Девочка полезла за картой мира, распрямила на полу. Как далеко от нее эта страна! Ей представилось, будто папа, высокий, загорелый, с усами, сейчас в этой самой стране, среди цветов, и шлет ей привет. Интересно, какой аромат у этих цветов? Она уткнулась носом в марки. Но марки пахли только клеем. Даша вытащила с антресолей старые журналы «Вокруг света». Искала в них статьи про Габон. Про Габон почти не было, но про Африку – было. Она читала, вырезала фотографии животных, птиц, улыбающихся людей в причудливых ожерельях. Складывала в большую коробку из-под шоколада. А потом внезапно приехала мама. С большими чемоданами. Насовсем. И оказалось, что папу любить совсем и нельзя. Что он сделал много плохого и не надо даже упоминать его имя. Подросток Даша не плакала. Только спросила: – А он правда… не хочет нас видеть? – Его вызывали в суд, – устало ответила мать. – И там он сказал, что пытался примириться со мной и тобой. И что мы его выгнали. – Но… но он не приезжал, – Даша впервые в жизни почувствовала, как пошатнулись и куда-то поплыли стены. Ей казалось, что она кричит, и размазывает слезы, и снова кричит охрипшим горлом. На самом деле к ней уже бежала из кухни с нашатырем перепуганная бабушка, а она все повторяла, лежа на полу: – Не приезжал… *** «Странная мода вокруг – говорить о Боге. Как будто бы Его кто-то видел». Она начинала читать брошюры экстрасенсов, что-то о буддизме. Как-то ей попытались вручить «Бхагавад-гиту», но синекожие и многорукие дяденьки так рассмешили ее, что даритель обиделся и передумал дарить. А протестанты на улице вручили ей что-то свое. Но она не стала читать. Там было сказано, что Бог – наш любящий отец. Но она знала только одного отца - который не хотел ее видеть и солгал про нее в суде. Разве может отец быть любящим? Недавно в трамвае с ней пытались познакомиться какие-то два типа. Она игнорировала их реплики, но один вдруг спросил: – А кто твой папа? Прежде чем она успела о чем-то подумать, губы сами сказали: – У меня нет отца. – Как это нет? Из пробирки, что ли? – загоготали типы. Даша грубо выругалась и вышла не на своей остановке. *** Оказывается, Он – рядом. И всегда был рядом. И стоило сделать то, чего не делал никогда и никто из родных и близких – войти под своды церкви, – как радостно забилось сердце, как стало понятно: Он – здесь! – Отче, – повторяла она, вслушиваясь в слово. – Отче. Слово «отец» больше не отзывалось в ней болью. Сердце ее давно напоминало страницу фотоальбома, с которой убрали одну фотографию. Открываешь – и неуютно от этой пустоты. Неуютно, но больше не больно. У кого-то нет рук, ног, у кого-то нет вообще никаких родных. А у нее просто нет отца. Он, конечно же, где-то есть, кто-то даже говорил матери о его новой семье. У матери тоже теперь новая семья. А у нее – у нее теперь есть настоящий Отец. Это Он стоял у ее кровати, когда она болела и плакала в детстве, это Он утешал ее душу, когда она приходила домой после драки с мальчишками, это Он укреплял ее смелостью снова выйти во двор. Почему вдруг вспомнилось детство? Потому ли, что Он – Тот, с Кем можно «быть как дети»? Любящие отцы на земле, конечно, есть. Как-то с ней разговорился в автобусе худой бородатый человек со шрамами через лицо. Говорил как со старой знакомой, было понятно с первых добрых и открытых слов: он нездешний. Оказался – сибиряк. Рассказал про любимую жену и дочек – Дашиных ровесниц. – А кто у тебя отец? – У меня нет отца, – сказала она. Он удивленно посмотрел и невпопад высказал: – Нет, я… я живой! Она сразу поняла его - этот человек и мысли не мог допустить, чтобы оставить супругу и дочек без своей любви и защиты даже перед лицом смерти. А о том, что кто-то может бросить своего ребенка, он и тем более помыслить не мог. А он продолжал, касаясь рукой самого большого шрама: – Я и в тайге оставался, и с медведем дрался, медведь меня не одолел! Как же я к жене и дочкам не вернусь? Наверное, он быстро завершил в их городе свои дела и умчался в Сибирь, к семье. А она получила вместо отца земного – Отца Небесного. Который никогда не предаст и всегда защитит. *** Разбираем старые вещи – значит, быть воспоминаниям. Это – детский дневник, надо выбросить, а то столько написано глупостей! Это – альбом. А неплохо она рисовала. А это что? Неужели марки? «Габон. Либревиль». Даша подошла к компьютеру, собираясь написать в строке поиска «Габон». Надо же когда-нибудь увидеть, как выглядит эта страна и есть ли там на самом деле райские цветы, что нарисованы на марках. Но набрала она совсем не то. Пальцы сами вывели фамилию, имя и отчество отца. Зачем? Что за странность? Скорее всего, ничего не найдется. Вряд ли он будет регистрироваться в какой-нибудь соцсети, все-таки люди его возраста… … одно совпадение. Одно. И это не соцсети, это статья на каком-то районном новостном портале. И начинается она словами «На шестьдесят третьем году жизни скоропостижно…» Даша призналась себе только сейчас - она не просто молилась за него, «потому что положено». Она надеялась, что когда-нибудь он одумается и найдет ее. Ее, уже совсем взрослую, у которой есть своя собственная семья. У которой дети называют отца отцом и живут вместе с мамой и папой. Но вот он ушел туда, откуда нет возврата на землю. И даже не начал искать ее, Дашу. Никто, даже его родные, не знали, был ли он крещен. Никто не мог рассказать, как он жил там, в далеком городке. В некрологе приводились слова коллеги о том, что он «тосковал по жене и детям, которые оставили его». Была ли у него еще семья или под «женой и детьми» подразумевались Даша с матерью – теперь уж кто поймет. Тот, кого она так и не назвала в глаза отцом, ушел к Отцу. К Богу, Который и ему – Отец. Кто знает, как прошли его последние минуты… Понял ли он, Чье он чадо? И суждено ли там свидеться им, и что они скажут друг другу? «Господи…» – начала она, встав перед иконами, и замолчала. Из глаз полились слезы, и ни слова выговорить не получалось. Мысли путались, одна мысль, совсем неподходящая, несерьезная, детская, особенно мешала сосредоточиться: а есть ли в Царстве Небесном такие красивые, как на габонских марках, цветы? Видит ли папа их сейчас – или никогда не увидит? «Господи… пожалуйста…» Даша стояла и беззвучно плакала. Она так и не сказала больше ничего. Только верила, что Господь ее слышит и понимает. Ведь даже простой земной, но любящий отец – всегда поймет и утешит свою дочь. Юлия Кулакова #рассказы