Недавно легендарный гитарист Judas Priest и нынешний лидер K.K.'s Priest К. К. Даунинг пообщался с BraveWords в подкасте Streaming For Vengeance. Речь шла о 50-летнем юбилее альбома «Rocka Rolla», который стал стартовой площадкой для богов металла. Ниже приведены выдержки из беседы.

Итак, поговорим о вашем славном дебюте. Вообще-то вы подписали этот альбом несколько лет назад, у меня есть прекрасная тиснёная версия. Но не могли бы мы сделать шаг назад? Поправьте меня, если я ошибаюсь, давайте посмотрим, правильно ли написано в интернете, это было 6 марта 1971 года, и это был ваш первый концерт в Эссингтоне, в St. John's Hall. То есть за несколько лет до выхода этого альбома. Расскажите мне об этом моменте.

«Да, я думаю, мы пытались собрать группу в 1969-м. Многие знают, что до этого, когда я был моложе, я прошёл прослушивание в Judas Priest и не попал туда. Через год Эл (Эткинс) был в репетиционном зале и увидел, как я, Иэн (Хилл) и Джон (Хинч) играем нечто прогрессивное. Это были металлические риффы, и Эл спросил, может ли он присоединиться, и это было здорово, потому что тогда нам пришлось начать сочинять песни, мне и Элу, чтобы группа могла играть вживую. Потому что всё стало как-то по-новому. То, что они делали раньше, было преимущественно блюзовой направленности. И вот в 1969 году мы занялись этим вместе. Это были захватывающие времена, но время шло, и в конце концов мы приготовились к выступлениям. Мы дали первое шоу. Думаю, мы получили 6 фунтов за выступление, но это было здорово, там было много фанатов. Некоторые девушки пытались танцевать под музыку, что было практически невозможно, но они старались. Они были в коротких шортах. Ты помнишь короткие шорты, Тим?»
Да, я помню короткие шорты. Во многих клипах Judas Priest тоже были короткие шорты.

«Я пытался смотреть на гитару, но это было тяжело, ты понимаешь, о чём я. Но да, концерт прошёл хорошо, и мы все были очень воодушевлены. Молоды и полны энтузиазма. Нам нравилось играть эти песни, так что всё было хорошо».
Похоже, вы были разочарованы, когда услышали финальную версию альбома.

«Да. Потому что мы записали все песни, и они звучали отлично. Мы все были довольны миксами, но финальная сессия была похожа на один из поцелуев смерти. Мы всё делали в авральном режиме, потому что деньги закончились, времени не было, и нам пришлось работать всю ночь. И Роджер (Бэйн), благослови его Бог, заснул на диване, но когда он проснулся, мы сказали ему: "Роджер, всё готово. Мы сделали финальные миксы, всё хорошо". И тогда он взял два мастера, поднялся наверх в очень маленькую комнату — это была Island Studio, одна из очень известных студий в Лондоне — и сделал мастеринг записи, а также дал нам всем по плёнке, чтобы мы забрали их домой. Но когда мы оказались дома и стали слушать плёнки, то подумали: "Что-то пошло не так". И было ясно, что что-то пойдёт не так. И на этом всё закончилось. Мы должны были сказать: "Нет, мы не можем допустить, чтобы альбом вышел в таком виде", но, видимо, было уже слишком поздно. Всё должно было быть так, как было. В отличие от моего старого доброго друга Роя Зи, великого продюсера и музыканта, который сказал мне: "Что есть, то есть. Запись никогда не бывает законченной, но в какой-то момент ты просто должен отпустить её и передать в работу". И он абсолютно прав. Но сейчас всё по-другому. У нас появилась возможность воскресить то, что было в записях, и сделать то, что мы считаем оправданным для песен, и в то же время сохранить ценность этого антиквариата, а это так и есть — ведь альбому уже полвека. И я думаю, что Том Аллом проделал очень хорошую работу. Потому что всегда должна быть запись, которая звучит так, как будто она была записана в начале 1970-х, и я думаю, что именно это у нас получилось, и я надеюсь, что всем понравится новое воплощение пластинки».
Гизер Батлер рассказал мне пару лет назад, как они праздновали годовщину «Mob Rules», и он рассказывал мне о первой пластинке. С ними случилось то же, что и с Judas Priest: пластинка получилась такой тяжелой, потому что у них не было времени и денег, они всё ещё учились играть на своих инструментах. Они выпустили альбом, и он изменил мир. И что вы думаете, когда люди так говорят? У вас закончились деньги, вы все ещё пытались научиться играть, но в итоге получился тяжёлый материал?

«Да, это хорошая история. Мы все через это проходим. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Что бы ни случилось в тот момент, по какой бы причине это ни произошло, это хорошая история».
Вы долгое время боролись с Gull Records за права на первые две пластинки, верно?

«Я помню, что мы записали две пластинки с Gull, и дошло до того, что мы не могли сочинять, записывать, играть на концертах и делать то, что нам нужно, потому что мы с трудом сводили концы с концами. Дошло до того, что нам всем пришлось подрабатывать, а это было тяжело, потому что если нужно было прыгать в фургон, чтобы ехать в Мидлсбро, или Ньюкасл, или Глазго, или куда-то, куда нужно было ехать три-четыре часа, чтобы отыграть концерт, то это было невозможно. Поэтому мы спросили у Gull Records: "Не могли бы мы получить компенсацию?" Хотя бы минимальную сумму денег, чтобы мы могли оплачивать аренду. И они ответили: "Нет". Тогда мы спросили: "Что же нам делать?", потому что мы оказались словно между молотом и наковальней. И так получилось, что мы смогли связаться с Sony, мы сыграли несколько песен перед Робином Бланчфлауэром, хорошим парнем, и он сказал: "Мы подпишем с вами контракт".
Но у нас был контракт на запись с Gull Records, который был довольно жёстким, если честно. Это было жестоко. Они сказали, что возьмут группу и запишут её, и мы сказали: "Отлично". И я должен быть честен, мы перешли от 2000 фунтов аванса за запись к 60 000 фунтов аванса за запись. И мы решили: "Мы должны это сделать. Группе нужно, чтобы это произошло. Вот что нам нужно — хорошая компания, которая верит в нас, которая готова взять на себя обязательства". У них было оборудование. Так что мы просто занялись делом. Адвокат сказал Gull Records: "Давайте сделаем так: вы оставляете себе две пластинки, которые у вас есть, а мы переходим на новую территорию. Это нужно группе. У них нет выбора, и нам нужно двигаться дальше". Так всё и получилось».
Вас удивило, что в Gull Records сохранили эти мастер-записи в первозданном виде? Что с ними можно было работать, что они не были уничтожены.

«Нам просто повезло, потому что это двухдюймовые мастер-плёнки, но хранилище, которое использовали Gull, было первоклассным. Плёнки были в достаточно хорошем состоянии, чтобы их можно было хотя бы один раз прокрутить, перенести в ProTools и сохранить навсегда. Так мы и поступили».
Обложка альбома «Rocka Rolla»
Я уверен, что вас спрашивали об этом много раз. Почему компания не придралась к изображению на обложке? Вас не удивляет, что представители Coca-Cola не сказали: «Вы не можете это использовать»?

«Я думаю, дело в том, что это большая компания, и они подумали: "Judas Priest "Rocka Rolla"?" Знаете, я могу пойти в какую-нибудь мастерскую и сделать Fender Strat или Gibson SG, но Fender и Gibson не будет до этого дела, пока вы не начнёте продавать несколько тысяч штук. Может быть, тогда они обратят на это внимание. Поэтому я думаю, что по этой причине они просто оставили всё как есть. И с тех пор так и делают. Посмотрим, что будет дальше. Я думаю, всегда можно было поспорить, что Coca-Cola и Rocka Rolla — это не то же самое, понимаете? У нас есть лицензия на определённые вещи, поскольку мы создаём музыку, аудио и визуальные эффекты, и всегда будет к чему придраться».
Когда я захожу на YouTube, меня поражает, что ещё до MTV и всей этой революции, в 1960-х и начале 1970-х годов такие группы, как Judas Priest, додумались снимать себя и выпускать видео, и я уверен, что BBC имела к этому отношение. Расскажите о том, как вы снимали видео, когда записывали первую пластинку.

«По-моему, для "Rocka Rolla" мы вообще ничего не снимали. В то время это не приходило нам в голову. Я считаю, что мы были одной из первых групп, которая сняла концептуальное видео, — на песню "Breaking The Law". До этого наше внимание было сосредоточено на попытке появиться на телевидении, например, на BBC, в "Top Of The Pops" или в одной из их еженедельных программ, что мы в итоге и сделали. Думаю, это одна из первых вещей, которые мы сделали. Мы отправились в студию BBC в Лондоне, у них была программа, которая выходила только на радио, и некоторые группы вроде нас записывались в студии и выпускали концертную запись, это было где-то в 1970-х годах. На этом мы и сосредоточились, потому что тогда не было MTV, не было таких средств, которые мы могли бы использовать. Но когда появился этот замечательный канал MTV, или, может быть, несколько каналов до него, тогда и только тогда звукозаписывающие лейблы были рады потратить кучу денег на создание видео для групп. Конечно, когда мы сняли первый клип, мы сняли целую серию клипов на "Hot Rockin" и "Living After Midnight", и это продолжалось и продолжалось. Это было здорово. Именно тогда всё и началось».
Ещё пара вопросов о «Rocka Rolla», одежде, дизайне костюмов, влиянии — кто вас одевал?

«Мы сами этим занимались, и я думаю, что в те времена тенденция была такой, что каждый участник группы должен был создать свой собственный уникальный образ и личность. Так что все вместе мы выглядели интересно, эклектично, мрачно и так далее, чтобы быть привлекательными для слушателей. Но был конгломерат групп, преимущественно прогрессивных, блюзовых, и им не хотелось носить только синие джинсы. Но мне нравится говорить, что это нужно было сделать, чтобы создать свой собственный образ. И я полагаю, что именно так мы и поступили. Но, как я уже сказал, в ранние дни "Rocka Rolla" я носил фетровую шляпу из верблюжьей кожи, хотя у меня были длинные светлые волосы и люди всё равно не могли видеть моего лица, это должно было быть всё что угодно, лишь бы это дополняло образ. Но в те времена я мог сказать своей девушке: "Пожалуйста, сшей мне пару бархатных брюк или психоделическую рубашку". И так продолжалось вплоть до 1976–1977 годов, а потом мы решили: "Хватит". Мы все выглядим слишком вызывающе — я имею в виду кремовый наряд Роя с поясом, у Гленна зелёная рубашка и атласный наряд, и я подумал: "Давайте будем в чёрном". Тогда я так и сделал. И Роб тоже начал так делать. Он поехал в Лондон и сшил себе одежду, и это было начало. Я был счастлив, но к тому времени, когда вышел "British Steel", мы уже все перешли на этот стиль. Это был новый мир. По сути, родился новый металл, и мы пошли по этому пути и никогда не оглядывались назад».
Я не могу вспомнить ни одной группы в каком-либо жанре, которая буквально за одну ночь, перейдя на кожу и шипы, изменила весь мир. Каждая группа и каждый фанат на планете сказали: "Мне нужно одеваться как эти парни".

«Да, это правда, потому что я переходил от альбома к альбому, от тура к туру и думал: "Что-то должно измениться". Я думал, что музыка не очень подходит к нашему образу, а наш внешний вид не очень подходил к музыке. Что-то должно было измениться. И это произошло, и мы больше не оглядывались назад».
Пожалуй, это последний вопрос о «Rocka Rolla». Есть ли какие-нибудь ошибки на этом альбоме, которые вы слышите, когда вы возвращаетесь к нему, вы сокрушаетесь и думаете: «Я бы здесь что-нибудь улучшил»?

«Нет, но я думаю, что в ранние годы всегда было сложно запечатлеть группу вживую на пластинке. Мы всегда пытались это сделать. Альбом, который стал первым, на котором нам действительно удалось передать энергию, мощь и настрой, которые мы хотели, это "British Steel". Это первый альбом, о котором мы все подумали: "Да, это тот самый альбом". Я не уверен, но точно первые альбомы. Было довольно сложно, потому что нам всем приходилось собираться в большой комнате, а там были перегородки, так что иногда мы не могли видеть друг друга. Мы могли слышать друг друга в наушниках, но нам приходилось играть всем вместе, и мы все немного нервничали, что если кто-то из нас ошибётся, то всем придётся начинать песню заново. А если ты ошибся и не собрался с мыслями, то другие начнут швыряться в тебя вещами или скажут: "Выгоните его из группы". Так что было трудно, и в то же время мы пытались передать эту энергию в группе, на сцене. Потому что на сцене тебе всё в какой-то степени может сойти с рук, потому что это происходит в один момент времени. Ты совершаешь ошибку, и она забывается. Но во время записи нужно быть осторожным, чтобы не сделать этого с аудио или визуальными эффектами. На сцене можно поскользнуться на банановой кожуре, можно упасть, я видел, как это бывает. Помню, как однажды я стоял на краю сцены, и великий певец Себастьян Бах выбежал на сцену "Oh download!" В том году Metallica была хедлайнером. Он выбежал и поскользнулся. Кажется, шёл дождь, и он упал. В те времена, как я уже говорил, всё забывалось в одно мгновение. Во время записи мы всегда пытались запечатлеть группу и то, что мы чувствовали, играя вживую. Это всегда было нашей целью».

Тяжело ли говорить об этом, когда вы уже не в группе?

«Нет, это здорово. Это было частью моей жизни. Это всегда рядом — творчество и наслаждение моментом, и все эти замечательные воспоминания и переживания. Да, потрясно».
Это своего рода забавная часть интервью, которую я придумал около года назад. Я назвал её «BraveWords Rapid Fire». Это необычные вопросы, и первый из них — некоторые группы заявляют: «Не задавайте мне вопросы о песнях!», но какая ваша любимая песня на «British Steel»?

«Это хороший вопрос. Я не знаю, потому что они все мне нравятся. Они все мои творения. Дайте подумать. Я люблю их все, но, как я уже сказал, на последних двух мы играли несколько песен, играли ли мы "The Rage"? Но мы определённо играли "Rapid Fire", мы с неё начинали, это было убойно, так что мне это нравится. Мне они все нравятся, правда. "Breaking The Law", "Living After Midnight". Я люблю "The Rage", обожаю её. Я не могу выделить что-то одно».
Когда вы решили, что музыка — это ваша жизнь и ваше занятие?

«Думаю, мне было лет 17. Первая гитара появилась у меня в 16 лет, а к 17–18 годам я уже успел поучаствовать в паре поп-групп. Думаю, в какой-то момент, к 19 годам, я играл в трёх группах. И я подумал: "У меня всё получится. У меня всё получится, что бы ни случилось". Так что примерно в это время. Потому что я уже давно забросил работу, и всё, что я делал, это занимался музыкой. Но казалось, что процесс ускоряется, причём очень быстро, ведь я постоянно сочинял песни».
Кого вы считаете рок-звездой или богом металла?

«Определённо Джими Хендрикса. Все это знают. Я увидел Джими, когда мне было 16 лет, и меня так это потрясло, что я подумал: "Это очень ярко, и к тому же у меня лопаются барабанные перепонки. Я хочу этим заниматься. Я хочу быть ярким парнем, от которого у людей идёт кровь из ушей"».
И вы сделали это. Вы когда-нибудь просили у него автограф?

«Я пару раз брал автограф у Джими. Я взял у него автограф, когда он выступал на острове Уайт в 1970 году, и я взял у него автограф, когда он выступал в Альберт-холле. Он отыграл там два концерта, и это было, наверное, за пару лет до этого, я не уверен. Я брал автографы у всех, у кого только мог».
Что вы думаете об увлечении винилом, раз уж мы заговорили о виниле, и какой был ваш первый купленный винил? Вы помните?

«Скорее всего, это был Джон Мэйолл, думаю, что это мог быть "Hard Road". Я не уверен, какой ещё альбом это мог быть, но у меня не было достаточно денег, чтобы покупать винилы. Мы просто ходили по домам и слушали пластинки. Но когда у меня появилось немного денег, я, конечно, стал покупать. Я точно купил "Are You Experienced?", как только он вышел, я помню, как купил его. Это была, наверное, одна из первых пластинок, возможно, даже первая пластинка».