Подошел, поговорили о том о сем. Ныть, жаловаться не стал, но Аня и так всё поняла: «Пакет дай сюда». – «Ань, у меня денег только-только. Предупреждаю: много не надо». – «Я тебе про деньги что-нибудь сказала? Нет? Вот и молчи». Взяла один пакет, нырнула за прилавок и подает два набитых доверху: груши, персики, помидоры, лук, яблоки, чеснок. «Та-ак. Значит, завтра-послезавтра еще зайдешь. И очень мне сильно поможешь, между прочим: если быстро не избавлюсь от товара, он испортится». Что-то Пашке подсказало, что в его-то многодетной семье товар Анин уж точно не залежится: компот с салатами вмиг уйдут. Поблагодарил добрую знакомую, помчался домой с пакетами. Праздник устроим, – думает. Спаси Бог Аню! Давно замечено: любое доброе дело не остается без пристального внимания с темной стороны. Не в раю живем. Так и здесь: стали, – говорит, – с женой пакеты освобождать, как вдруг оттуда штук десять тараканов выскочили. Мы как отпрыгнули, жена как завопит! Схватили ложку какую-то – давай колотить! Попутно три чашки раздолбали. Приятного аппетита. Пришли в себя, отдышались, нутро пакетов в раковину вывалили, промыли как следует. Пашка быстро в хозяйственный магазин сбегал за всякими ловушками да карандашами, по углам расставил, квартиру по периметру обвел. Хотел еще круг в центре нарисовать, но жена удержала: «Нашел Вия!» – расхохоталась. Сидят, думают: что делать-то? С одной стороны – благодеяние Ани и прекрасная помощь во время не самое сытое; с другой – недодавленные тараканы и необходимость постоянно проверять и обновлять ловушки. Быть благодарными, снисходительными, смиренно воспринимая свое материальное («и духовное!» – поспешила вставить жена) положение, или брезговать, морщиться и обижаться? Ясное дело, выбрали первое. – Хм. Смотрю, Бог даже таких малопочтенных тварей может использовать для нашего смирения, – говорит Пашка. – Нам-то еще повезло – не то что авве Дорофею. Там всё покруче было. – Напомни, – просим. – Ну, вспоминайте: «Также и некоторые другие из братий приходили ежедневно и вытрясали свои подстилки перед моей келлией, и я видел, что множество клопов набиралось в моей келлии, так что я не в силах был убивать их, ибо они были бесчисленны от жара. Потом же, когда я ложился спать, все они собирались на меня, и я засыпал только от сильного утомления, когда же вставал от сна, находил, что все тело мое было изъедено, однако же я никогда не сказал кому-нибудь из них: не делай этого, или зачем ты это делаешь? И я не помню, чтобы я когда-либо произнес слово, могущее смутить или оскорбить брата». Это четвертое поучение, «О страхе Божием», между прочим. – Представить страшно, если честно. – Ага. Там, правда, хуже еще было: ему ж всё это счастье намеренно предоставляли. Я и подумал: если святой авва, до которого мне, как до звезды небесной, в таком сложном случае не произносил никакого оскорбительного слова, то что мешает мне, лично мне, молчать и благодарить человека, который от чистого сердца желает и делает нам добро? – И что, благодаришь? – Понятно дело. Как на рынок захожу, так и благодарю. Раз в неделю примерно. Аня радуется, семья тоже. – А эти… ну, тараканы? – Дак сдохли. Как и всякое зло. И вообще фрукты и овощи мыть надо! Петр Давыдов #ПетрДавыдов