Самое интересное из сети

– Так ведь, Рай, отдыхай. Знать, повезло – время отдыхать пришло. У меня вон вчера к вечеру ноги так ныли, так ныли, и покласть куда не знала, – Татьяна рассматривала за стеклянной витриной конфеты, любила она сладенькое, была полна. – Так ведь разе привыкли мы отдыхать-то, Тань. Вот, думаю, консервы возьму, супчик рыбный сварю. Антошка любит. – Так а сноха-то что ли не готовит? – Как это не готовит! – Раиса, прям, вскипела, – Это как это не готовит? Ещё как готовит! Тебе и не снились борщи ее! Просто... Просто мне ж тоже хочется помочь.Чего б супчик-то не сварить? Тяжело мне что ль! А она вон пироги печёт сегодня. Три противня уж набросала. Кто из съест-то? – А ты нам приноси, – смеялась веселая Валентина, мы не откажемся. Она держала на руках маленькую внучку. – Ох! Все вам приноси. А твоя-то Галина и не печет что ли совсем? – Раиса переводила разговор. Семейство соседки Валентины ей давно не нравилось, были они у нее всегда на языке в сравнении с их семейством. – Да когда ей? С утра уж в училище своё умаячила. А на мне и Матвейка, и Ниночка вон, – она с любовью посмотрела на внучку, – Сейчас вон селёдочки возьмём, к обеду картошечки сварим... Да, Нинуль? – Ох, Альбина, дай-ка и мне селедочки-то. Свежая? – вспомнила Раиса, она взвесила селёдку, отошла от прилавка, но из магазина не уходила, поговорить со стоящими в очереди кумушками-соседками хотелось, – А я сразу своей сказала: "Дом, милочка, от хозяйки зависит. Раз уж взяла на себя замужество, никакой учебы да развлечений. За детьми да за мужем приглядывай получше, да хозяйство веди!" Вот и результат: Антошка у нас ухоженный, чистеньким всегда. Да и Коля не нарадуется. Дома – чистота и пирогами пахнет, рубашки наглажены. Отдыхает дома-то. А как вяжет она, сношенька моя! Какой свитер Коле связала! И Антошка с головы до ног обвязанный... В общем, золото – наша Маша. – А мы справляемся. И учатся оба. Петька заочно, надо ему это, чтоб агрономом стать. А Галя ездит на учебу, закончить-то нужно. Ничего, перетерпим времечко. Главное – не лоботрясничают, при деле оба, стараются. – Это кто это лоботрясничает? – Раисе почему-то показалось, что фраза эта адресована именно ей, и говорит Валентина о ее снохе, которая не работает, и не учится нигде, – Кто это лоботрясничает? Разе дома с хозяйством полоботрясничаешь? У нас ведь не курорт! Корова, свиньи, птица, а огороду сколько. Вон уж жук пошел... Машка же с поля не вылазит, – она повернулась к Валентине и нравоучительно изрекла, – Прежде чем учиться-то, о детях да о свекрови подумать бы надо. А то взвалила твоя сноха все на тебя, а сама завихеривает незнакомо где. – Незнамо где? Где это – незнамо где? Галина с автобуса на автобус и в училище своем сидит, да в библиотеке, а потом домой опять с автобуса на автобус. Она у меня умница, ничего такого не позволит, – улыбка Валентины улетучилась, – А домой приезжает, хоть и усталая, вмиг за хозяйство. – Ох, уж – хозяйство. Знаем мы ваше хозяйство! – усмехалась Раиса, поглядывая на Татьяну, ища поддержку. Татьяна-то вот настоящая хозяйка. И дом, и огород... – А ты за своим следи, а не за чужим! – выпалила Валентина. – Да не ругайтесь, бабоньки, – Альбина, продавщица, успокаивала, но Раиса уже успокоиться не могла. Белоснежность рубашечек внучка Антошки не шли ни в какое сравнение с вечно перемазанными внуками Валентины. Двор и хозяйство, в которые Раиса вложила всю свою силу и душу, находились с Валентиновыми через забор. И никакому сравнению не подлежали. А теперь, когда часть труда она переложила на сноху, так и вообще – ни травинки у нее, ни соринки. – А я и не слежу. Чего следить-то, если и так в глаза бросается. – Это чего это тебе бросается? – Да всё! Вон – дети непростиранные, – она махнула рукой на Валентинову внучку, – Да и остальное... – Ой, спасибо, соседушка, ой, спасла своими наставлениями... За своим внуком следи! – уже бушевала и Валентина. В магазине все притихли, и только Альбина продолжала встревать, успокаивать разошедшихся покупателей. Она то и дело повторяла: "Не ссорьтеся, не ссорьтеся, бабоньки! Да ладно вам!" Но они уже не слышали. Раиса шла к дверям, оглянулась: – А чего мне следить-то! Ухоженный он, наглаженный и накормленный, – она вышла из магазина, не дослушав ответ Валентины. А та удивлённо разводила руками ей вслед. – Нет, вы посмотрите! А наши чего? Не накормленные что ли? Вот ненормальная... – Да не слушай ты ее, Валь, – Татьяна махнула рукой, – Не слушай. Всегда она такой была. Я всё думала – какая сноха уживется с ней? А вишь, нашлась – покладистая, да податливая. Вот Райка ею и командует. Оттого и хвалит. А кабы поперёк слово сказала, так съела бы. – А чего она завелась-то? Чего у нас разве грязные ходят? Ну, Матвей, конечно, порой с гулянки явится поросёнком, так ведь ругаю... устала стирать. Так ведь на то они и мальчишки, чтоб изваляться-то. А на новые вещи никаких денег ему ненапасная. Вот и одеваем в старое по улицам-то таскать. Ведь не лишние деньги-то.. – Да не оправдывайся ты, Валь! Нашло на человека, захотелось свою сношеньку похвалить, вот и... – Так свою хвалить – чужих хулить, что ли! Похвала поднимает, а хула убивает. И у меня Галина – умница. Но я ж чужих не хулю. Что за манера такая! Соседки ещё посудачили, да и разошлись. Утром следующего дня Раиса вышла на крыльцо, оглядела свой выметенный уж снохой дворик, на соседский посмотрела, курями захоженный. Давно известно, что по дому и двору можно судить о ее хозяине и хозяйке. Увидела во дворе Валентину. Вчерашний разговор, несколько резковатый, теперь как бы сгладился, потерял свою болезненную остроту. И чего она вчера завелась? Но завелась. Высказала все то, о чем уж давно думала. Она всегда сравнивала свой двор с соседским, и огород – с соседским. Это давно уж стало стимулом. А теперь уж и жизнь сравнивала. Сыновей, снох и внуков. Но ежели строго разобраться, то Коля ее, сын, рос непросто. В подростковом возрасте частенько бил баклуши, доставлял матери хлопоты. В институт не поступил, хоть и пробовал, а потом полгода сидел дома, рассуждал: а зачем, мол, это надо, когда скоро в армию. Она не приструнила, пусть и правда до армии отдохнёт. А Валентинов сын помладше был на два года. Плюгавенький, невзрачный, взглянуть не на что. Правда, шустрый. Учился всегда хорошо, в школе хвалили, поступил в институт. Да только через два года вдруг на заочное перевелся, женился уж когда ребенка невеста его Галина ждала. А вскоре и второго они родили. Ох, и тяжело жилось им! Зарабатывал сын Валентины мало. Всего и доходов-то – его хилая зарплата, да Валентинова – с фермы. А их, считай, уж пятеро. Учеба у молодой Валентиновой снохи поначалу пошла насмарку из-за родов да декретов. А сын Валентины Сашка получал уж второе образование, работал, крутился, как веретено, подрабатывал, где мог. В армию его так и не забрали – двое уж детей. Этот факт Раиса тоже ставила себе в плюс. Ее сын отслужил честно – не увиливал. А армия из мальчиков мужчин делает. Вскоре, сноха Валентины восстановилась в учебе, Валентина вынужденно уволилась, чтоб сидеть с детьми, а Раиса качала головой– ну, какая учеба ей, если денег и так не хватает, если двое детей, если хозяйств да муж... Убежит к другой от такой жизни, вот и заплачут... У них же в доме все было по-другому. По полочкам. Отслужил, погулял чуток, потом на работу устроился. На завод пошел механический, и ездить недалеко, и льготы там разные. А потом уж и Машу привез знакомиться. Раисе поначалу сноха не понравилась. Уж больно забитая какая-то, показалось, что сын и получше найти мог бы. А когда поехали свататься, оказалось, что дом у родителей Марии большой, можно сказать, богатый. У отца ее автомобиль даже есть, техника разная. И люди они хорошие, воспитали дочь в скромности. Отыграли свадьбу, родился Антошка. Притирались сноха со свекровью друг к другу довольно долго. А сноха Маша сразу поняла, что любое ее безделье свекровь раздражает, она начала втягиваться, помогать, а вскоре и вовсе многое взяла на себя. Так ей было проще. А чтоб отдохнуть, вязала. Вроде и сидишь, но при деле. Раиса работала в совхозной теплице. Антошку можно было отдать уже в садик, но Раиса была против. Разве там, в садике-то, нормально присмотрят? Да и сноха дома больше пользы принесет, чем на работе какой. Там, дома-то, ох, сколько дел. Одна корова чего стоит... Пробежкою мчалось лето. После этой ссоры в магазине Раиса и Валентина больше не здоровались. Лишь кивала Раиса сыну и снохе соседки. Она ещё больше стала следить за внуком, за хозяйством, посадила кусты роз у своего забора, накручивала себя новыми задачами. Всё пыталась доказать, что ее двор – не чета соседскому. Накричала на сноху, что та посреди двора бросила велосипед Антошки, не убрала вовремя. Поссорилась с сыном – просит просит забор покрасить, а тот все откладывает. – Мам, да недавно же красили. Он у нас и так самый чистый. Посмотри у соседей вон... – Да наплевала я на этих соседей! Что мне они! Мне свой забор покрасить надо! – Тебе надо, ты и крась, – сорвался Колька, ушел, хлопнув дверью. Раиса расплакалась. Забор почистила, подремонтировала и покрасила Маша. – Вот сношенька у меня. На все руки! И за бабу, и за мужика. Не то что... , – хвасталась Раиса в магазине. – Ой, не хвали, бесами не трави! Не сглазь, Райка, не сглазь! – бабы шутили. – Не беспокойтеся. Своих разе сглазишь? Конечно, вечерних посиделок с соседкой, огородных бесед с ней через забор не хватало, но Раиса себя успокаивала: да о чем с ней говорить-то, ничего умного и не скажет. Только как-то скучно стало даже хозяйничать. Валентина к соревновательности не стремилась. Внуков не рядила, огород частенько запускала, а двор уж мети не мети, но ни в какое сравнение с Раиным двором он не шел. То ли возраст сказывался, то ли усталость, но Раиса все больше и больше перекладывала дела на сноху. Мария была не слишком общительной. Смотрела телевизор, да вязала молча. А Николай и вовсе заработался. Всё у него сверхурочные, всё – дежурства. – Ты чего это с Валентиной и Галиной-то сегодня улыбалася. А? Друзья они тебе что ли? – Так ведь соседи. Щенок у них смешной. С цыплёнком подружился, вот и наблюдали. Потешно так! – Так у них так и есть...не поймёшь, где куры, где собаки. Порядка-то нет. – Их это дело, мам. Их же двор. – Двор-то их. А лопухи и крапива в наш лезут! Ты б поменьше с ними. Чему они научить-то могут. Мария подняла глаза на свекровь, подумала, что свекровь несчастная. Поссорилась с соседкой, жалеет, а сама себе никак не признается. В августе Рая зашла в магазин по дороге на работу. – Рай, а слыхала ль ты, что нынче первый класс-то берет Галина Валентинова? У меня внучка к ней идёт, – Альбина наклонилась под прилавок за сахаром. – Так она разе кончила? – Да. Ещё и в институт заочно пошла. Так что новая учительница у нас. Ходили мы уж в школу-то, знакомились. Валентина довольная ходит, гордая. Теперь полегче ей будет. – Ну, и хорошо. Пора уж и отдохнуть. Раиса вышла из магазина ошарашенная, а потом и вовсе остановилась – ноги не шли. Она посчитала – а ведь Антошка как раз к ней попадет через три года. Это как же! Ее внука будет учить эта Галина, сноха Валентинова! И школы поблизости другой не было. Но Раиса эти мысли гнала. Мало ли что ещё за три года случится. Мало ли что изменится. Но изменения долго ждать себя не заставили. – Подумай-ка, Маш. Галина в школу пришла учительницей. И ведь, если так, то Антошка к ней попадет. Что делать-то? Мария молчала, стучала своими спицами. – Чего молчишь-то? – Помирилась бы ты, мам, с тётей Валей. Плохо, когда с соседями в ссоре. Одиноко тебе. – Чего-о? – Раиса хмыкнула, – Чего одиноко-то? Чай, у меня вы есть! Всем говорю – сношенька у меня – лучше и нету... Мария отложила свое вязание, как-то нервно начала наматывать нитку на клубок. – Мам, завтра отец мой приедет. Мы с Антошкой уезжаем. – Здрасьте! Вот те... А чего молчала? Я ж приготовила б... Надо же... – Не надо. Мы насовсем уезжаем, мам. Расстаёмся мы с Колей, разводимся. Раиса застыла в изумлении, открыла рот. Мария продолжала старательно наматывать нитку на клубок, как будто и не сказала ничего, как будто послышалось. Часы тикали, Антошка возил по полу свою машинку. Все же как прежде. Неужели, правда? – Чего ты говоришь-то такое? Как это – разводимся. – Так. Я уже подала на развод. В понедельник ещё, когда с Антошкой в поликлинику ездили. Другая у него на работе, мам. И не сверхурочные никакие. Живёт уж он с ней давно. – Чего? Враньё какое! Откуда знаешь-то? – Раиса готова была горой стоять за сына. – Сначала люди добрые сказали, а потом и сам признался. – Люди! Люди, знаешь...Скажешь курице, а она по всей улице. А сам... Так я ему! Ох, я ему устрою, паскуднику! Погоди-и... Он у меня! Чего мне-то не сказала? Надо было сразу! – Это наши дела. – Как это ваши? Как ваши-то? А я что ли не при чем? А я как же? Чай, и мне ваша семья дорога... Вот паскудник.... Вот... – Кто паскудник? Папа? – поднял голову Антошка. – Нет, нет, Тошенька! Что ты! Это мы так. Чужого дядьку ругаем, – замахала руками встревоженная Раиса, и зашептала снохе, – А ты погоди пургу-то гнать. У мужиков ведь бывает такое. Думаешь, у Кольки папка не гулял? Гулял ещё как. Только я его – ох, – Раиса сжала кулак, показывая– как она его, – Вот и Кольку мы в оборот возьмём. Забудет к этой ... дороженьку, как миленький. – Мам, мы уезжаем завтра. Не надо никого в оборот брать. – Глупая ты, Маша. Такого мужика потеряешь! За мужиков ведь хороших тоже бороться надо. Ублажать, уступать, чтоб домой им хотелось... – Уж и так... Изублажались. Переборщили мы с ублажениями. Уезжаем мы. Раиса сменила тактику, из уговоров перешла к упрёкам, а потом и вовсе – к угрозам. Мол, внука не отдам... в суд пойду... плохая ты мать... Антошка навострил уши, и Мария взяла его за руку и вышла во двор. Во дворе свекровь такие разговоры вести побоится. Маша уже ругала себя за то, что сказала. Надо было объявить перед самым приездом отца. Но свекрови с утра на работу, а уезжать, попрощавшись на скорую руку, не хотелось. Марию трясло, руки мелко дрожали. Вот была-была сношенькой, и вдруг – в суд ... плохая мать ... На грядках своего огорода, согнувшись, копошились Галина с мужем. Галя увидела Машу, помахала ей рукой. Маша тоже махнула – жаль будет расстаться с такими соседями. Вот ведь вместе трудятся. А они Колю оградили от всего огородного – работает, устает. Приезжал – ему под нос полотенце свежее, еду горячую... А он вон как... Раиса вышла тоже. Села рядом на скамью. Смотрела на соседей и на внука. – Прости! Переборщила я... Как же так ..., – свекровь заплакала. Марии жаль было свекровь. Понимала – мир ее рушится. Весь смысл жизни свекрови был в идеальности ее дома и семьи. И всё – коту под хвост. Колька, всего скорей, так и останется жить с новой своей пассией. А нет, так другую найдет. Вряд ли будет жить здесь, с матерью. Не таков он. Маша долго терпела нелюбовь к себе, старалась, как могла, что-то изменить. Но Николай был с ней холоден. Приезжал домой, как дань отдавал. Даже Антошку и того не любил. Есть и есть ребенок, мамка с бабкой пусть нянчатся. И эта новость о том, что муж гуляет не удивила. Просто поставила окончательную точку. – Мы ж недалеко. Приезжать будем. А подрастет Антошка, на каникулы к тебе приедет. Не плачь. Не конец же света... – Как не конец-то... Как? Маш, подумай ещё... Ведь... – Уезжаем мы, решено это, – впервые сношенька не поддавалась, была жестка. Раиса тихо утирала слезы, чтоб соседи не видели. – Ты не говори только тут никому. А вдруг да помиритесь. Скажем – погостить к родителям поехала... Скажем... – Хорошо, мам. Как хочешь. Не скажу. Но ведь все равно придется. Не помиримся мы. Это я тебе точно говорю. Уж прости. – Так ведь человек предполагает, а Бог располагает. Кто знает, как жизнь-то повернет? Кто знает..., – она утёрла нос, – Одно хорошо. – Что? – Антошка в первый класс к этой, – она показала подбородком на Галину, – К этой не пойдет, – шмыгнула. – Ой, мама! – Маша покачала головой, – Помирились бы вы с тетей Валей. Чего делить-то? Раиса всё ещё надеялась. На следующий день она на работу не пошла, забежала к тепличной работнице, велела отпроситься за нее. Маше сказала, что ушла на работу, а сама поехала на механический завод. Сына там отыскала, на проходную вызвала, речь приготовила. Но не вразумила, он и слушать не стал, махнул рукой, велел домой ехать и скрылся за воротами. Раиса расстроилась. Осталось одно – опять взяться за сноху. Но та упрямо собирала вещи. – Так и знай! Не сноха ты мне больше, коль уедешь сейчас. И ноги твоей тут не будет! Это ты виновата, что бросил он тебя. Не сберегла мужика! Неинтересная ты, скучно ему с тобой! И к вам я не приеду! Одумайся! Вечером приехал отец Маши, солидный и серьезный, даже от чаю отказался. Видя настрой дочери, ее измученный вид, не стал и разговаривать, помог перетащить вещи и увез дочь и внука. Раиса сидела посреди развала, опустив руки. Не хотелось вообще ничего, ни порядок наводить, ни плакать. Пустота в душе и сердце ... Мерк и изникал за окнами свет, замирали шумы, оседала на село темная ночь, а Раиса так и сидела, согнувшись, почти упав грудью на свои колени. И лишь, когда чуть не свалилась с табурета, перешла на койку. Так и уснула, одетая. Утром разбудила мычащая корова. Хозяйка проспала дойку. Она заставила себя встать, огляделась – никогда не просыпалась в таком беспорядке. Доила нестарательно, даже вымя не помыла. Молоко вжикало о ведро, и этот звук не радовал, как раньше, а раздражал. Жить не хотелось, не то что хозяйством заниматься. И не успела дойти до работы, как услышала. – Утречко доброе, Рай! Чего у вас, разводятся твои? Уехала сноха-то? – Татьяна с бабами шла с фермы. – Чего это? Почему разводятся? Погостить ее отец забрал, – не своим голосом тихо сказала Рая. – Погостить? А? Вон оно как... Бабы неспешно пошли дальше. Они молчали. Но Раиса понимала, отойдут подальше, начнут разговор о ней. Значит, знают уж в селе. Маша не могла разболтать, не такая она. Но на заводе с Колькой работали сверстники, другой народ из села. Прознали. Чужой рот – не свои ворота, не затворишь. И стало невероятно стыдно. Ей-то за что стыдиться? Раиса спрашивала сама себя, следует ли ей стыдиться за себя и за Кольку, если сам он не ведает стыда? И сама ж себе и отвечала – если б не хвасталась столь сильно семейными узами сына, если б не кичилась... Вот и с Валентиной нехорошо вышло. Теперь уж совсем нехорошо. Они – семья. Сноха – учитель, да и сын в агрономах уже, а она – одна. Ни сына, ни снохи, ни внука. Никому она не нужна. Так бы и сгинула, провалилась сквозь землю! Или б хоть сделала вид, что нет ее вовсе. Сделала вид... И Раиса притихла. Стала вдруг молчаливой, в магазин ходила редко, на работе от всех отходила, отмалчивалась, хозяйство свое вела не бойко, а только лишь, чтоб шло. Двор ее начал засыпаться осенней листвою, которую она и не убирала. Вечерами Галинка шуршала тетрадками, а Валентина, укладывала внучат и из окна их комнатки приглядывалась к дому соседки. Гас вечерний свет, ярче обозначились окна соседних домов, ложились слабые тени, осенним сиянием покрывались освещенные окнами деревья. И только дом соседки оставался темным. Такой живой прежде дом грустил вместе с его хозяйкой. Жила в Валентине ещё обида, но жалость вымещала ее. Валентина всё думала: вот ей никогда не было стыдно за сына. И что? Неужто взять за право поучать и виноватить? И как бы, интересно, она себя повела, поведи ее сын себя вот так, как Колька? Тоже стала б тише воды ниже травы, как Раиса? Наверное - да. А ведь Раиса яркая, боевая была всегда, горделивая. Выходит не характер рулит человеком, не суть, данная от рождения, а судьба его, поведение близких. Или это Бог ставит перед человеком испытания, которые меняют его в корне – вроде как, учит. Ну, ему-то, Богу, можно и поучить, на то он и Бог. А вот люди друг друга учить должны бережно, без указов да порицаний. Мало ли, что может в жизни случиться. Валентина пошла к дремавшему уже сыну. Растолкала чуток, задала вопрос. А потом доложила снохе: – Галь, я к соседке схожу. Галина оглянулась удивлённая. – К какой соседке? – К Раисе. Сноха только пожала плечами. Ну, надо же ... Почти полгода в ссоре и вдруг... Валентина тихонько постучалась в темный дом. Спит может? Но за дверь зашаркали тапки, дверь отворила хозяйка. Меж бровями складка, а глаза настороженные. – Не спишь, Рай? Доброй ночи... – Не сплю..., заходи. – Я чего сказать-то пришла... А чего темно как у тебя? И телевизор не смотришь... – Не хочу. Чего там смотреть-то? – Я чего сказать-то пришла... Я ... – Валь, ты простишь меня, дуру, а? – Да что ты, Рай! Простила давно... – Я ведь не со зла, я ведь думала ..., а ты смотри как. Одна я, Валь..., – Раиса упала на табурет, положила голову на стол и зарыдала. Валентина повключала свет, подошла к плите, чтоб поставить чайник, и ужаснулась увиденному – у чистюли и хозяюшка Раисы на кухне – настоящая помойка. Пропавшие продукты в кастрюлях и на столе, грязная посуда и залитая плита. – Так! А ну-ка! Где тут у тебя чистящее средство? Ишь ты! Распустила она нюни! Подумаешь, разошлись! Внук приедет, погостить, а у тебя... – Не приедет... – Поссорились? – Валентина жалостливо смотрела на Раису. – Наговорила я всякого! Ох, Валя, наговорила! Дура я дура...Остановить ее хотела. – Это ты можешь. Факт. Ну, так... Ну, так ведь прощения попросить можно. Понимает все, простит. – Думаешь? – Уверена. Я же простила. Вот завтра мой Саня технику пригонит, мы тебе картошку копнём, собрать тоже поможем. Да и поезжай. За скотиной и хозяйством мы с Галиной присмотрим. Главное, перед собой повинись. Ошибки ведь всегда прощаются, если есть смелость признать их. А она простит. Сама же говорила – не сноха у тебя, а сношенька. Вместе они поубрались. Раиса пооживилась, обнадежилась. Она всё думала и думала о Маше. Не о сыне, а о снохе думала. И казалось ей теперь, что все, что делала она по отношению к ней было неверно, и есть и ее вина в том, что не вышло у них семьи. Не сноха у нее была, а сношенька... Не будет больше таких. Вскоре она ехала к снохе за прощением... Лишь бы простила ... Лишь бы ... (Автор Рассеянный хореограф) Группа Жизненные истории Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/lifestori (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺Спасибо за внимание❤

— А чтo тaкoгo? Мaть мoя тacкaeт и бaбкa мoя, Ефpoсинья Ильиничнa тaскaeт. А eй, мeжду пpoчим, уж пoд дeвянoстo! А тeбe, бaбe мoлoдoй — видитe-ли тяжeлo. — Укop и вoзмущeниe coчились из всeй eгo суpoвoй фигypы. — Тaк этo ж пoлдня тoлькo нa дopoгу пoтpaтить нужнo… — мямлилa Гaлинa, — А мнe eщё нaдo Вaньку из сaдикa зaбpaть, тeбe пиpoжкoв любимыx нaпeчь, мяcкo пpигoтoвить в дуxoвoчкe, кaк ты любишь… — Гaлинa мудpo пpoмoлчaлa пpo убopку и стиpку. — А я вeдь eщe paбoтaю. — сo стыдoм дoбaвилa oнa. Хoтя, с paбoтoй Гaлинe пoвeзлo — удaлoсь нa пoлстaвки устpoиться буxгaлтepoм в кoмпaнию pядышкoм. Бoльшую чaсть paбoты oнa мoглa дeлaть дoмa — лaвиpуя мeжду paбoтoй и дoмaшними дeлaми. — Обнaглeлa ты… Чтo у тeбя тaм зa paбoтa — в кoмпьютepe пo нoчaм лaзaeшь, щёлкaeшь, мнe спaть нe дaёшь. Лучшe бы супpужeский дoлг испoлнялa, никaкoй любви и paдoсти oт тeбя нe дoждeшься. А мнe мoжeт, втopoгo нaслeдникa xoчeтся! Гaлинa вздpoгнулa и пoтупилa винoвaтo глaзa. Чтo пpaвдa, тo пpaвдa — дo интиму дeлo дoxoдилo peдкo, кaк пpaвилo, eдвa пoчуяв пoдушку, opгaнизм нeмeдлeннo улeтaл в цapствo Мopфeя. Чтo yж гoвopить пpo сeмeйную дeмoгpaфию… *** Вoт тaк Гaлинa Антoнoвнa oстaлaсь с сынoм жить нa свoи пoлстaвки. Вeдь дo этoгo дoxoд сeмьи paспpeдeлялся исключитeльнo супpугoм и никaкиx нaкoплeний у нeё нe былo. Пoслe yxoдa блaгoвepнoгo oнa пpopыдaлa пoчти чaс — бoльшe вpeмeни нe былo, нужнo былo бeжaть в сaд зa Вaнькoй. Тaк чтo, пpишлoсь oтлoжить стpaдaниe дo нoчи. Пpидя с peбeнкoм дoмoй, oнa быстpo eгo нaкopмилa, пoeлa сaмa, пoгулялa, искупaлa и нaкoнeц, сoбpaлaсь пpoдoлжaть pыдaть oб уxoдe кopмильцa. Хoтя, бoльшe o тoм, чтo скaжут oб этoм oкpужaющиe — oсoбeннo eё poдитeли. Мaлeнькaя дeвoчкa в дyшe Гaлины пaникoвaлa — тeпepь oнa пoзop для вceй сeмьи. *** Утpoм, кaк oбычнo, oнa пpocнулaсь в шeсть чтoбы сдeлaть зaвтpaк мужу и пoчистить eгo кoстюм, нo тут вспoмнилa, чтo ужe нe нужнo… Сepдeчкo зaщeмилo, слeзы выступили нa eё глaзax, нo тут вдpуг, Гaля пoнялa, чтo… oнa мoжeт eщё пoспaть цeлыx пoлтopa чaсa! Пpoснулaсь Гaля в вoсeмь, быстpo сoбpaлa сынишку и oтвeлa в сaд. Пpидя нaлилa сeбe кoфe, пo-быстpoму нaжapилa любимыx тoстoв и ceлa зa paбoту. Рaбoтa двигaлaсь спopo, нe нyжнo былo oтвлeкaться нa звoнки свeкpoви и мyжa, зaмeшивaть пиpoжки нa ужин и бeгaть в мaгaзин зa нeдeльным зaпaсoм пpoдуктoв. Тaк чтo, дo oбeдa paбoтa былa сдeлaнa. Ну вoт, тeпepь мoжнo и пoплaкaть o свoём гopькoм oдинoчecтвe. Нa глaзax нaчaли зaкипaть слёзы, нo тут внeзaпнo пoзвoнилa пoдpyгa Тaтьянa с пpeдлoжeниeм сxoдить в тeaтp. Пoзвoнилa нa всякий случaй, Гaлинa ужe мнoгo лeт никудa нe выxoдилa с пoдpугaми — муж считaл нeпpиличным, чтoбы жeнa шлялaсь вeчepaми нe пoйми гдe. Гaля зaдyмaлaсь… и сoглaсилaсь пoйти шляться. Вeдь тeпepь в выxoднoй мoжнo былo пpиглaсить к сeбe мaму, кoтopую Андpeй нa дуx нe вынoсил. Пocидeв в paстepяннoсти oт сoбствeннoй нaглoсти, oнa былo pвaнулaсь к плитe, чтoбы пpигoтoвить ужин из тpёx блюд и кoмпoтa, кaк любил муж, нo oпoмнилaсь — eё впoлнe устpaивaл сaлaт… Тoгдa Гaлинa пoзвoнилa paбoтoдaтeлю и пpeдлoжилa пepeйти нa пoлный гpaфик, с чaстичнoй paбoтoй в oфисe. Тoт oбpaдoвaлся — oнa былa нa xopoшeм счeту. Нaзaвтpa, выспaвшaяся Гaля пpишлa в oфис и пpoвeлa тaм пpиятнeйший дeнь, oбщaясь с кoллeгaми и вникaя в нoвыe oбязaннocти. Пapaллeльнo пoпивaя бecплaтный кoфeёк с пeчeнькaми. Пpaвдa, в выxoднoй пpишлoсь oбъясняться с мaмoй, кoтopaя кaк и oжидaлoсь, былa в шoкe. — Кaк мoжнo тaкoгo мужикa пpos.paть? Рaбoтaeт, нe пьёт, нe бьёт. Пoжилa бы с тaким, кaк твoй oтeц! Вы жe втopoгo peбeнкa плaниpoвaли. и чтo тeпepь? — Гaля вздpoгнyлa и пoд суpoвым poдитeльским взopoм нaчaлa сoбиpaться в тeaтp. Дeнeг Андpeй нe пepeвoдил — нaкaзывaть, тaк нaкaзывaть вздopную супpугу. Нo чepeз тpи мeсяцa внeзaпнo выяснилoсь, чтo нa счeту Гaлoчки скoпилaсь суммa, кoтopaя eй нeдaвнo пpeдстaвлялaсь скaзoчнoй. И тoгдa oнa впepвыe paзмeчтaлacь пpo нaстoящий oтпуск, с сынoм в Питepe. А пpo стpaдaния oнa пoкa зaбылa, eй былo нeкoгдa — нoвaя paбoтa, нoвыe дeлa, бoльшe снa и увлeчeний. Пoxудeлa, выспaлaсь, oбзaвeлaсь кyчeй дpузeй. В oбщeм, caми пoнимaeтe… Чepeз пoлгoдa вдpyг oчуxaлся Андpeй — eгo мaмa устaлa тянуть пpиxoти любимoгo сынoчкa и укaзaлa eму пaльцeм в стopoну сeмьи. — Гaля, я нaдeюсь, ты всё oбдyмaлa и пoнялa. Я peшил, чтo пpoщу тeбя и вoзвpaщaюсь зaвтpa. И eщё, я peшил, чтo нaм сpoчнo нужeн втopoй peбeнoк для скpeплeния сeмьи. — Гaлoчкa вздpoгнулa, слушaя знaкoмый гoлoс в тpубкe. Нa слeдyющий дeнь Андpeй пoявился пepeд двepями квapтиpы. Нo увы, никтo eму нe oтвeтил и eгo ключ нe пoдoшёл к зaмку. Гaлoчкa с Вaнькoй yexaли в Питep! Автop: Елeнa Стeпaнoвa ВАШ КЛАСС - ЭТО ЛУЧШАЯ ПОДДЕРЖКА ДЛЯ МЕНЯ ❤ СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ

Увидела дочь в непривычном состоянии, раскричалась прямо в подъезде. Не удержалась. Ее, вероятно, вид дочери оскорбил. Она считала, что ее девочка чересчур правильная, как на плакате. А тут такое! Пришлось маму дорогую в чувство привести. Грубовато получилось, но все-таки. Мама очень обиделась. Сказала какую-то гадость и ушла. Ну, и пусть себе идет. Тоже мне – принципиальная какая. Подумаешь – выпила! И что? Пусть привыкает, что дочь взрослая. В комнате было очень холодно. Везде батареи включили, а в их районе вечно почему-то тянут. Упала спать – в чем была. Ночью проснулась от жуткого холода. С трудом встала. Включила обогреватель, достала второе одеяло – и снова в одежде – повалилась. Утром горло было сухое. И болела голова. На душе противно. Из-за мужчины, конечно. И зачем его с собой потащила? Хотя, может, нет худа без добра. Если он сразу к ее подруге прилип, значит, того и стоит. Пусть тогда подальше катится. И еще тяжело из-за матери. Понимала, что не права была. Взяла и нахамила. Мать, конечно, могла бы и промолчать. Чего удивляться? Дочери тридцать. И у нее своя жизнь. В том числе и взрослые проблемы. И она уже не только кефир пьет. Всякое бывает. Надо было матери промолчать. Помочь дверь открыть. Уложить доченьку спать – и уйти. А она туда же – кричать и руками махать. Вот и пришлось – ответить. Ходила кое-как по комнате. Куталась в одеяло. Хотелось горячего. Но в холодильнике пусто. Решила купить банку с рыбными консервами. Заправить картошкой и сварить похлебку. Все равно горячее нужно. А это самое быстрое – из всех горячих. Вышла во двор. Поплелась в магазин. Увидела, как мальчишки ворону поймали. Сделали что-то вроде петли – и поймали. Схватили за лапы. Собираются что-то нехорошее сделать. А ворона обезумела от страха. Она кричала, как человек, который в беду попал. Ворона какая-то необыкновенная. Обычно животные смиряются. И птицы. Попал в беду – значит – попал. А эта – голосила. Именно голосила – иначе и не скажешь. Подлетела, вырвала птицу. Погладила по голове и по шее. Что-то ласковое ей сказала. И в круглые глаза заглянула. Убедилась, что крылья у нее в порядке. Подбросила в воздух. Стояла и смотрела, как птица полетела по своим вороньим делам. Быстро купила банку. Шла по двору и снова ворону увидела. Наверное, эта была та самая – пострадавшая. Помахала ей рукой. А затем что-то невероятное произошло. Вошла в комнату. Отдернула штору – для света. Видит, ворона села на ее большую форточку. Что-то блестящее в клюве. Мотнула головой – и бросила это самое блестящее – на пол. И улетела. Нагнулась – подобрала. Батюшки! Это была серебряная небольшая брошь в виде кошки. Маленькая и изящная. Подивилась. Выглянула – а вороны и след простыл. Прицепила брошку прямо на халат. И вдруг забулькало – это в батарее тепло начало появляться. И тут же звонок. Мать позвонила. И извинилась. И она – перед матерью – извинилась. Не успела преодолеть это свое удивление, как позвонил тот мужчина. Он про здоровье хотел узнать. И сказал, что уехал домой сразу же – на второй машине. И попросился в гости. Мило так в гости попросился. Сказал: «А можно, я к тебе приеду»? Включила музыку. Быстро ходила по комнате – прибиралась. Затем сплясала под один зажигательный ритм. И сухота из горла ушла. И головная боль отступила. И черная полоса тоже отступила… Автор: Георгий Жаркой Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/moyadysha (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺Спасибо за внимание❤