Го́лем

— персонаж еврейской мифологии. Человек из неживой материи (глины), оживлённый каббалистами с помощью тайных знаний — по аналогии с Адамом, которого Бог создал из глины.
Согласно одной из гипотез, «голем» происходит от слова гелем (ивр. ‏גלם‏), означающего «необработанный, сырой материал» либо просто глина. Корень ГЛМ встречается в Танахе (Пс. 138:16) в слове галми (ивр. ‏גלמי‏), обозначающем «моя необработанная форма». Уже в раннем идише слово гойлем приобрело переносное значение «истукан», «глупый и неповоротливый человек», «болван», перекочевавшее и в современный иврит.
Согласно другой гипотезе, слово происходит от древнееврейского galam — он свернул, завернул.
Другой вариант происхождения слова: само слово пришло из ареала Персидской империи, из восточных легенд (урду گولیمار, индийские и прочие восточные языки). Пример: Пакистан. GOLI (пуля) и MAR (огонь), слово — Голимар (процесс обжигания глины). В связи с увлечениями в Европе с конца XVII века восточными легендами и сказками и их переработкой
Голем — глиняный великан, которого, по легенде, создал праведный раввин Лёв для защиты еврейского народа.
Весьма распространённая, возникшая в Праге еврейская народная легенда об искусственном человеке («големе»), созданном из глины для исполнения разных «чёрных» работ, трудных поручений, имеющих значение для еврейской общины, и главным образом для предотвращения кровавого навета путём своевременного вмешательства и разоблачения.
Исполнив своё задание, голем превращается в прах. Создание голема народная легенда приписывает знаменитому талмудисту и каббалисту — главному раввину Праги, Махаралю Йехуде Бен Бецалелю. Голем будто бы возрождается к новой жизни каждые 33 года. Легенда эта относится к началу XVII века. Известны и другие големы, созданные по народному преданию разными авторитетными раввинами — новаторами религиозной мысли. Так, например уже в некоторых текстах "Большого Ключа Соломона" написанных в XVI веке, присутствуют методики по создания"камня", который создается из глины, крови и иных примесей, этому комку придается форма человека и провозглашается пародийная фраза "да будет человек".
В этой легенде народная фантазия как бы оправдывает противление социальному злу некоторым, хотя бы и робким, насилием: в образе голема как бы легализуется идея усиленной борьбы со злом, переступающая границы религиозного закона; недаром голем по легенде превышает свои «полномочия», заявляет свою волю, противоречащую воле его «создателя»: искусственный человек делает то, что по закону «неприлично» или даже преступно для естественно-живого человека.
Западноевропейская литература:
В западноевропейскую литературу мотив голема вводят романтики (Арним, «Изабелла Египетская»; реминисценции этого мотива можно указать у Мэри Шелли в романе «Франкенштейн, или Современный Прометей» Гофмана и Гейне); для них голем — экзотический (немецкая романтика воспринимает очень остро экзотику гетто) вариант излюбленного ими мотива двойничества. В новейшей литературе известны два значительных произведения на эту тему: в немецкой — роман Густава Майринка, и в еврейской — драма Лейвика.
«Голем» Майринка по существу — социальная сатира на мессианизм. Он — символ массовой души, охватываемой в каждом поколении какой-то «психической эпидемией», — болезненно страстной и смутной жаждой освобождения. Голем возбуждает народную массу своим трагическим появлением: она периодически устремляется к неясной непостижимой цели, но, как и «Голем», становится «глиняным истуканом», жертвой своих порывов. «Голем» — это книга, в которой обретают зловещую реальность древние каббалистические образы и мистическая подоплёка обыденной жизни. Человек, по Майринку, все более и более механизируется жестокой борьбой за существование, всеми последствиями капиталистического строя, и он такой же обречённый, как и голем. Это глубоко пессимистическое произведение следует рассматривать как художественную реакцию на «освободительные идеи» империалистической бойни со стороны средней и мелкой буржуазии.
В 1908 году была напечатана пьеса «Голем» Артура Холичера.
Легенду о глиняном чудище, созданном в Праге в конце XIV века, пересказал для детей нобелевский лауреат Исаак Башевис-Зингер.
Станислав Лем написал в 1973 году рассказ «Голем XIV» (Golem XIV).
Русская литература:
В русской литературе можно отметить роман Олега Юрьева «Новый Голем, или Война стариков и детей»[4], в котором големический миф используется для ядовитой цивилизационной сатиры: в романе, среди прочего, рассматриваются три варианта истории Голема, якобы похищенного нацистами (в целях создания «универсального солдата») с чердака Староновой синагоги в Праге. Герой романа, «петербургский хазарин» Юлий Гольдштейн, сталкивается со следами Голема (и с ним самим) и в Америке, и в Петербурге, и в Жидовской Ужлабине — Юденшлюхте, городке на чешско-немецкой границе, где во время войны проводились испытания «големического оружия». Так же у фантастов братьев Стругацких в повести «Понедельник начинается в субботу» имеется упоминание о Бен Бецалеле и Големе.
К образу Голема (в качестве сравнения) нередко прибегает писатель и публицист Максим Калашников. Писатель Климов, Григорий Петрович в романе «Моё имя легион» (глава № 17 «Чистилище») упоминается спец проект 13-го отдела КГБ СССР «Голем».
В романах Вадима Панова очень часто употребляются големы как боевые так и для домашнего обихода. Серия книг " Тайный город".
Поэзия:
Более углублённо трактует голема еврейский поэт Лейвик. Голем для него символ пробуждающейся народной массы, её революционной, ещё неосознанной, но могучей стихии, стремящейся окончательно порвать с традициями прошлого; ей это не удается, но она возвышается над своим вождем, противопоставляет ему свою личную волю, стремится подчинить его себе. Философская углубленность образа выражается в том, что творение, насыщенное социальными потенциями, продолжает и хочет жить своей собственной жизнью и соперничает со своим творцом. Лейвик в своем «Големе» вышел за пределы легенды, расширил её, запечатлев в нём грозные предчувствия грядущих социальных катастроф, отождествив его с массой, которая больше не хочет быть орудием сильных и имущих.
Стихотворение Х. Л. Борхеса «Голем» описывает голема как неудавшуюся копию человека.
Фантастика:
Идея Голема, как существа, созданного искусственно для выполнения работы, является предшествующей идее роботехники. При этом, факт проявления Големом мышления, не предусмотренного создателем, позже широко используется в сюжетах «восстания машин».
В творчестве писателей-фантастов голем нередко рассматривается и используется в качестве примитивного робота с заложенной в него программой. В отличие от магического оживления голема, используемого в жанре фэнтези, в фантастике для этого используются процессы, основанные на реальных или вымышленных физических законах. Нередки случаи, когда для оживления голема необходимо подобрать буквенный код.
Такой образ голема встречается в произведениях современных писателей:
Лазарчук А., Успенский М. «Посмотри в глаза чудовищ» — описана монотонная работа сотрудников Аненербе по подбору такого буквенного кода с целью создания идеальных и послушных воле Третьего рейха солдат.
Чан Т. «72 буквы» — о применении к живой материи принципа наложения слова (непременно из 72 букв еврейского алфавита, расположенных по 12 в 6 рядов) в массовом производстве глиняных големов. Учёные в области генной инженерии доказывают, что через несколько поколений человечество утратит способность к размножению. И вот в качестве решения этой проблемы, главный герой повести предлагает втравить в сперматозоид человека это самое слово, которое способствует продолжению рода големов в течение одного цикла, с целью наследования факта воспроизведения человеком.
Голем является одним из главных героев (хоть и на 100 % виртуальным) экспериментального романа Альфреда Бестера «Голем 100», написанного в 1980 году. Здесь голем возникает на свет из глубин подсознания барышень-«пчёлок», которые развлечения ради занимаются вызовом сатаны. Вызванный из небытия дух-голем вселяется в мужчин и женщин, пробуждая в них самые низменные инстинкты, и в конце концов изменяет всю цивилизацию. Естественно, в худшую сторону.
Голем фигурирует в эпизоде романа Умберто Эко «Маятник Фуко».
Одним из персонажей романов Терри Пратчетта «Ноги из глины» и «Патриот» является голем Дорфл. В Плоском мире запрещено создание големов, так как создание жизни (пусть даже и такой) есть прерогатива богов. Однако ранее созданные големы продолжают использоваться на тяжёлой, опасной и грязной работе.
Голем как действующее лицо появляется в одном из эпизодов в третьей книге первой трилогии Андрея Валентинова из цикла «Око силы» — «Несущий свет».
В приложении к сатирико-фантастической повести «Понедельник начинается в субботу» братья Стругацкие дают следующее определение Голему: «Голем — один из первых кибернетических роботов, сделан из глины Львом Бен Бецалелем. (См., например, чехословацкую кинокомедию „Пекарь императора (англ.)“. Тамошний голем очень похож на настоящего)».
В романе В. Пелевина «Чапаев и пустота» адъютант Чапаева — башкир по прозвищу Батый — оказывается големом и погибает в конце романа.
Фэнтези:
Големы часто присутствуют в современной литературе жанра фэнтези. Здесь они обычно представляют собой изначально неживых человекоподобных существ, собранных из какого-либо материала (глины, дерева, камня и т. п.) и оживлённых с помощью магии. Как правило, они подчиняются и полностью контролируются создавшими их волшебниками, которые используют их в качестве стражей или работников, так как големы не чувствительны к боли, слабо уязвимы и не устают.
Список фэнтези рассказов и вселенных, в которых присутствует или упоминается голем:
Големы в Плоском мире Терри Пратчетта.
В «Игроземье» Кевина Андерсона.
В трилогии Бартемиуса Джонатана Страуда, во второй книге «Глаз Голема».
Голем в «Последнем Дозоре» Сергей Лукьяненко.
«Дорога мага» Л. Кудрявцева.
В книге А. Сапковского «Божьи воины» главный герой Рейневан, будучи в Праге, пересекается с магом, производящим попытки воссоздать легендарного голема. Исходя из датировки легенды и временных рамок книг, данное событие, судя по всему, анахронизм.
В серии фэнтези-детективов Даниэля Клугера «Дела магические», действие которых происходит в Месотопотамии, с периодическим опосредованным участием богов соответствующего пантеона, глиняные големы повседневно используются как слуги, «подсадные утки» при магически опасных действиях, а один искусно сделанный голем используется для убийства свидетеля и последующего оговора главного героя.