Предыдущая публикация
📖 Бретт Стинбарджер - Психология трейдинга 2.
0
Глава 2 Лучший процесс №2: Совершенствование сильных сторон
Трейдерский кризис
Чарльз уже много лет успешно занимался торговлей. Когда он устроился на работу в новую фирму, он испытывал ни с чем не сравнимое воодушевление. Он получил доступ не только к значительным капиталам, но и к исследованиям и аналитике мирового уровня. Он попал в окружение умных талантливых коллег и поистине наслаждался многообразием вспомогательных сервисов.
В новой обстановке Чарльза все было просто идеально. За исключением одного: он перестал делать деньги.
Сначала все приписывали медленный старт Чарльза переходу на новую платформу. В конце концов, теперь ему приходилось работать с другим риск-менеджментом. Новый софт, новые ресурсы и новый коллектив тоже требовали времени на адаптацию, поэтому несколько месяцев весьма умеренных успехов ни у кого не вызвали беспокойства. Но потом эти несколько месяцев превратились в полгода, а затем в год. О трудностях, связанных с переходом на новую работу, больше не могло идти и речи. Среди коллег начались перешептывания о кризисе.
Чарли торговал осторожно, так что большого убытка не получил. Когда он пришел в фирму, он начал с небольших рисков, и поскольку ему не удавалось добиться успеха, повышать их он не стал. Он не вырыл себе глубокой ямы, но, тем не менее, стабильно терял капитал. Его винрейт был ниже, чем когда бы то ни было.
Бывало, ему не удавалось поторговать хорошую идею; бывало, его идея оказывалась банально ошибочной. Когда он стал относиться к рискам еще осторожнее, его винрейт снизился еще сильнее. Он стал входить в рынок только после того, как тот начинал свое движение, из-за чего Чарльз упускал значительный процент своих прибылей и попадал под нормальные – но все равно болезненные – откаты.
Но больше всего Чарльза озадачивало то, что его подход, как ему казалось, ничуть не изменился. Он делал все то же самое, что и раньше, когда получал стабильные прибыли. Он использовал для анализирования рынков и генерации идей те же самые методы.
Новое окружение ни капли ему не мешало. Новых коллег и новые ресурсы он использовал очень избирательно – ему не хотелось, чтобы они как-то повлияли на его личный подход. Казалось, в тот момент, когда он вошел в двери новой фирмы, кто-то щелкнул выключателем – и он лишился способности зарабатывать.
Вскоре Чарльз начал сомневаться в своей психологии. Он начал гадать: а вдруг где-то глубоко внутри он боялся достижения успеха в новой крупной фирме? Как ему казалось, он не делал ничего, что могло бы ему навредить, но ему не давал покоя комментарий своего старого коллеги. Когда Чарльз описал тому одну из своих сделок, его друг сказал: «Почему ты так торгуешь? Это не тот Чарльз, которого я знаю!»
Что, если Чарльз изменился незаметным для себя образом? С этим вопросом он пришел на нашу с ним первую встречу.
***
В области психологии происходит революция, и имя ей – позитивная психология. Своим появлением она обязана многим теоретикам – от Карла Юнга, который изучал духовность и креативность, до Абрахама Маслоу, чьи работы по самоактуализации были поразительно оригинальны для своего времени. Со временем интерес к позитивным аспектам человеческой психологии привел к появлению большого количества исследований на эту тему. Работы Дина Кита Саймонтона, Эда Динера, Михая Чиксентмихайи, Мартина Селигмана и многих других помогли превратить простое любопытство в полноценную субдисциплину.
Так что же это такое – позитивная психология? Говоря в самом широком смысле, это попытка понять позитивные аспекты человеческого опыта: радость, удовлетворенность жизнью, здоровые отношения, продуктивность, креативность, духовность и многое другое. Исследования позволили выявить один важный инсайт: позитивный опыт – не просто следствие разрешения каких-либо конфликтов. Все мы обладаем характерными навыками и способностями, использование которых вызывает у нас ощущение удовлетворенности жизнью. Специалисты по позитивной психологии изучают здоровье: счастливые и успешные отношения; выдающихся креативных гениев; людей с высоким уровнем субъективного благополучия. Их труды к привели к появлению широкого разнообразия техник для усиления позитивных аспектов человеческой жизни. Старая парадигма – встречи с психологом проводятся для того, чтобы поработать над проблемами – была перевернута с ног на голову. Исследования и практика позитивности помогают новым психологам находить методы, с помощью которых средние, нормальные люди умудряются достигать сверхнормальных результатов.
Это открыло путь для радикального пересмотра проблем, с которыми люди обычно сталкиваются. Возможно, неудачи постигают нас не потому, что нам чего-то не хватает, а потому, что нам не удается воспользоваться своими сильными сторонами и задействовать свои самые главные активы. Что, если проблемы – это следствие нехватки позитивных факторов, а вовсе не избытка негативных? Если дело действительно в этом, тогда роль психологии заключается не в том, чтобы помогать нам меняться, а в том, чтобы помогать нам становиться более ярко выраженными версиями самих себя – точнее, тех, кем мы являемся, когда чувствуем наибольшую удовлетворенность своей жизнью.
Впервые я задумался о применении позитивной психологии в период работы психологическим консультантом для студентов-медиков и резидентов медицинской школы Сиракузы. Как и следовало ожидать, в основном это были умные и целеустремленные молодые люди, которым приходилось работать в условиях очень высоких требований. Около половины студентов, с которыми я повстречался, просто пытались справиться со стрессом, который вызывала их работа, и его влиянием на личную жизнь. Но был один студент-первогодка, который мне особенно запомнился. Умный, организованный, целеустремленный, он с отличием окончил колледж, но на первом курсе медицинского факультета почему-то начал получать плохие оценки. Его ситуация была похожа на ту, с которой столкнулся Чарльз – изменение в обстановке, за которым последовало падение результатов.
Как оказалось, у этого студента-медика было расстройство обучения. Он превосходно воспринимал устную речь, но в плане письменной был практически полным дислексиком. В колледже это не вызывало у него проблем – он жил дома с родными, и они вслух читали ему текстовые материалы. Также у него был доступ к отделу специального образования, который предоставлял ему аудиоверсии учебников и необходимую помощь в обучении. Но в медицинской школе его ресурсы были ограничены. В специализированной литературе по медицине аудиокниг практически не было. Читать вслух тоже было некому. Когда он ко мне обратился, он боялся, что завалит один из главных курсов – через несколько дней его ждал важный экзамен.
Меня редко ставят в тупик чужие проблемы, но эта оказалась по-настоящему сложной. Да, я мог бы помочь ему с ресурсами, но я не был уверен, что он справится с огромным количеством литературы, которую задают студентам-медикам первого и второго курсов. Его отношение было конструктивным – я не заметил у него наличия каких-либо психологических проблем. Проблема была в том, что он попал в условия, в которых не мог использовать свои сильные стороны. А еще его тревожил грядущий экзамен и связанная с ним возможность отчисления.
Мы начали тратить доступное нам время на чтение вслух учебных материалов – я не смог придумать ничего лучше. В ход пошли учебники и заметки – доступ к конспектам у него был. Я раздел за разделом зачитывал ему учебные материалы. К моему удивлению, он не только внимательно слушал, но и задавал очень хорошие вопросы – и правильно отвечал на все вопросы, которые задавал ему я. Когда я начинал читать вслух какой-нибудь параграф, он вспоминал прослушанную лекцию и часто заканчивал его за меня. Вскоре я понял: есть люди с фотографической памятью, а этот студент обладает памятью диктофонной. Стоило ему что-нибудь услышать, как он накрепко запоминал это. Да, у него были проблемы с печатным словом, но он компенсировал это поразительной аудиальной памятью. Когда дело доходило до чтения, он был плохим студентом. Но он был просто великолепен, когда обрабатывал материал на слух. У меня не поворачивается язык назвать его инвалидом – это был по-настоящему альтернативно одаренный человек. Он был как моя трехцветная кошка Мали – хотя она слепа, у нее чрезвычайно развито обоняние, осязание и чувство направления, благодаря чему она свободно ориентируется в нашем многоэтажном доме.
Ключевой вывод
Проблемы с результативностью часто появляются тогда, когда у нас не получается задействовать свои сильные стороны.
В итоге студент сдал экзамен с отличием. Я помог ему договориться с родителями и преподавателями – первые наняли для него чтецов, а вторые предоставили аудиозаписи своих лекций. Также я помог студентам с организацией учебных групп. Эта идея вызвала исключительно положительный отклик. Работа в группах оказалась очень эффективной – ученики проверяли знания друг друга, делились информацией и открывали для себя новые способы ее обработки. Мой студент-медик стал для своей группы ценным участником. К концу второго курса он заработал несколько наград. Когда у студентов началась работа с пациентами, он превосходно себя показал, ведь по большей части этот раздел обучения построен на наблюдениях, обсуждениях и практике.
Когда он задействовал свои сильные стороны, ему удалось добиться успеха. Когда он их не использовал, он находился на грани провала.
То же можно было сказать и про Чарльза.
***
Когда я встретился с Чарльзом, у меня за плечами было 19 лет опыта работы со студентами-медиками и еще несколько – с трейдерами. За этот срок я усвоил один очень важный урок: навыки мышления не менее важны для достижения успеха, чем личные качества. Как мы увидели на примере нашего студента-медика, люди обрабатывают информацию очень по-разному. Когнитивные сильные стороны тоже у каждого свои. Некоторые трейдеры поразительно интуитивны; другие обладают острым аналитическим умом. Мне довелось поработать с большим количеством портфельных управляющих. Одни обладали необычными способностями к чтению рыночных паттернов, другие – сверхъестественным умением просеивать информацию и формулировать общую макрокартину. То, как мы торгуем, напрямую связано с тем, как мы думаем. И, надо сказать, проблемы в торговле часто являются следствием неспособности применить сильные стороны своего мышления.
Когда Чарльз перешел в новую фирму, его сделали соло-управляющим. В предыдущей компании у него был доступ к личному ассистенту и целой группе исследователей, которые проводили для него исследования торговых идей. Хотя Чарльз умел проводить эти исследования самостоятельно, отсутствие команды означало, что теперь ему приходилось работать в относительной изоляции. Раньше генерация идей была для него командной работой. Теперь ему приходилось заниматься этим в одиночку.
Я понял, что это несло для Чарльза такой же сильный разрушительный эффект, как тот, с которым столкнулся мой студент-дислексик после поступления в медицинскую школу. Чарльз был не просто общительным человеком; он необычайно хорошо умел читать людей и понимал, когда аналитик пытается выгородить свою позицию, а когда он по-настоящему убежден в какой-то идее. Как и мой студент-медик, Чарльз умел эффективно обрабатывать информацию в интерактивном режиме. Он любил озвучивать свои идеи и смотреть на отклик коллег. Когда он использовал сильные стороны своего мышления, генерация идей превращалась для него в итеративный процесс.
Взаимодействие с коллегами помогало ему развивать свои торговые идеи, но в новой обстановке ему приходилось работать в относительной изоляции. Общение с другими было ограничено. Без разговоров, помогающих ему конкретизировать свои идеи, и без коллег, отклик которых он мог бы считывать, Чарльз лишился доступа к подсказкам, которые помогали ему разрабатывать свои лучшие торговые идеи.
Когда мы начали работать с ним в этом направлении, мы поняли, что Чарльз считывал и взаимоотношения между участниками рынка, используя это для тайминга своих сделок. Он понимал, когда позиция трейдеров начинала приносить им страдания, подталкивающие их к выходу. Также он хорошо умел замечать момент, когда какая-либо рыночная тема становилась общим консенсусом, что давало ему возможность войти в правильном направлении на этапе зарождения движения. У меня есть друг – профессиональный игрок в покер, который показывает в турнирах хорошие результаты. В свое время он попытался освоить игру в онлайне, но в итоге отказался от этой идеи. Как он мне объяснил, одним из его главных преимуществ было умение считывать теллсы своих оппонентов. В онлайне это преимущество было ограничено. Знание шансов различных рук оказалось для него недостаточным. Его история заставила меня вспомнить биржевых трейдеров, которым не удалось адаптироваться к переходу рынков на электронную основу. Используя визуальные и аудиальные подсказки биржевого зала, они ощущали объемы и активность покупателей/продавцов. Когда же им пришлось сесть за экран, где этих подсказок не было, они практически перестали чувствовать рынки.
Чарльз умел читать людей и рынки. Когда у него была возможность наблюдать за другими трейдерами и за их реакциями, он процветал. Общение с исследователями и ассистентами помогало ему оценивать как их убеждения, так и свои собственные. Работая в одиночку, он был словно квотербек, который вышел на поле без ресиверов и раннинбеков. Он просто не мог генерировать хорошие розыгрыши. В изоляции он был посредственным трейдером с посредственными способностями к чтению рынков. Но в динамичной обстановке командной игры он умудрялся находить неожиданно хорошие инсайты об участниках рынка и рыночных трендах. Когда мы сосредоточились на выстраивании команды, к Чарльзу вернулся его энтузиазм. Он начал общаться с определенными коллегами в своей новой фирме и нанял ассистента, который помогал ему с обсуждениями и исполнением сделок. Чарльз вернулся к сильным сторонам своего мышления, и его результаты сразу пошли в гору – как и воодушевление, которое приносил ему трейдинг.
Чарльз уже много лет успешно занимался торговлей. Когда он устроился на работу в новую фирму, он испытывал ни с чем не сравнимое воодушевление. Он получил доступ не только к значительным капиталам, но и к исследованиям и аналитике мирового уровня. Он попал в окружение умных талантливых коллег и поистине наслаждался многообразием вспомогательных сервисов.
В новой обстановке Чарльза все было просто идеально. За исключением одного: он перестал делать деньги.
Сначала все приписывали медленный старт Чарльза переходу на новую платформу. В конце концов, теперь ему приходилось работать с другим риск-менеджментом. Новый софт, новые ресурсы и новый коллектив тоже требовали времени на адаптацию, поэтому несколько месяцев весьма умеренных успехов ни у кого не вызвали беспокойства. Но потом эти несколько месяцев превратились в полгода, а затем в год. О трудностях, связанных с переходом на новую работу, больше не могло идти и речи. Среди коллег начались перешептывания о кризисе.
Чарли торговал осторожно, так что большого убытка не получил. Когда он пришел в фирму, он начал с небольших рисков, и поскольку ему не удавалось добиться успеха, повышать их он не стал. Он не вырыл себе глубокой ямы, но, тем не менее, стабильно терял капитал. Его винрейт был ниже, чем когда бы то ни было.
Бывало, ему не удавалось поторговать хорошую идею; бывало, его идея оказывалась банально ошибочной. Когда он стал относиться к рискам еще осторожнее, его винрейт снизился еще сильнее. Он стал входить в рынок только после того, как тот начинал свое движение, из-за чего Чарльз упускал значительный процент своих прибылей и попадал под нормальные – но все равно болезненные – откаты.
Но больше всего Чарльза озадачивало то, что его подход, как ему казалось, ничуть не изменился. Он делал все то же самое, что и раньше, когда получал стабильные прибыли. Он использовал для анализирования рынков и генерации идей те же самые методы.
Новое окружение ни капли ему не мешало. Новых коллег и новые ресурсы он использовал очень избирательно – ему не хотелось, чтобы они как-то повлияли на его личный подход. Казалось, в тот момент, когда он вошел в двери новой фирмы, кто-то щелкнул выключателем – и он лишился способности зарабатывать.
Вскоре Чарльз начал сомневаться в своей психологии. Он начал гадать: а вдруг где-то глубоко внутри он боялся достижения успеха в новой крупной фирме? Как ему казалось, он не делал ничего, что могло бы ему навредить, но ему не давал покоя комментарий своего старого коллеги. Когда Чарльз описал тому одну из своих сделок, его друг сказал: «Почему ты так торгуешь? Это не тот Чарльз, которого я знаю!»
Что, если Чарльз изменился незаметным для себя образом? С этим вопросом он пришел на нашу с ним первую встречу.
***
В области психологии происходит революция, и имя ей – позитивная психология. Своим появлением она обязана многим теоретикам – от Карла Юнга, который изучал духовность и креативность, до Абрахама Маслоу, чьи работы по самоактуализации были поразительно оригинальны для своего времени. Со временем интерес к позитивным аспектам человеческой психологии привел к появлению большого количества исследований на эту тему. Работы Дина Кита Саймонтона, Эда Динера, Михая Чиксентмихайи, Мартина Селигмана и многих других помогли превратить простое любопытство в полноценную субдисциплину.
Так что же это такое – позитивная психология? Говоря в самом широком смысле, это попытка понять позитивные аспекты человеческого опыта: радость, удовлетворенность жизнью, здоровые отношения, продуктивность, креативность, духовность и многое другое. Исследования позволили выявить один важный инсайт: позитивный опыт – не просто следствие разрешения каких-либо конфликтов. Все мы обладаем характерными навыками и способностями, использование которых вызывает у нас ощущение удовлетворенности жизнью. Специалисты по позитивной психологии изучают здоровье: счастливые и успешные отношения; выдающихся креативных гениев; людей с высоким уровнем субъективного благополучия. Их труды к привели к появлению широкого разнообразия техник для усиления позитивных аспектов человеческой жизни. Старая парадигма – встречи с психологом проводятся для того, чтобы поработать над проблемами – была перевернута с ног на голову. Исследования и практика позитивности помогают новым психологам находить методы, с помощью которых средние, нормальные люди умудряются достигать сверхнормальных результатов.
Это открыло путь для радикального пересмотра проблем, с которыми люди обычно сталкиваются. Возможно, неудачи постигают нас не потому, что нам чего-то не хватает, а потому, что нам не удается воспользоваться своими сильными сторонами и задействовать свои самые главные активы. Что, если проблемы – это следствие нехватки позитивных факторов, а вовсе не избытка негативных? Если дело действительно в этом, тогда роль психологии заключается не в том, чтобы помогать нам меняться, а в том, чтобы помогать нам становиться более ярко выраженными версиями самих себя – точнее, тех, кем мы являемся, когда чувствуем наибольшую удовлетворенность своей жизнью.
Впервые я задумался о применении позитивной психологии в период работы психологическим консультантом для студентов-медиков и резидентов медицинской школы Сиракузы. Как и следовало ожидать, в основном это были умные и целеустремленные молодые люди, которым приходилось работать в условиях очень высоких требований. Около половины студентов, с которыми я повстречался, просто пытались справиться со стрессом, который вызывала их работа, и его влиянием на личную жизнь. Но был один студент-первогодка, который мне особенно запомнился. Умный, организованный, целеустремленный, он с отличием окончил колледж, но на первом курсе медицинского факультета почему-то начал получать плохие оценки. Его ситуация была похожа на ту, с которой столкнулся Чарльз – изменение в обстановке, за которым последовало падение результатов.
Как оказалось, у этого студента-медика было расстройство обучения. Он превосходно воспринимал устную речь, но в плане письменной был практически полным дислексиком. В колледже это не вызывало у него проблем – он жил дома с родными, и они вслух читали ему текстовые материалы. Также у него был доступ к отделу специального образования, который предоставлял ему аудиоверсии учебников и необходимую помощь в обучении. Но в медицинской школе его ресурсы были ограничены. В специализированной литературе по медицине аудиокниг практически не было. Читать вслух тоже было некому. Когда он ко мне обратился, он боялся, что завалит один из главных курсов – через несколько дней его ждал важный экзамен.
Меня редко ставят в тупик чужие проблемы, но эта оказалась по-настоящему сложной. Да, я мог бы помочь ему с ресурсами, но я не был уверен, что он справится с огромным количеством литературы, которую задают студентам-медикам первого и второго курсов. Его отношение было конструктивным – я не заметил у него наличия каких-либо психологических проблем. Проблема была в том, что он попал в условия, в которых не мог использовать свои сильные стороны. А еще его тревожил грядущий экзамен и связанная с ним возможность отчисления.
Мы начали тратить доступное нам время на чтение вслух учебных материалов – я не смог придумать ничего лучше. В ход пошли учебники и заметки – доступ к конспектам у него был. Я раздел за разделом зачитывал ему учебные материалы. К моему удивлению, он не только внимательно слушал, но и задавал очень хорошие вопросы – и правильно отвечал на все вопросы, которые задавал ему я. Когда я начинал читать вслух какой-нибудь параграф, он вспоминал прослушанную лекцию и часто заканчивал его за меня. Вскоре я понял: есть люди с фотографической памятью, а этот студент обладает памятью диктофонной. Стоило ему что-нибудь услышать, как он накрепко запоминал это. Да, у него были проблемы с печатным словом, но он компенсировал это поразительной аудиальной памятью. Когда дело доходило до чтения, он был плохим студентом. Но он был просто великолепен, когда обрабатывал материал на слух. У меня не поворачивается язык назвать его инвалидом – это был по-настоящему альтернативно одаренный человек. Он был как моя трехцветная кошка Мали – хотя она слепа, у нее чрезвычайно развито обоняние, осязание и чувство направления, благодаря чему она свободно ориентируется в нашем многоэтажном доме.
Ключевой вывод
Проблемы с результативностью часто появляются тогда, когда у нас не получается задействовать свои сильные стороны.
В итоге студент сдал экзамен с отличием. Я помог ему договориться с родителями и преподавателями – первые наняли для него чтецов, а вторые предоставили аудиозаписи своих лекций. Также я помог студентам с организацией учебных групп. Эта идея вызвала исключительно положительный отклик. Работа в группах оказалась очень эффективной – ученики проверяли знания друг друга, делились информацией и открывали для себя новые способы ее обработки. Мой студент-медик стал для своей группы ценным участником. К концу второго курса он заработал несколько наград. Когда у студентов началась работа с пациентами, он превосходно себя показал, ведь по большей части этот раздел обучения построен на наблюдениях, обсуждениях и практике.
Когда он задействовал свои сильные стороны, ему удалось добиться успеха. Когда он их не использовал, он находился на грани провала.
То же можно было сказать и про Чарльза.
***
Когда я встретился с Чарльзом, у меня за плечами было 19 лет опыта работы со студентами-медиками и еще несколько – с трейдерами. За этот срок я усвоил один очень важный урок: навыки мышления не менее важны для достижения успеха, чем личные качества. Как мы увидели на примере нашего студента-медика, люди обрабатывают информацию очень по-разному. Когнитивные сильные стороны тоже у каждого свои. Некоторые трейдеры поразительно интуитивны; другие обладают острым аналитическим умом. Мне довелось поработать с большим количеством портфельных управляющих. Одни обладали необычными способностями к чтению рыночных паттернов, другие – сверхъестественным умением просеивать информацию и формулировать общую макрокартину. То, как мы торгуем, напрямую связано с тем, как мы думаем. И, надо сказать, проблемы в торговле часто являются следствием неспособности применить сильные стороны своего мышления.
Когда Чарльз перешел в новую фирму, его сделали соло-управляющим. В предыдущей компании у него был доступ к личному ассистенту и целой группе исследователей, которые проводили для него исследования торговых идей. Хотя Чарльз умел проводить эти исследования самостоятельно, отсутствие команды означало, что теперь ему приходилось работать в относительной изоляции. Раньше генерация идей была для него командной работой. Теперь ему приходилось заниматься этим в одиночку.
Я понял, что это несло для Чарльза такой же сильный разрушительный эффект, как тот, с которым столкнулся мой студент-дислексик после поступления в медицинскую школу. Чарльз был не просто общительным человеком; он необычайно хорошо умел читать людей и понимал, когда аналитик пытается выгородить свою позицию, а когда он по-настоящему убежден в какой-то идее. Как и мой студент-медик, Чарльз умел эффективно обрабатывать информацию в интерактивном режиме. Он любил озвучивать свои идеи и смотреть на отклик коллег. Когда он использовал сильные стороны своего мышления, генерация идей превращалась для него в итеративный процесс.
Взаимодействие с коллегами помогало ему развивать свои торговые идеи, но в новой обстановке ему приходилось работать в относительной изоляции. Общение с другими было ограничено. Без разговоров, помогающих ему конкретизировать свои идеи, и без коллег, отклик которых он мог бы считывать, Чарльз лишился доступа к подсказкам, которые помогали ему разрабатывать свои лучшие торговые идеи.
Когда мы начали работать с ним в этом направлении, мы поняли, что Чарльз считывал и взаимоотношения между участниками рынка, используя это для тайминга своих сделок. Он понимал, когда позиция трейдеров начинала приносить им страдания, подталкивающие их к выходу. Также он хорошо умел замечать момент, когда какая-либо рыночная тема становилась общим консенсусом, что давало ему возможность войти в правильном направлении на этапе зарождения движения. У меня есть друг – профессиональный игрок в покер, который показывает в турнирах хорошие результаты. В свое время он попытался освоить игру в онлайне, но в итоге отказался от этой идеи. Как он мне объяснил, одним из его главных преимуществ было умение считывать теллсы своих оппонентов. В онлайне это преимущество было ограничено. Знание шансов различных рук оказалось для него недостаточным. Его история заставила меня вспомнить биржевых трейдеров, которым не удалось адаптироваться к переходу рынков на электронную основу. Используя визуальные и аудиальные подсказки биржевого зала, они ощущали объемы и активность покупателей/продавцов. Когда же им пришлось сесть за экран, где этих подсказок не было, они практически перестали чувствовать рынки.
Чарльз умел читать людей и рынки. Когда у него была возможность наблюдать за другими трейдерами и за их реакциями, он процветал. Общение с исследователями и ассистентами помогало ему оценивать как их убеждения, так и свои собственные. Работая в одиночку, он был словно квотербек, который вышел на поле без ресиверов и раннинбеков. Он просто не мог генерировать хорошие розыгрыши. В изоляции он был посредственным трейдером с посредственными способностями к чтению рынков. Но в динамичной обстановке командной игры он умудрялся находить неожиданно хорошие инсайты об участниках рынка и рыночных трендах. Когда мы сосредоточились на выстраивании команды, к Чарльзу вернулся его энтузиазм. Он начал общаться с определенными коллегами в своей новой фирме и нанял ассистента, который помогал ему с обсуждениями и исполнением сделок. Чарльз вернулся к сильным сторонам своего мышления, и его результаты сразу пошли в гору – как и воодушевление, которое приносил ему трейдинг.
Следующая публикация
Бретт Стинбарджер - Психология трейдинга 2.0 - В чем заключаются ваши сильные стороны?
Нет комментариев