В палаточном «Дельфине»
Скромные черно-белые фотографии напоминают о ярких страницах моей жизни в 1965 году. В том году в г. Бердске Новосибирской области проводилось первенство РСФСР по морскому многоборью, включающему плавание на 400 м., бег на 1500 м., стрельбу из малокалиберной винтовки на 50 м., греблю на 2000 м. и три парусные гонки на ЯЛ-6.
Для меня это были не первые соревнования такого высокого уровня. В 1963 году наша команда Горьковского университета первый раз (но далеко не последний) выиграла первенство России. В личном первенстве я тогда занял четвёртое место.
Закончив университет, я уехал по распределению в г. Свердловск и стал работать в Свердловском отделении Математического института АН СССР. Морские многоборцы Свердловска пригласили меня тренироваться вместе с ними и включили в сборную Свердловска.
В 1964 наша команда, победив на первенстве Уральской зоны сильную команду Челябинской области, заняла высокое второе место на чемпионате России в г. Астрахань, уступив только команде г. Горького.
В 1965 году команда Урала приехала на первенство РСФСР в г. Бердск. Наша свердловская команда была укреплена Николаем Сарманаевым из Челябинска и Александром Медведевым из Первоуральска.
В первый день соревнований в Бердске мы пробежали кросс и начали готовиться к парусным гонкам. И вот тут произошло несчастье. Ставя на воду наш ЯЛ-6, мы зацепили металлическим килем шлюпки и перерезали электрический кабель под высоким напряжением (330 кВ). Кабель был установлен в нарушение правил безопасности работниками водной станции для своих бытовых потребностей, а судейская команда не проверила место проведения соревнования по парусным гонкам.
В воде нас было четверо. От электрошока мы все несколько секунд тряслись, стоя в воде без сознания. С берега закричали: «Ток!». Тогда включилось сознание, и я увидел, что Коля Сарманаев упал и лежит в воде, а Саша Медведев выбегает по воде на берег. Мы с Юрой Щегловым – капитаном команды горьковчан, который помогал нам сбросить ЯЛ на воду, – с трудом подтянулись на руках из воды и перевалились в шлюпку.
Напряжение выключили. Соревнования для нашей команды закончились. Колю Сарманаева в цинковом ящике отправили в Челябинск, а мы вернулись в Свердловск. Сашу Медведева положили в больницу, где он пролежал несколько месяцев. Через несколько лет Саша умер, не дожив даже до 40 лет.
    Мне же, как пострадавшему на соревнованиях, наш Морской клуб выделил бесплатную путёвку в лагерь аквалангистов на Чёрном море в г. Алуште. В том лагере тренировались пловцы-подводники сборной СССР, а также по купленным путевкам обучались начинающие аквалангисты. Бесплатная путёвка у меня была всего на две недели, далее я планировал купить себе путёвку уже за свои деньги. Однако планы пришлось корректировать, т.к. в Алуште были запланированы международные соревнования пловцов-подводников. С группой аквалангистов мы перебрались в г. Судак, где Московским горкомитетом ДОСААФ был организован палаточный лагерь «Дельфин» для аквалангистов.
Лагерь размещался на территории новосветского заказника недалеко от Судака, за посёлком Уютное (бывшая Немецкая колония) в урочище Димитраки. Палатки стояли в ложбине между горами, спускающимися к морю.
    Сейчас на этом месте построена, точнее сказать, недостроена известная крымская заброшка «Дельфин», которая по проекту напоминала корабль.      Стройку не закончили, т.к. много средств потребовалось на постройку объектов к олимпиаде 1980 года.
    В маленькой бухте под названием Тихая был небольшой дощатый эллинг, пирс и катер на берегу. В море на бочках стояли два ЯЛ-6, на которых отдыхающие в лагере пловцы-подводники выходили на погружения. Погружались под воду с аквалангом АВМ. На поясе у начинающих был прикреплён 40-метровый фал с поплавком для контроля максимальной глубины погружения. В случае опасности аквалангист подавал сигнал с помощью фала и его вытягивали на поверхность коллеги, страхующие погружение. Кроме двух шлюпок у нас был ещё катер, который нужно было законсервировать на зиму.

    Начальником лагеря был отставной морской офицер Олялин Василий Андреевич. В Судаке он был начальником морской школы ДОСААФ и руководил военно-патриотическим воспитанием молодёжи в городе. На официальные мероприятия в лагере Василий Андреевич приходил в парадной офицерской форме. В такие дни было очень интересно наблюдать, как солидный Василий Андреевич в белоснежном кителе, придерживая за лакированный козырёк капитанскую фуражку с крабом, поднимался по крутой тропе в хижину из больших бетонных плит на скале, сопровождаемый своей лохматой рыжей собачонкой.
     Узнав, что я хорошо разбираюсь в шлюпочных делах, Олялин предложил мне поработать боцманом до конца сезона. Официально моя должность называлась «заместитель начальника лагеря по морским делам». Условия (бесплатное проживание и питание, а также зарплата 50 рублей в месяц) меня вполне устраивали. В качестве бонуса Василий Андреевич дал мне ключ от своей хижины на скале недалеко от палаток лагеря. Скала выходила прямо в море. На крыше домика из бетонных плит по утрам горланили чайки. Я быстро отправил в институт просьбу о выделении отпуска за свой счёт и приступил к работе.
   

    Отдыхающие жили в больших палатках, где были установлены железные кровати. Под навесом размещалась столовая. Была обрудована волейбольная площадка, на которой регулярно проводились матчи.      Выделялись четыре команды: «Москвичи», «Ленинградцы», «Смертники», «Сотрудники». Наша команда сотрудников играла неплохо, но проигрывала «Смертникам», которую представляли студенты МФТИ – самого престижного ВУЗа. «Смертники» пользовались успехом у девушек. Для повышения своей привлекательности будущие физики намекали девушкам на свою якобы бесплодность из-за радиоактивного облучения в лабораториях и уговаривали быть смелее. Но не многие девушки в те времена были такими доверчивыми...
    На большом катере мы ходили в Коктебель с высадкой в Сердоликовой бухте, которую считают частью горно-вулканического массива Карадаг. В бухту можно попасть только с моря. Среди минералов, встречающихся на Карадаге, большой известностью пользуются опал, яшма, аметисты и сердолики разных цветов. Многие из нас азартно искали и находили эти красновато-розовые, жёлто-красные или оранжево-красные полудрагоценные камни.
     В лагере проводился водный праздник с участием Нептуна, роль которого играл Василий Андреевич, с соревнованиями по плаванию и со скидыванием с пирса в море тех, кто впервые приехал в Крым. Праздник завершался торжественным ужином и танцами.
    Каждый вечер отдыхающие танцевали под открытым небом и пели туристские и дворовые песни. Некоторые ходили на танцы в Уютное, где в санатории МВД «Сокол» и пансионате «Львовский железнодорожник» были прекрасные танцплощадки.
     При желании можно было полазить по горам. Особенно интересовали те горы, на которых были виноградники. Хорошие виноградники были посажены ещё немецкими колонистами, жившими в Уютном с 1805 до 1941 года. Тропа до виноградников проходила мимо старинного немецкого кладбища на окраине Уютного. В 1965 году на кладбище ещё оставались красивые ворота и старые захоронения. Ночью идти в темноте мимо кладбища было страшновато, но «смертники» добрались до виноградников и принесли в лагерь пару рюкзаков отличного винограда. Успеху физиков позавидовали ленинградцы и решили повторить набег на виноградник. Они отправились «в ночное» втроём. Однако, когда цель была почти достигнута и они нашли заветную дыру в сетке, оказалось, что их там уже ждут.          Встретили искателей приключений (и дармового винограда) два сторожа неласково. Один из них держал в руках ружьё, а другой здоровенную палку. Обматерив искателей, в том числе и «панночку», охранники стали громко обсуждать судьбу задержанных. Поступило предложение убить одного, а именно «жирного». «А жирный-то это я», – пожаловался мне на злую шутку ленинградец Гриша, кровать которого была в моей палатке.

     Большую часть времени наши аквалангисты проводили на море, которое находилось в нескольких десятках метров от палаток. В бухте Тихая была
[09.02.2023 01:03] Сергей Новиков: исключительно чистая вода.
Среди основных моих обязанностей было обучение отдыхающих подводников технике безопасности на воде и управлению шлюпкой. Я выдавал и принимал оборудование (акваланги, ласты, маски, руль, вёсла и спасжилеты), а ЯЛ-ы снимал с бочек и ставил обратно. Случались и нестандартные ситуации.
     Однажды в конце сентября поднялся ветер и образовались высокие волны с барашками. Погружения подводников были отменены. Поздним вечером я вышел на берег и увидел, что на бочках нет моих шлюпок. Одна оторвалась и болталась у самых скал на волнах, а другой вообще не было видно в темноте среди бушующих волн. Пришлось вплавь отбуксировать к бочке 900-килограммовую шлюпку и надёжно её закрепить. Вторая шлюпка была на месте, но под водой. Через неё перекатывались волны. Утром пришлось довольно долго трудиться, чтобы одному откачать из неё воду. Волны по-прежнему перекатывались через лодку, поэтому вначале я был вынужден лейкой откачивать воду прямо из моря, установив шлюпку соответствующим образом.
     К приятным заданиям-развлечениям относились парусные прогулки в окрестностях Судака. Например, после обеда я частенько возил под парусами на Царский пляж поварих-практиканток и других отдыхающих лагеря. Были и специальные задания.

     Однажды утром, выйдя на берег, я увидел незнакомого человека около нашего катера. Незнакомец приподнял берет с подстриженной под ноль головы и представился: «Толька – декабрист». На левой руке у «декабриста» был вытатуирован якорёк, а на пальцах правой руки надпись «1937». Оказалось, что шеф договорился с начальством судакской тюрьмы о трудовом воспитании в нашем лагере местных жителей, осуждённых на небольшие сроки за хулиганство. Толик был первой ласточкой. Потом появились и другие «декабристы». Мне как Шурику из кинофильма «Операция Ы» поручалось опекать и воспитывать заключённых днём, а вечером их отвозили домой, т.е. в тюрьму. Таким образом у боцмана появилась команда матросов.
     Анатолий Овчаров отличался от других «декабристов». В Крым Толик приехал с матерью после войны. Поселились они недалеко от моря на улице Колхозной (Гагарина). Улица выходила на песчаный пляж. Восточней Колхозного пляжа размещалась лодочная станция, а за впадающей в море рекой Суук-Су начинался мыс Алчак. Ещё в подростковом возрасте Толик ловил рыбу и собирал рапаны, которые мать продавала отдыхающим. Как-то на спор проплыл в ластах около 7 км из Нового Света до своего Колхозного пляжа.
    В тюрьму его посадили за хулиганский поступок. Катаясь на моторке по Судакской бухте, он заметил лодку с отдыхающими. В лодке были мужчина и две женщины. Мужчина не согласился отпустить одну из женщин покататься на моторке с незнакомым хулиганом. Тогда хулиган протаранил своей моторкой лодку отдыхающих и уплыл, не оказав никому помощи.
Описанный конфликт с законом у Овчарова был не первый. Слева на груди Толи были вытатуированы скала, напоминающая вид с моря на мыс Алчак, морские волны с чайками и надпись «Дóма». С правой стороны были изображены две ёлки, медвежья морда и надпись «Здесь». Историю татуировок «декабрист» объяснил кратко: «Комсомольская стройка». В армии «сиделец» Толя не служил, хотя на здоровье никогда не жаловался.
Остальные мои матросы были куда скромнее. Все они очень дорожили работой в «Дельфине» и беспрекословно выполняли мои поручения. Когда пара «качков» попыталась договориться со мной о «демократичном» использовании ключа от домика Василия Андреевича, я только повысил голос, но сразу же появились не понимающие юмора «декабристы» с инструментами в руках. «Качков» как сдуло с берега, а потом они очень вежливо здоровались со мной и никогда уже не поднимали вопроса о ключах от домика.

    В те времена побережье Крыма охраняли пограничники. Ночью нельзя было находиться на берегу. В ночи обход пограничников посетил наш лагерь и изъял нашу лодку из закрытого дощатого эллинга на берегу. Вёсла по инструкции я хранил в другом месте. Нарушений не было, поэтому погранцы согласились отдать лодку. Я вместе со своей экзотично выглядевшей командой отправился пешком в Судак на погранзаставу и получил назад лодку. Мы пригнали её в лагерь, пользуясь дощечками вместо отсутствующих вёсел.
    Второе спецзадание было более весёлым. В лагере был запланирован Водный праздник с праздничным ужином. Шеф поручил мне доставить 100 литров (пять 20-литровых баллонов) сухого вина из Судака. Мы подняли паруса и через часок были уже на траверзе центральной площади, где была установлена бочка с вином. На свежем ветру мы полным ходом летели на берег. Отдыхающие повскакивали со своих лежаков, думая насладиться зрелищем небольшого кораблекрушения. Но я уже подал команду «На фале!». По этой команде парус держал руками на нагеле матрос. В метрах десяти от берега по команде «Майна!» парус был сброшен, волна вынесла шлюпку на песок, а с каждого борта выскочили на гальку по два матроса. Шлюпку не нужно было вытаскивать на берег. После такого лихого швартования очередь у винной бочки почтительно пропустила вперёд «тружеников моря» и мы заполнили свою тару. Так же лихо мы завершили своё спецзадание в лагере. Естественно, шеф вознаградил нашу команду, не дожидаясь праздничного ужина.
    Третье спецзадание было не на море. Из Москвы приехал специалист искать пресную воду в окрестностях Судака. По его расчётам получалось, что вода есть на горе рядом с нашим лагерем. Гора отделяла нашу Тихую бухту от живописной Черепаховой бухты.
     Для подтверждения наличия воды мне с командой поручили подготовить специальные шурфы на этой горе. «Декабристы» наконец-то получили работу, для которой их и прикрепляли к нашему «Дельфину».
    На работу нас вывел лично Василий Андреевич. Он объяснил, что для выполнения задания нужно интенсивно работать по 10 минут, сменяя друг друга, и удалился, несколько раз ударив ломом в камень. Мне же никак не хотелось быть банальным охранником, и я несколько дней долбил ломом камень вместе с «декабристами», тренируя мышцы.
     Казалось бы, не такая уж яркая страница моей жизни – выдалбливание шурфа в скале под горячим солнцем, но воду нашли, и я к этому оказался немного причастен. На нашей горе у спуска в Черепаховую бухту давно уже построена водокачка. По трубам идёт артезианская вода на нужды ближайших санаториев.