Старое дерево не пересаживают. Её не понимают, она обижается. «И что я буду делать в городской квартире? – сокрушается бабуля. – Разве что смерти дожидаться». А ведь так и есть: нельзя под старость лет резко менять жизнь, её уклад, привычки, питание. Пожилому человеку трудно перестроиться. Такая «перестройка», скорее, принесёт вред, чем пользу. Дома она с закрытыми глазами может управляться по хозяйству, а в городе всё ново, надо привыкнуть, но на это у неё уже нет ни времени, ни сил, и совсем нет желания жить в городе. Вышла за порог – и вот под ногами зелёная трава. Рядом и огород. А весной такая красота! Вся деревня утопает в белоснежной черёмухе (для неё и для нас она ягода детства). А потом зацветает сирень. И стоит такой аромат, какого в городе не бывает. Сирень-красавица не уступает белопенной черёмухе. Радует глаз до поздней осени. Её крупные сердцевидные листья от жёлто-зелёного до всех оттенков кремового цвета украшают усадьбу. 6288870_KUcgZcvSHY (510x505, 75Kb) Красива деревня и зимой, особенно когда идёт снег. Кругом белым-бело, в белоснежном наряде и земля, и дома, и деревья. Всё сказочно красиво! И никакой чёрный асфальт не заменит этого. Говорит бабушка про квартиру в городе: «курятник», «золотая клетка, да чёрт ей рад». Городскому жителю это покажется нелепым и смешным, но факт остаётся фактом. Много интересного можно увидеть в деревне. Вот бабушка ведёт за верёвочку чёрную козу (коза – главная), а за ними гуськом идут белые козы и козлята. Телёнок пасётся с козами, потеряет их из вида и кричит. Так и ходят одной компанией. Удивляешься, что он вырос рядом с козами и привык к ним. Вот котёнок обнюхивается нос к носу с большой собакой – знакомство состоялось. Нельзя не улыбнуться, увидев квочку, прямо «нафаршированную» цыплятами: то здесь, то там из неё выглядывают их маленькие разноцветные головки. Этого в городе не увидишь. Её пороки Не все в деревне живут хорошо. Хорошо живёт тот, кто хорошо работает. Сидящих на лавочках возле дома называют «подснежниками». Как только пригреет после долгой зимы солнышко, они и появляются. И нет их только зимой, а виной тому сильные морозы. Беззаботные люди устраивают себе жизнь «ничего неделанья». Сидят часами у «ящика», как телеманы, просиживая чужую жизнь. Одна мыльная опера сменяется другой, не менее захватывающей. А где же своя собственная жизнь? Она проходит как-то тускло и неинтересно. Сидят на лавочках, «чешут» часами языки, собирая последние новости на селе, подслушивают, подглядывают, докладывают. Не нашли они более интересного занятия для себя. В деревне магазин и почта – центры по сбору информации. Хлеб привозят в 12 часов, но уже в 10 баба Лида отправляется в магазин с большой сумкой. Все знают всё и даже больше. Это в городе можно жить, не зная соседа по лестничной площадке. А в деревне, особенно в небольшой, всё на виду. Вы приехали, вы – чужаки. А это значит, с вас спрос другой. Есть любители ходить и ездить по гостям с пустыми сумками в надежде, что кто-нибудь где-нибудь когда-нибудь им что-то даст. Очень модное занятие – «болтология», и человек не понимает, что это пустая трата времени. Неужели нельзя найти для себя интересное дело, стать увлечённым человеком, с которым хотелось бы пообщаться, узнать что-то новое, полезное, чему-то научиться? Как живут такие люди, задают ли себе вопросы: зачем я живу, что умею и могу дать другим? На вопрос, зачем человек живёт, я отвечу просто: «Чтобы себя уважать, чтобы люди тебя уважали, и не стыдно было перед теми, кто уже ушёл…» «Городские цветы» Их возраст от 20 до 60 лет. Приехали, набрали полные мешки и сумки и уехали. Никто их с тяпкой в огороде никогда не видел, в сарай они не пойдут – там воняет (а на столе пахнет). Хорошо, если родители ещё молодые и полны сил, а есть старички, которым под восемьдесят. Видела такую картину: на проводах сидели птицы. Они уже выросли из «желторотиков» и стали больше своих родителей. А те летали, такие маленькие, ловили корм и вкладывали его в открытые рты своих детенышей… Что-то подобное происходит и с людьми. Три «грации» А здесь живут три матери, которым при жизни надо ставить памятник за их неистовую любовь к своим детям. Сынок пьёт, а мама носит баночки – как же, сына кормить надо (а ему уже 40 лет). Мама бегает, помогает картошку сажать, сама копает лопатой, а сынок клубни раскладывает. Плачет сын (жена бросила): «Мама, я не могу один». Другие могут, а он – нет. Прямо мальчик в коротких штанишках. И бежит мама к сыну с другого конца деревни корову доить в 4 утра, а потом обратно, доить свою. И косит траву, и носит её на своем горбу для сыновнего телёнка… Другая мать содержит сыночков на свою пенсию, а самой денег на хлеб не хватает. Сыны пьют, не работают, как разойдутся – и маме места мало. Зовёт её дочка к себе, так нет, сыночков жаль: как они будут без неё жить, пропадут… У третьей матери сын не пьёт, но и толку от него нет. Он вечный «путешественник». Мотается по родственникам, друзьям и знакомым, а мама для него держит большое хозяйство и сажает большой огород. Вот уж поистине материнская любовь не знает границ. А может, лучше, если бы она её знала?.. Сыночкам за 40-50 лет, будет ли с них толк? Вряд ли. 6288870_artlib_gallery79382b_edorig (568x454, 74Kb) Есть в деревне такая тенденция: взрослые люди уже имеют своих детей, но ничего не держат из живности, а приходят к старым родителям «помогать». Не хотят самостоятельно жить, не хотят иметь лишних забот, проблем и ответственности. А получается как-то некрасиво, нет бы старикам не держать никакой живности и ходить к детям, крепко стоящим на ногах. Клички У многих в деревне есть клички. Одни клички дают из-за фамилии (к примеру, Гусев – Гусь, Чуркин – Чурка), другие подмечаются людьми. Здесь и Тумба-юмба со своей дочкой Дюймовочкой, и Труба – женщина с громким и грубым голосом, её дочки Трубочки, Ирка-пулемётчица (за манеру быстро говорить), Леди-бомж (не пьёт – леди, запила – бомж), Казачка, Цыганка, Бен Ладен, который когда перепьёт (а он всегда перепивает и, по возможности, каждый день), всем грозит: «Тебе два часа осталось жить, тебе – час. Приду с топором, жди». Пастух поработал, деньги получил и все пропил, вот тебе и Всадник без головы. А Ментиха не от слова «мент» (хотя сразу можно так подумать: она всё всегда видит и обещает доложить), а потому, что, как рассказывают люди, однажды её муж сказал: «Сейчас, один мент», то есть момент, так и остался он с тех пор Ментом. Так ли было на самом деле или нет, но раз муж Мент, то и жена его – Ментиха. Люди подмечают всё, и как дадут кому кличку, то «приклеят» её на всю жизнь. Забываются имена, фамилии, и только клички не забываются. Пьянство Какая-то эпидемия пьянства… Пьют старые, пьют женщины, пьёт молодёжь. Это уже не идёт ни в какие рамки. На вопрос: «Как жизнь, Миша?», тот отвечает: «Вся деревня спилась, и мы тоже пьём». Можно бы посмеяться с его слов, если бы не было так грустно. В общем, неглупые парни и Миша, и Лёша, и Витя, а пьют её, проклятую, и когда они одумаются, никто не знает. Бывает, кодируются, бывает, бросают сами, но это редкость, в основном, из-за проблем со здоровьем. Хотя, бывает и по-другому. Врач предупреждает, а они всё равно пьют и уходят раньше времени в мир иной. Другим бы делать выводы, но, видно, нечем. Прожигают свою единственную жизнь, словно их две: одну проживают как попало, а другую, думают, проживут достойно. Какая сила пропадает у молодых! Но работать они не хотят. А пустота всегда чем-нибудь да заполняется. Вот и пьют. Не знают, что Господь сказал человеку: «В поте лица своего будешь есть хлеб», да и знать не хотят. Алкаши уходят от реальной жизни с её проблемами в вымышленный мирок. Пьянство – это удел слабых. Сильные духом стремятся вперёд, вверх, хоть на чуть-чуть, но вверх, хоть ползком, но вперёд. Воровство Воровство существует, и от этого никуда не денешься. Воруют и в городе, и на дачах, и деревня – не исключение. Поэтому, лучше быть готовым ко всему и не думать,что меня это не коснётся. Всё, что плохо лежит, будет украдено. Некоторые люди в деревне собак не держат. Им в первую очередь и ждать воров. Не надо экономить на собаках (они, мол, много едят). Собаки – это охрана. Воры днём спят, а ночью (примерно с часа ночи до трёх) выходят на «работу», а мы – наоборот, днём наработаемся, а ночью крепко спим. Лучше держать большую собаку, можно две-три. Это каждый решает сам. Надо знать, что маленьких собачек никто не боится. Можно в доме держать такой «будильник». Залают собаки на улице – залает и она. У каждого свои способы защиты. Отмечу, на мой взгляд, основные. Всё надо держать на замках: кухню, сарай, склад с кормами, гараж и так далее. Изгородь лучше иметь высокую или по её верху прибить колючую проволоку. Калитку, через которую выпускают скот на пастбище и ходят в огород, зимой следует закрыть изнутри и закрутить проволокой. Можно на калитку накинуть цепь. Если воры её будут открывать, она обязательно загремит, и собака проснётся. Она ведь, как и человек, тоже иногда крепко спит, особенно молодая или со щенками. Воры боятся света, шума. Поэтому иногда в кухне на ночь жильцы оставляют свет – пусть думают, что в доме не спят. Был случай, когда будка собаки находилась рядом с забором. Собака вставала на задние лапы и смотрела на улицу. Ночью, накинув петлю, её задушили. Пусть лучше собака бегает на цепи по проволоке во дворе. Хорошие сторожа – гуси. Когда они видят незнакомого человека, то поднимают такой шум! Недаром говорят, что гуси Рим спасли. Осенью воры «посещают» огороды. Они воруют овощи, картошку. Можно на задворках посадить колючее растение, к примеру, расторопшу. Она отвадит желающих лазать по ночам. Если у вас большой огород, можно посеять кукурузу, только очень густо. Початки будут мелкие, непривлекательные. Они пойдут на корм скоту. Ближе к дому кукурузу можно проредить, чтобы собрать полноценные початки, затем посадить тыкву, поближе – картошку. И кукуруза будет целая, и за картошкой можно уследить. Никому вечером, тем более ночью, нельзя открывать двери, подходить близко к калитке. Нельзя никого впускать во двор, особенно незнакомых людей. Может, у кого-то есть свои секреты от воровства, но и этих нехитрых, думаю, вполне достаточно. Мимоходом Эта глава о «больных» и «здоровых». Держит человек живность, сажает огород – значит, он здоров. Такое мнение бытует в деревне. А другой ничего не делает – он больной. И год больной, и пять, и десять лет, и всю жизнь. Но почему-то не умирает (да простят мне это действительно больные люди). Я говорю о тех, кто ежедневно ощупывает свои болячки (а у кого их нет?). Такие люди постоянно меряют давление, читают лечебную литературу, горстями пьют таблетки, заваривают травы. То они сидят на одном вываренном рисе или свекле, то ходят по врачам и больницам. То есть они всю жизнь «в реанимации». А мы страдаем «трудоголизмом». Бабушка, которой исполнилось 80 лет, говорит: «Утром болит всё, даже каждый пальчик» (ревматизм «накрутил» шишки на суставах). Но она встаёт, начинает двигаться и кормить живность, доить корову. Она сама ещё косит в огороде траву. И вот уже 25 лет ежедневно делает зарядку по 5-10 минут (бег трусцой и дыхательные упражнения). Её в деревне считают здоровой. А её здоровью не позавидуешь. Это человек «старой закалки», в словаре у неё нет слов «хочу», «не хочу». Она знает слово «надо». И знает, что жизнь – в движении. Есть в деревне и «Тумбы-юмбы». Они любят посидеть, поесть, поспать. Корову держать им не хочется – надо рано вставать и поздно ложиться. А молоко любят все. Картошку посадят люди, а выкопает трактор. Остаётся только болеть «притворением хитрости». О таких даже врачи говорят: «здоровобольной». Нет, мы не настолько здоровы, чтобы с лишними килограммами жить. Попробуйте поработать с мешком сахара или муки за плечами! С мешком даже ходить тяжело. Уж, действительно, бедные они, бедные, эти «больные». У трудоголиков есть опасность перетрудиться. Надо сочетать труд с отдыхом, иначе может наступить переутомление, а в хронической форме переутомление – это уже болезнь. Ленивых приходится подгонять в работе, трудоголиков же надо останавливать, «тормозить». Им следует помнить, что самое главное – здоровье. «Его не купишь, – сказал деревенский парень, – а всё остальное можно купить или украсть», – и засмеялся. Хорошо, когда у человека в голове «порядок». То есть как у хорошей хозяйки. Всё разложено по полочкам и на свои места. Тогда он знает, что ему надо в жизни. Он работает, занят делом, чувствует себя хозяином, «горит, как печка с открытым поддувалом», а не «коптит» всю жизнь. Работа, занятость – одно из средств хорошего настроения и налаживания своей жизни. Молодые люди жалуются на жизнь, на то, что нет работы. А работы полно. Бабушка разводит живность, сажает огород. А им не нравится такая работа, такая жизнь. Им подавай красивую, как по телевизору показывают. А как сделать её такой, они не знают. И стараются уехать из деревни в город по принципу «живут же там люди». Люди живут по-разному и в городе, и в деревне. Если у человека есть талант или престижная специальность, почему бы и не уехать? А если только одно желание жить в городе, то этого мало. Уезжают люди в город, лишь бы уехать из деревни, а что дальше? Надо знать цель. Зачем уехал? Ода деревне Ты в судьбе моей самая главная, в грусти, радости – доля одна. И печаль души исповедальная, глушь родная – деревня моя! Может завтра душа успокоится и придет на родимый погост. Деревенская светит околица, синью речки, четою берез. За деревней, над Волжскою кручею, я подставлю опять ветру грудь. Соберутся друзья мои лучшие, добрым словом родню помянуть. Неподсудной в лихие все годы, работящей деревня слыла. В ней и жили герои-льноводы и гордилася ими страна. Отзовется не раз острой болью, в седине у больного виска. По умершим крестьянским подворьям, непомерная сердца тоска. И в избе одинокой, родимой, той, что сестры прибрали к рукам. Не мычит давно в стойле скотина, и не топится печь по утрам. Сыновьям и гостям очень рада, деревенька, с шоссе на виду. И с открытым для всех людей взглядом я по улице с Волги пройду. За околицей, в спелое жито окунусь, чтоб тревоги забыть. Вспомню все в жизни, что пережито, и еще предстоит пережить. _ Михаил Петров #деревня