парчой, позументом, бисером, бусами, жемчугом, у наиболее богатых — драгоценными камнями. Кокошники были очень разнообразны по конструкции и характеру украшений. При этом главной их особенностью было то, что они плотно охватывали голову женщины, закрывая волосы, заплетенные в две косы и уложенные венком или пучком. Обычай закрывать волосы замужней женщины с глубокой древности известен всем славянским народам Восточной и Западной Европы и связан с дохристианскими религиозными представлениями. В русской деревне принято было считать, что женщина с непокрытой головой может принести несчастье дому: вызвать неурожай, падеж скота, болезни людей и т. д.

Женские головные уборы на Руси были не просто одеждой: это способ рассказать о себе главное. По тому, что надевала на голову женщина, можно было понять ее семейное положение, возраст, социальную принадлежность, а также то, в какой губернии она родилась. Имело значение все: цвет убора, его форма, ткань, из которого он сшит, и конечно, прическа, которую он обрамлял.

Кокошник считался праздничным и даже свадебным головным убором. Его расшивали различными орнаментами-оберегами и символами супружеской верности и плодородия, т. о. кокошник был не только украшением женщины, но и ее оберегом.

Незамужние девушки заплетали волосы в косу, замужние женщины — заплетали две косы и закрепляли их на голове или собирали волосы в пучок. Ходить с распущенными волосами (простоволосой) было недопустимо и неприлично. Считалось, что с неубранной головой на людях появляются либо ведьмы, либо нечистая сила — вроде русалок и кикимор, а для обычных женщин такая смелость чревата порчей. Ведь большая часть магических обрядов проводилась с использованием волос жертвы: наши предки издавна наделяли их мистической силой. Поэтому волосы всегда собирали в тугую прическу, а все головные уборы способствовали этой задаче.

В Екатерининскую эпоху возрождается интерес к русской истории и российским древностям. Увлечение русской стариной становится модным при дворе. Проявляется внимание и к женскому боярскому и царскому костюму Московской Руси XVII в. В моду входит придворное платье, напоминающее сарафан и дополненное кокошником и длинной сборчатой рубашкой. Сохранилось описание костюма Екатерины II, относящееся к 1863 г.: «Императрица была в ало-бархатном русском платье, унизанном крупным жемчугом, со звездою на груди и в бриллиантовой диадеме на голове...». Война с Наполеоном, всколыхнув небывалую волну русского патриотизма, вернула интерес ко всему национальному и в литературе, и в поэзии, и в одежде. В 1812-1814 годах в европейскую моду вошли красные и синие русские сарафаны с ампирной талией и филигранными пуговицами спереди. На портретах того грозного времени в них запечатлены и англичанки, и императрица Елизавета Алексеевна, супруга Александра I, и даже француженки. Прорусское движение в моде вернуло в светское общество некое подобие старинных кокошников. В 1834 году Николай I издал указ, вводивший новое придворное платье, дополненное кокошником. Оно состояло из узкого открытого корсажа с длинными рукавами «а-ля бояр» и длинной юбки со шлейфом. Платья эти к концу XIX века часто шила в Петербурге мастерская Ольги Бульбенковой из бархата разных цветов и парчи (для императрицы и великих княгинь) со вставками из белого атласа. Рисунок роскошных золотых вышивок был предопределен указом в соответствии с положением дамы при дворе. Порядок ношения этих платьев сохранился в России вплоть до отречения Николая II в феврале 1917 года.