Играть в шахматы Прокофьев начал с детства.Вот некоторые отрывки из книги Сергея Прокофьева "Автобиография": " У отца были какие-то замечательные шахматы, китайские, костяные, с тонкой резьбой. Иногда он показывал их гостям, вынимая из ваты, и я всегда спрашивал,как в них играют. Отец отвечал, что игра трудная, не для меня, а эти шахматы и вовсе не для игры, так как фигуры плохо стоят и кувыркаются. Когда мой троюродный брат Себряков, студент-технолог, не выдержавший экзамена по какому-то головоломному предмету, приехал отсиживаться в Сонцовку*, моим первым вопросом было, играет ли он в шахматы. Оказалось, что играет и даже может научить меня. Помня, что китайские шахматы не для игры, я притащил шашки, но студент сказал, что это не годится. Я помчался к отцу: — Папа, дай шахматы, мы будем играть. — Это не твоего ума дело, — сказал отец. — Нет, он говорит, что моего. Отец неохотно пошел в кладовую и там где-то в пыли разыскал игру. Это были тоже костяные шахматы, желтые и красные, но грубые, с ладьями кувшинчиками и тонкими, высокими конями вроде петухов. Себряков научил меня ходам и тут же показал, как записывать партию. Это мне понравилось, и я выпросил у отца приходно-расходную тетрадку и тут же начал записывать самые нелепые начальные игры. Перед отъездом Себрякова я с восторгом одержал над ним первую мою победу. Затем шахматам были обучены все окружающие: Луиза, Марфуша, Егорка, Стеня и Сережа..."

"Около того времени (начало 1905 года) я носился с мыслью перенести шахматы с квадратной доски на шестиугольную, у которой были бы шестиугольные же поля. Как известно, шестиугольники, прилегая друг к другу, заполняют всю площадь, не оставляя пустого пространства, как и четырехугольники, чего нельзя сказать, например, про пяти- или восьмиугольники. Но, вычертив шестиугольную доску и приступив к перенесению ходов шахматных фигур на нее, я встретился с рядом неожиданностей: например, ход слона оказывался неожиданно похожим на ход ладьи; ход коня был или слишком прост или слишком сложен; ход пешки совсем неясен... Так изобретение не было додумано до конца." Много позднее идея дала себя знать в виде другой придумки Прокофьева, так называемых "девятерных шахмат".Они состоят из девяти шахматных досок, расположенных в форме квадрата, и девяти комплектов шахматных фигур. "Я внимательно следил за международными шахматными турнирами, которые происходили приблизительно по одному разу в год, и имел таблицы всех турниров за последнее десятилетие. Это давало возможность выдумать для себя следующую игру: я "приглашал" в свой турнир таких-то знаменитых шахматистов, с тем чтобы они сыграли турнир, предположим, каждый с каждым по две партии. Затем по всем правилам я составлял распорядок их встреч, а в качестве исхода каждой партии брал действительный результат встречи из какого-нибудь турнира этого десятилетия, выбирая его по жребию. Таким образом, результат каждой партии действительно имел место в истории шахматных состязаний, но результат турнира получался совершенно новый, и это меня увлекало и волновало. Красный и взволнованный, я просиживал иногда над своими таблицами до полуночи, выписывая результаты и следя за тем, кто же из моих шахматистов возьмет первый приз. Соль заключалась в том, что это были для меня не пустые имена, но каждого я знал и по партиям, которые переигрывал, когда они появлялись в журналах, и по их спортивным успехам на турнирах." На этом снимке Прокофьев играет со скрипачом Давидом Ойстрахом во время московского турнира. За игрой наблюдает Лиза Гилелс.

В шестнадцатилетнем возрасте начал посещать Шахматное собрание в Петербурге: "Из Москвы поступили сведения, что мой крестный отец, папин брат, серьезно заболел, кажется, с ним случилось что-то вроде удара; так как он был одинок, мать решила съездить в Москву, наладить лечение и уход. Этим я воспользовался, чтобы пойти в Шахматное собрание, о котором уже давно слышал. Неужели возможно было найти такое место, где сколько угодно желающих играть в шахматы, между тем как я умирал от желания найти партнера? Я отправился. Шахматное собрание помещалось тогда на Невском, 55. Я заплатил 50 копеек и вошел. Длинная спокойная комната с высоким потолком, в которой справа и слева стояли столы с шахматами... На стенных часах пробило двенадцать, пора было возвращаться домой. Я быстро двинулся в путь, на прощание любовно окинув взглядом симпатичный зал Шахматного собрания. И в самом деле, за мою жизнь я побывал во многих залах, но у меня надолго осталась особая симпатия к этому помещению, мягко освещенному, тихому, где люди забывали свои заботы и временно перемещались в совсем другой мир, полный своими особыми интересами..." Он был знаком и играл с Капабланкой, Ойстрахом и Алехиным. С Капабланкой Прокофьев познакомился в 1914 году во время международного шахматного турнира в Санкт-Петербурге. Прокофьев записался на все три сеанса одновременной игры Капабланки в Шахматном собрании. Первый был назначен на 11 мая. 23-летний Прокофьев пришел на него в восемь часов вечера сразу же после выпускного бала в консерватории, на котором исполнял свой первый концерт в сопровождении оркестра. Партия продолжалась более трех часов и закончилась поражением композитора на 58-м ходу. Проиграл Прокофьев и на втором сеансе — 15 мая, а вот 16-го выиграл. "Вчерась я выиграл-таки у Капабланки, играя с ним в сеансе одновременной игры. Согласитесь, что это чрезвычайно замечательное событие", — написал он приятелю на открытке с портретом кубинского гроссмейстера. По свидетельствам многочисленных соперников и по сохранившимся записям партий очевидно, что игра Прокофьева, как правило, носила атакующий, рискованный и даже романтический характер. "Мне несколько раз приходилось встречаться с Прокофьевым за шахматной доской. Творческое лицо Прокофьева как шахматиста отличалось большой непосредственностью: обычно он играл на атаку и проводил ее остроумно и изобретательно — защищаться он явно не любил..." Михаил Ботвинник В 1921 году Прокофьев отправил кубинскому шахматисту Капабланке телеграмму, состоящую из одного единственного слова "поздравляю", по случаю его победы над Ласкером:

"Летом 1951 года Сергей Сергеевич записался в число участников сеанса одновременной игры, который я должен был давать на Николиной горе. Врач запретил ему играть — тогда С. Прокофьев с привычным волнением следил за всеми перипетиями борьбы уже в качестве зрителя... Вероятно, это было последнее шахматное соревнование, которое он посетил". Михаил Ботвинник

Прокофьеву выпало счастье сталкиваться на своих жизненных дорогах с великим множеством людей, прославившихся в различных областях творчества и культуры. В том числе в шахматах. Из пяти чемпионов мира — современников Прокофьева четверо вошли в этот круг. Только Макс Эйве составил исключение. #ИсторияВЛицах