АРМЯНСКАЯ ОДИССЕЯ НОБЕЛЕВСКОГО ЛАУРЕАТА КОНРАДА ЛОРЕНЦА. ВОЕННОПЛЕННЫЙ КОНРАД ЛОРЕНЦ И АРМЕНИЯ.

Четверть века назад 27 февраля в своём родовом доме в австрийском городке Альтенберг скончался биолог и этолог, лауреат Нобелевской премии Конрад Лоренц. Месяцами ранее он отметил своё 85-летие. Автор ряда книг, знакомых не одному поколению взрослых и детей, прожил насыщенную и богатую на резкие и подчас жёсткие изломы жизнь. Так, в частности, свой фундаментальный труд “Введение в этологию” (наука о поведении животных), который Лоренц называл “русской рукописью”, он начал писать... в Армении — почти 70 лет тому назад. Именно отсюда же военнопленный Конрад Лоренц отправил письмо выдающемуся физиологу, академику, генерал-полковнику медицинской службы Леону Орбели с просьбой в содействии об освобождении. Орбели совершил по тем временам действительно мужественный поступок — написал ходатайство об освобождении заключенного фашистского офицера Конрада Лоренца, благодаря которому тот был досрочно освобождён в конце 1947 года. И более того, ему разрешили взять с собой один из экземпляров научной рукописи...

Ко́нрад Захариас Ло́ренц (нем. Konrad Zacharias Lorenz; 7 ноября 1903, Вена — 27 февраля 1989, там же) — австрийский зоолог и зоопсихолог, один из основоположников этологии — науки о поведении животных, лауреат Нобелевской премии по физиологии или медицине (1973, совместно с Карлом фон Фришем и Николасом Тинбергеном).Жизнь и деятельность австрийского ученого хорошо известна. Но для биографов были и трудные места. В частности, пребывание Лоренца в советском плену. Эти “белые пятна” в 90-х удалось восполнить российским исследователям — академику Владимиру Соколову и доктору биологических наук Леониду Баскину, которые докопались-таки до личного дела Лоренца.

Как признается сам Соколов, задолго до архивных поисков ему довелось встретиться с Лоренцом на научном конгрессе. Будущий академик подошел к австрийскому ученому и пригласил его посетить Советский Союз. В те годы в СССР живо интересовались этологией, были опубликованы и пользовались широкой популярностью книги Лоренца “Кольцо царя Соломона”, “Человек находит друга”, “Год серого гуся”. По мнению Соколова, его приезд вызвал бы настоящую сенсацию не только среди ученых, но и среди всех любителей животных. Однако Лоренц отказался. “Я ведь уже был в СССР”, — с грустной улыбкой заметил он...

Соколов выяснил, что Конрад Лоренц попал в плен под Витебском в конце июня 1944 г., провоевав в составе санитарной роты 206-й пехотной дивизии всего несколько месяцев. До этого он два года служил в тыловом госпитале в Познани, а в армию был призван по мобилизации в октябре 1941 г. Вначале младший военврач вермахта, который, кстати, не скрывал, что был членом нацистской партии, находился в лагере военнопленных под Кировым. В марте 1946 года его перевезли в рабочий лагерь в Армении, где Лоренц сменил три отделения.

Примечание: После Второй мировой войны в Армении располагались отделения лагеря N 115, через который с 1945 по 1949 годы прошли около 20 тысяч военнопленных. Они принимали участие в строительстве Канакерского алюминиевого завода, стадиона “Динамо”, моста Победы, жилых домов и улиц в Ереване, уникальной подземной ГЭС в Севане, сахарного завода в Спитаке, азотного завода в Ванадзоре, разработках карьеров с известняком в Арарате и с туфом в Артике. Они также строили дороги, подпорные стены. Например, дорогу от “Плани глух” к парку “Ахтанак” и далее в Канакер. Из стен, сделанных пленными, не выпал ни один камень. Так же прочно и ладно построены и все другие сооружения, возведенные пленными в Армении. Отношение населения к пленным не носило враждебного характера, и в целом они оставили о себе хорошую память. Всего же, судя по архивным документам, долгое время хранившимся под грифом “совершенно секретно”, лагерь N 115 участвовал в работах, обеспечивших капвложений в Армению на астрономическую сумму 525 миллионов рублей. В то же время, согласно данным благотворительного фонда “Этазотум” (“Исследование”), около 1330 военнопленных в армянской земле нашли свой последний приют — их останки покоятся на десяти восстановленных фондом кладбищах.

Восполнить не только армянскую одиссею Конрада Лоренца, но и воспроизвести документальную картину того нелегкого времени поможет стенограмма по сути эксклюзивного и мало известного интервью бывшего военнопленного и штабного врача в отставке Вернера Штраубе. Этот исповедальный видеорассказ в начале “нулевых” записал директор венского Естественно-исторического музея профессор Бернд Леч — знаток и поклонник научных трудов Лоренца. Передал профессор и свои личные впечатления от знакомства с учителем и нобелевским лауреатом: “Он очень мало говорил о войне, о том времени, когда он находился в русском плену. Для военнопленных он стал исповедником. Будучи отличным собеседником, он всем своим друзьям по неволе внушал надежду, хотя подчас сам находился в более неутешительном положении”. Вместе с тем, по словам директора музея, Лоренц в лагере зачастую читал для заключенных лекции по самой различной тематике, начиная от естественных наук и философии и вплоть до взаимоотношений человека и животных.

А впрочем, этот факт подтверждается выданной 19 сентября 1947 г. в лагере в Армении характеристикой “на военнопленного Лоренца Конрада Адольфа”, составленной в полном соответствии с выразительными и характерными приметами того времени.

“Военнопленный Лоренц характеризуется положительно, дисциплинирован, к труду относится добросовестно, политически развит, принимает активное участие в антифашистской работе и пользуется доверием и авторитетом среди военнопленных. Прочитанные им лекции и доклады заслушиваются военнопленными с охотой. Военнопленный Лоренц побывал в разных государствах, как то: США, Англии, Франции, Бельгии, Голландии, Италии, Греции, Чехословакии и др. Владеет большим кругозором в теоретических вопросах, а также в политике ориентируется правильно. Является агитатором лагерного отделения, проводит агитационно-массовую работу среди военнопленных немецкой и австрийской национальностей, владеет французским и английским языками. Компрометирующими материалами на Лоренца К.А. не располагаем”.

По всей видимости, благодаря именно этой характеристике, выданной руководством армянского лагеря, Конрада Лоренца переводят в Красногорск, под Москву. Это было относительно привилегированное место. Возможно, немаловажную роль сыграло и то, что главврач лагеря Иосиф Григорян почитал медицинские заслуги отца Лоренца и поэтому старался поддержать сына и коллегу как мог, вплоть до того, что разрешил Лоренцу свободное перемещение.

Не исключено, что с его подачи и родилось письмо, адресованное другому армянину-академику Орбели: “Уважаемый герр академик! Я вам писал из Армении письмо. Я уверен, что именно благодаря вашему содействию я оказался в Красногорске, мне дали возможность перепечатать рукопись, спасибо большое”.Говорят, что Григорян способствовал переводу Лоренца в лагерь под Москвой, в Красногорск, а еще посоветовал ему написать письмо в Ленинград другому академику, Левону Орбели: "Уважаемый герр академик! Я писал вам из Армении письмо. Уверен, что именно благодаря вашему содействию я оказался в Красногорске, мне дали возможность перепечатать рукопись, спасибо большое".

А перед новым, 1948-ым, годом Лоренца отправили домой.Как бы то ни было, но в Красногорске Лоренц пробыл сравнительно недолго — пару месяцев, а в декабре 1947 г. его репатриировали на родину. В дальнейшем изложенные в “русской рукописи” идеи послужили основой для ряда научных трудов.

“КОНРАД ЛОРЕНЦ СПАС МНЕ ЖИЗНЬ”

Из воспоминаний Вернера Штраубе

...Вскоре меня перевели в лагерь Дзорагэс, где я исполнял должность врача лагеря. Примерно через полгода прибыл транспорт из Кирова. И в этом транспорте был Конрад Лоренц, который на второй день представился мне и сказал: “Я — доктор Конрад Лоренц, работал до сих пор всегда как врач лагеря и хотел бы снова работать здесь таковым”. Для меня это было большим облегчением, что теперь я имел опытного врача рядом. Я же был только студентом-медиком с пройденными 4 семестрами медицины и экзаменом после пятого семестра.

Конрад Лоренц активно поддерживал меня с первого дня при лечении от вшей, сразу вошел в амбулаторию для борьбы со вшами, которая играла большую роль. Никто из прибывших транспортом из Кирова не мог быть послан на работу прежде, чем он был дезинсектирован. В этой амбулатории вывешивалась одежда и это было адское занятие, наблюдать, чтобы ничто не упало на нагретые отопительные трубы и не загорелось бы, иначе все это сооружение взорвалось бы... Он сидел на вырубленном пне, снова и снова разжигал огонь и доставлял себе удовольствие тем, что наблюдал из контрольного окна, как вши там беспокойно ползали...

Уже вскоре каждый из обитателей лагеря знал Конрада Лоренца. Только из-за его внешности его невозможно было не запомнить: высокий, стройный, худой. У него были густые волосы, имел эспаньолку, был красноречив, был доступен каждому в любое время.

...Не только наши военнопленные, а также русские офицеры гарнизона обращались к нам. И они знали, что прибыл известный австрийский ученый и хотели тоже консультироваться. Это было возможно также и потому, что он хорошо говорил по-русски и их жалобы были понятны ему, в то время как мне это нелегко давалось. Таким образом, офицеры и гарнизон были также пациентами Конрада. Каким-то образом возникли добрые отношения между больными солдатами, вахтенными офицерами и этим австрийским военнопленным. Это привело к тому, что комендант лагеря брал Конрада Лоренца на прогулки по местности, где он охотно лечил местных больных. Оплачивался он вкусной армянской едой.

Со мной это было также: время от времени меня также вызывали. Женщины, которые потеряли своих сыновей в Великой Отечественной войне, оплакивали меня как военнопленного, так как они считывали мою молодость на моем лице. Эти слезы армянских матерей потрясли меня, так как таким образом наши матери также плакали на родине из-за нас.

Мы организовывали Фаустовские вечера и приглашали на них офицеров и заинтересованных людей. В это время мы забывали про наш голод, это было очень существенно: до тех пор пока умственное питание излучалось из него, никто не думал о голоде.

...Нужно сказать, что снабжение военнопленных в Армении было трудно особенно потому, что у самих армян еды было немного... Военнопленные с февраля и до того времени, как Конрад прибыл в лагерь, кормились только мукой. Люди получали так называемое мучное отравление, стали дистрофиками и, к сожалению, в тяжелой форме отечной дистрофии. Мы пытались восполнить недостаток витаминов добавлением одуванчика и прочих трав, которые росли у обочины дороги. Мы также в больших количествах добавляли крапиву в суп. Желаемого эффекта, конечно, мы не могли достичь.

На лугу перед лагерем в определенные промежутки времени резали коров. Тогда мы клали несколько мясных кусочков в наш суп. Большие трубчатые кости, конечно, оставались на месте бойни коров. Конрад Лоренц видел это и попросил дать кости нам. Он также попросил большой железный чан и железный пестик из кузницы и измельчил кости. Когда они стали достаточно мелкими, он бросил их в горшок и прокипятил на кухне. После охлаждения образовавшийся слой жира снимался. Конрад разливал костный жир в банки. Мы закопали банки при военном госпитале в тенистом месте, это был холодильник.

Однажды в лагерь приехал русский офицер, который для своего удовольствия подстрелил канюка (хищная птица). Конрад увидел мертвую птицу и попросил дать ему канюка. Офицер отдал ему свою добычу. Конрад ощипал и выпотрошил птицу, опалил оставшиеся перья и разрезал, затем поджарил его на кухне и съел его. Это он хорошо переварил. Он хотел дать мне несколько кусков, но я, конечно, отказался — из отвращения. Так же было и со змеей. Там один из наших товарищей принес со стройплощадки змею длиной примерно в один метр. Он показал ее Конраду, так как он знал, тот — зоолог, понимает в животных. Конрад взял змею, снял кожу, разделил на куски, поджарил и съел. Он это тоже переварил.

Примечание “НВ”.

Известно, что нехватку белковой пищи Лоренц также восполнял, поедая скорпионов — у них ядовит только хвост, поэтому брюшко можно есть даже без специальной обработки. Лоренц выжил в плену благодаря тому, что питался мухами и пауками. Вместе с тем лагеря для военнопленных не были лагерями уничтожения. Жизнь здесь была суровой, но терпимой. Сохранились документы с грифом “совершенно секретно”, по которым можно судить об условиях жизни в лагерях. Пленные должны были получать в день по 600 г ржаного хлеба, 90 г крупы, 30 г мяса, 100 г рыбы, 15 г сала, 15 г растительного масла, 17 г сахара, 600 г картофеля и т. п. В оздоровительных командах норму мяса увеличивали до 150 г, сахара до 30 г, молока давали 300 г. Как обстояли дела не на бумаге, а в жизни, сказать трудно.

...Лагерь в Севане находился на высоком плато, где было очень много птиц — жаворонков, воробьев, скворцов. Тут в нем проснулся зоолог. Он поймал молодого скворца, двух воробьев и одного жаворонка. Он заранее с помощью товарищей сделал из проволоки клетки, куда поместил птиц. Он хотел укротить скворца и начал так: он посадил его в клетку, в закрытом помещении он открыл дверцу клетки и выпустил скворца, а сам с большой палкой начал угрожать птице до тех пор, пока скворец не понял, что ему лучше спрятаться в клетке, где ему палка уже не страшна. Этот эксперимент Конрад повторял многократно. После этого Конраду хватало лишь поднять палку, как скворец тут же скрывался в клетке. Позже он назвал скворца Фридрихом. Этого скворца, который вошел в историю орнитологии, а также жаворонка и воробьев он взял с собой в Ереван...

...С изложения Философского Введения началась также одиссея “русской рукописи”, которую Конрад, как известно, взял с собой домой и пользовался им как основой для своей научной работы. Конрад сидел ночами и писал, когда ему никто не мешал и ему было спокойно.

Примечание “НВ”.

Свой научный труд Лоренц писал гвоздем и марганцовкой, реже чернилами, на кусках бумажных мешков из-под цемента. Поведение животных он рассматривал как необходимое условие для понимания поведения человека. Труд рождался в наблюдениях за дикими козами армянского нагорья.

...После того как врач майор Иосиф Григорян пообещал Конраду, что он разрешит ему взять рукопись с собой домой, Конрад испытал напряжение. Он спрашивал себя, сделает ли он это, удастся ли то, что он задумал. Он постарался превозмочь напряжение, читая мне ночами доклады, чтобы сократить время...

Однажды представитель русского коменданта лагеря получил письмо, в котором было написано, что профессор Конрад Лоренц направляется в Академию психологических наук в Москве, и именно сейчас!!! Конрад должен был в течение немногих часов подготовиться к выходу из лагеря Арабкир. Все прошло очень сумбурно. Вначале его пригласили в гардеробную, где на него надели все новое. Эта одежда была катастрофой. Я его не узнал. Он стоял как огородное чучело: на голове была шапка, очень большие и длинные брюки, рук его не было видать, брюки были настолько длинные, что спускались на обувь со многими складками, как у гармони, новые туфли едва видны. Самое главное, ему еще предстояло как-то перевязать рукопись. Он использовал для этого шнурки. Он получил также рюкзак, в который первым делом сложил рукопись. На 15 часов был назначен выход из лагеря. Можно представить, как тяжело мне было проститься с ним. Я потерял своего друга-отца. Уже однажды в возрасте 9 лет я потерял отца из-за болезни. Сейчас я терял снова отца — ориентира всей моей жизни...Вместо послесловия.

В 1973 году Конраду Лоренцу вместе с его коллегами Карлом фон Фришем и Николасом Тинбергеном присудили Нобелевскую премию — “за открытия, связанные с созданием моделей индивидуального и группового поведения животных”.

Пару лет назад судьбой нобелевского лауреата заинтересовался художник, искусствовед Эдгар Амроян. Он нашел контакты внука Конрада Лоренца – Рикардо – в Альтенберге и навестил его в доме Лоренца, подвальный этаж которого оборудован в музей потомками ученого. Каково же было его изумление, когда в старых военных записях первой рукописи Лоренца, Эдгар увидел печатные буквы на армянском языке! С разрешения Рикардо он организовал фотовыставку в Австрии из архивных материалов, описывающих пребывание и работу Лоренца в Армении. По возвращении на родину он предоставил материалы выставки Институту физиологии им. Л. Орбели НАН РА для перманентной экспозиции как дани уважения и признательности современных физиологов той роли, которую сыграл наш прославленный соотечественник в судьбе выдающегося ученого Конрада Лоренца.

Подготовил Валерий ГАСПАРЯН, "Новое время"
См. также: https://ru.armeniasputnik.am/20180512/smenil-tri-lagerya-armenia-voennoplennyj-konrad-lorenz-stal-nobelevskim-laureatom-11996438.html