..

В первый раз голос Цоя я услышал в 85-м году у одноклассницы. Сквозь пургу и
треск помех раздолбанной "Весны" он пел "Восьмиклассницу". Качество записи было
поганым, но голос и "свой" текст меня заворожили. Помню, как под ту же
"Восьмиклассницу" меня пинали ногами в милицейском "обезьяннике"-клетке после
концерта, на котором снимался финал фильма "Асса".
Впервые я увидел Цоя вживую на съемках "Иглы", где в эпизодах снимался мой
племянник Сашка Алибакиев. Помните монетку на веревочке, которую главный герой
опускал в телефон-автомат? Я вертел ее на пальце, ожидая битых два часа Сашку,
пока ее на забрал у меня матершинник помрежиссера и не отдал молчаливому
метису. Месяца через два этот метис упадет, убитый ножом "наемника", а Сашка
деловито спросит меня: "А ты знаешь кто это упал?" Меня интересовало только
одно-поскорее свалить с мороза, и я сумничал: "Брюс Ли небось?" На что
племянник солидно пояснил: "Это Виктор Цой-из "КИНО".
Познакомились мы в Алма-Ате в феврале 89-го на гастролях "КИНО". Мы стояли у
Дворца спорта и ждали Цоя. Ждали долго. Дурной бородач из алма-атинского рок-
клуба часто выскакивал заверить, что вся команда давно уехала в гостиницу и
господ поклонников просят разойтись. Ему не верили. Бородач матерился и уходил.
Толпа редела. Вдруг к центральному входу подкатил "рафик", и первым вышел
бородач, который почему-то отнял у кого-то фотоаппарат. Началась ругань, и тут
появился Цой. Все замолкли. "Привет Виктор",-сказала девочка с косичками.
"Привет, толпа,-остановился Цой.-Меня ждете?"-"Спасибо, что приехал". "Дать
автограф?" Виктор достал ручку и черкнул на паре билетов. "Ладно, я поехал. А
ты, отдай "фотик",-сказал он "бороде". "КИНО" погрузились в машину но просто
так их не отпустили. "Рафик" дружно приподняли и несли метров двадцать. А
"бороду" побили, не сильно.
В гостиницу я вернулся за полночь с бутылкой "Столичной" в руках. В коридоре
кто-то спросил меня в спину:
-Кому несешь?
-Тебе!-зло решил отвязаться я.
-Тогда заходи.
Я обернулся-Цой. В тапочках на босу ногу и с полотенцем через плечо.
В номере уже было весело. Цой спросил только: "А ты кто?"-"А я машину сейчас
твою нес". Трепались и гудели до четырех часов утра. Цой все звонил куда-то,
пил залпом из граненых стаканов и не пьянел. Говорил, как затрахали его местные
журналисты. Все ржали вспоминая школу и ножки учительниц, ссорились с
горничной, которую потом все же затащили в компанию. Виктор говорил про поездку
в Америку, про сына и мать, звал в Питер и смеялся, когда я сказал, что не
приеду, потому что дорого. Даже во хмелю он оставался собранным.
Все-таки я приехал в Питер и застал его, возившегося с сыном, отдал коробку
алма-атинских яблок. Мы курили с ним на лестничной клетке.
В конце весны перед самой армией дверь открыла уже Марьяна, его первая жена, и
сказала, что Виктор здесь больше не живет. Эта грозная дама хотела спустить
меня с лестницы, но я забил ей руки коробом с казахстанским апортом,
на что она возразила: "Еще чего!"-"А пацану",-сказал я, спускаясь вниз...
Игорь Коваленко. Журнал "Собеседник" 1993 год.