Особая, до слез, любовь к природе и нервная чувствительность к ее состояниям были присущи будущему пейзажисту изначально. Родственники вспоминали, как он с ранних лет любил бродить по полям и лесам, подолгу созерцать какой-нибудь закат или восход, а когда наступала весна, "совершенно преображался и суетился, волновался, его тянуло за город, куда убегал всякий раз, как на это выдавалось хоть полчаса". На старших курсах, кроме Коровина, товарищем Исаака стал Николай Чехов. Левитан часто впадал в меланхолию. Это было от унизительного безденежья, бесприютности и сиротства. Вроде бы, все толкало его на дорожку горя и обиды, но он выбрал иное. Ощущение высшей красоты не позволяло сводить счеты с кем бы то ни было. Все, что замечают в природе люди в минуты душевных волнений, когда рождается потребность выразить это именно так, не отходя ни на полшага от себя, стало его сутью. И у предшественников Левитана, особенно у Саврасова, природа несла человеку свое сердце, но только он делал это так доверчиво, от всей своей нежной сути, так интимно. В 1879 году Исаак окончил картину "Осенний день. Сокольники". Облачное серое небо, уходящая вдаль дорожка, пожелтелые липки и высокие темные сосны, — одиночество и тоска. Художник ли смотрел на природу или она на него? Может быть, это он отражался в ее широко открытых глазах... Николай Чехов посоветовал Левитану: — Пусти по дорожке человека. Мотив одиночества будет подчеркнут. Левитан считал, что и так все понятно. Но Николай настаивал, и художник наконец согласился. Чехов вписал в картину Исаака фигурку женщины в темном платье.

Картина была выставлена В Москве на выставке молодых художников в училище живописи на Мясницкой. Подобные мероприятия обычно посещал весь местный бомонд, ну и конечно картину увидел любимый художниками Павел Третьяков, внимательно и вдумчиво он разглядывал работу молодого художника и в конце концов картина была им куплена, что конечно очень подняло настроение Левитану, да и можно сказать так, этот момент жизни пейзажиста является отправной точкой в признания его, как талантливого художника. Исаак Ильич Левитан. "Дуб",1880г.

"Посмотрите, как интересно, главное, ново. Нужно внимательно следить за жизнью искусства, чтобы не повторять много раз писанного. Новая тема, новый сюжет это уже нечто. Напишите по-иному, чем все пишут, и ваше место в жизни искусства обеспечено. Многие в поисках новых тем едут далеко и ничего не находят. Ищите около себя, но внимательно, и вы обязательно найдете и новое и интересное." Левитан И.И. "Мостик. Саввинская слобода", 1884 г.

"Видишь телегу - рисуй телегу, видишь корову, рисуй так, как видишь, старайся передать то, что чувствуешь, то настроение, которое создается у тебя при виде той или другой картины природы." Левитан И.И. "Деревня на берегу реки",1883 г.

"Дуб и березка",1884 г.

Весной 1885 года Левитан поселился в деревне Максимовке близ Ново-Иерусалимского монастыря под Москвой, у горшечника Василия, горького пьяницы, пропивавшего буквально всё, что добывал. По соседству было имение Киселевых — Бабкино, и там гостила семья Чеховых. По вечерам братья Чеховы — Антон, Иван и Михаил — ходили к Левитану и подтрунивали над его незадачливым выбором жилья. Но Левитана это ничуть не трогало. Гораздо сильнее его донимали приступы какой-то непонятной тоски, и тогда он с ружьем уходил из дому, пропадал неизвестно где, пока жизненная радость не осеняла его снова. Случилось, что в один из походов Левитан попал под проливной дождь, и у него поднялась температура. Жена Василия прибежала в Бабкино просить Антона Чехова к больному. Братья надели сапоги, взяли с собой фонарь и, несмотря на кромешную тьму и ливень, отправились спасать друга. В Максимовке они кое-как добрались до дома горшечника, кроша сапогами раскиданные по всему двору черепки. Решили сделать "сюрприз "— не постучавшись и не окликнув, вломиться к Левитану и направить на него фонарь. — Черт знает, что такое!.. Какие дураки! Таких еще свет не производил!.. — вскочил с постели Левитан. Всем стало смешно, расхохотались, и Левитан как-то сам по себе выздоровел. А через несколько дней он перебрался в Бабкино, заняв отдельный маленький флигелек. Михаил Чехов по этому поводу написал стихи: А вот и флигель Левитана, Художник милый здесь живет, Встает он очень-очень рано, И тотчас чай китайский пьет. Позвав к себе собаку Весту Дает ей крынку молока И тут же, не вставая с места, Этюд он трогает слегка... На этот флигель Антон Чехов приделал вывеску: "Ссудная касса купца Левитана". Исаак не остался в долгу. На окне, перед которым стояла швейная машина — чеховский письменный стол, он нарисовал аляпистую рекламу: "Доктор Чехов принимает заказы от любого плохого журнала. Исполнение аккуратное и быстрое. В день по штуке". Антон Павлович радовался, что меланхоличный Левитан не испортил бабкинской веселой компании. Наоборот, после Антона Чехова он оказался самым изобретательным. И тот, и другой были талантливые актеры, и веселый день начинали или Чехов, или Левитан. Иногда по сговору оба. Да и все жители Бабкина составляли как бы небольшую труппу комедиантов. С раннего утра за чайным столом уже начинались невероятные рассказы, выдумки, хохот, который не затихал до вечера. Бабкино сыграло выдающуюся роль в художественном развитии Левитана. В семье владельцев усадьбы, Киселевых, царил культ искусства. В гости приезжали известные музыканты, писатели, актеры. И конечно вдохновляла исключительно красивая природа вокруг. Левитан «чуть не сошел с ума от восторга, от богатства материала». С упоением работал он над этюдами и картинами. Здесь, в окрестностях Бабкино, Левитан сделал много набросков, доработав их через несколько лет. Один из них — "Березовая роща", которую он окончил в Плесе. Будто движутся тени по светлой траве, будто живая листва нависла зеленым шатром,—художник построил картину на игре освещения и движении. Еще нигде Левитан в своей живописи не подходил так близко к импрессионизму, подходил самостоятельно, не зная работ французских художников и не видя иных проявлений импрессионизма, кроме этюдов Константина Коровина. Антон Павлович Чехов, увидев "Березовую рощу", с удовольствием заметил Левитану: "Знаешь, на твоих картинах даже появилась улыбка"...

Семья Чеховых сыграла важную роль в жизни Левитана и стала неким оплотом для художника, находящегося в постоянных перепадах настроения: от хандры до величайшего творческого подъёма. Но самым главным и единственным человеком, кому Левитан, несмотря на замкнутость, доверял настолько искренне, что смог раскрыть душу, стал именно Антон Павлович Чехов.Познакомил их Михаил Чехов, брат будущего писателя. Он привёл Антона к своему заболевшему другу в качестве врача. Эта и последующие встречи послужили предлогом к зарождению настоящей дружбы между Антоном и Исааком. В марте 1886 года, получив значительную сумму за работу над декорациями для Мамонтовской оперы и, наконец-то, обретя относительный достаток, он совершил поездку в Крым, где в течение почти двух месяцев создал несколько десятков этюдов, ставших новым словом в художественном освоении благодатного края. Михаил Нестеров писал, что до появления крымских пейзажей Левитана "никто из русских художников так не почувствовал, не воспринял южной природы с ее опаловым морем, задумчивыми кипарисами, цветущим миндалем и всей элегичностью древней Тавриды. Левитан как бы первый открыл красоты южного берега Крыма". "Крымский пейзаж",1887 г.

Весной 1887 года Левитан, продолжая испытывать потребность в новых сильных художественных впечатлениях, отправился на Волгу.Однако первая встреча с Волгой не удовлетворила живописца. Стояла холодная, пасмурная погода, и река показалась ему "тоскливой и мертвой". Левитан писал Чехову: "Чахлые кустики и, как лишаи, обрывы... Ждал я от Волги сильных художественных впечатлений, а вместо этого... серое небо, сильный ветер... Ну, не мог я разве дельно поработать под Москвою и не чувствовать себя одиноким, с глазу на глаз с громадным пространством, которое просто убить может. Сейчас еще дождь пойдет... Этого еще не хватало...". Весной 1888 года Левитан вместе со Степановым и Кувшинниковой снова отправился на пароходе по Оке до Нижнего Новгорода и далее вверх по Волге. И не напрасно. На этот раз встреча с волжскими просторами оказалась намного более благоприятной. Пережитый тогда Левитаном прилив творческой энергии был связан, прежде всего, с пребыванием в небольшом заштатном городке Плёсе, облюбованном художником и его друзьями для отдыха и работы. Месяцы, которые он провел здесь в 1888, а затем и в два последующие года, стали, быть может, самыми плодотворными в его жизни. Уютный патриархальный городок, окрестные леса, поля и, конечно, волжские просторы дали ему желанное душевное равновесие и многообразную натуру для творчества. Одним из шедевров Левитана стала и полная мягкой, благородной гармонии картина "Вечер. Золотой Плёс" (1889).

Важную роль сыграла его первая поездка в Западную Европу в конце 1889 - начале 1890 года. Левитан отправился туда для того, чтобы ознакомиться с современной живописью, широко представленной на проходившей в то время в Париже Всемирной выставке. Но он тосковал по любимой русской природе. Так, весной 1894 года он писал Аполлинарию Васнецову из Ниццы: "Воображаю, какая прелесть теперь у нас на Руси - реки разлились, оживает все. Нет лучше страны, чем Россия... Только в России может быть настоящий пейзажист" "У омута",1892 г.

1896-1897 годы стали для Левитана не только временем новых достижений, но и печальным, роковым жизненным рубежом. В 1896 году, после вторично перенесенного тифа, усилились симптомы и прежде дававшей о себе знать болезни сердца. В начале марта 1897 года в одном из писем Чехова появились строки: "Выслушивал Левитана. Дело плохо. Сердце у него не стучит, а дует. Вместо звука тук-тук слышится пф-тук..." Художник понимал тяжесть своего положения и, по выражению Нестерова, "работал под ясным сознанием неминуемой беды, как ни странно, столь грозное сознание вызывало страстный, быть может, небывалый подъем энергии, техники и творчества". Главным произведением позднего Левитана стала большая картина "Озеро" (1898-1900), или, как художник называл ее для себя, - "Озеро. Русь". Начатое живописцем, по некоторым сведениям, под впечатлением от поэзии Пушкина, над иллюстрациями к которой он работал в конце 1890-х годов, и прежде всего от пейзажного мотива стихотворения "Последняя туча рассеянной бури", это полотно стало лебединой песнью Левитана. "Туча" Александр Пушкин Последняя туча рассеянной бури! Одна ты несешься по ясной лазури, Одна ты наводишь унылую тень, Одна ты печалишь ликующий день. Ты небо недавно кругом облегала, И молния грозно тебя обвивала; И ты издавала таинственный гром И алчную землю поила дождем. Довольно, сокройся! Пора миновалась, Земля освежилась, и буря промчалась, И ветер, лаская листочки древес, Тебя с успокоенных гонит небес. 1835 год

"Уборка сена" (1900) - последний холст, которого касался своей кистью Левитан. Художник успел обозначить в ней лишь общие цветовые отношения и основные элементы, позволяющие понять сюжет пейзажа - момент, когда в самый разгар уборки сена в летний день небо начинают покрывать сплошные иссиня-серые грозовые тучи и крестьянки, алые косынки и одежды которых ярко горят на фоне желто-эеленого луга, стремятся быстрее завершить работу...

4 августа(22 июля), не дожив до сорокалетия несколько дней, он скончался от легочного кровоизлияния... "Как странно все это и страшно - как хорошо небо, и никто не смотрит. Какая тайна мира - земля и небо. Нет конца, никто никогда не поймет этой тайны, как не поймут и смерть. А искусство в нем есть что-то небесное - музыка." Левитан И.И. #ИсторияВЛицах