Предыдущая публикация
Просто Шарль...
___
Ему нравилось приезжать в Россию по апрелям и октябрям: почему-то именно так складывался график его гастролей. Рискну предсказать: так было бы и дальше, если бы не непредвиденный сбой в расписании (смерть как всегда не вовремя). Почему я в этом уверен? Да просто в том нашем разговоре Азнавур честно признался, что у него есть мечта - "найти в Москве настоящий русский ресторан". Хороший армянский он нашел с первого раза, а вот с русским все не выходило.
- Проблема, - предположил он с той тонкой иронией, которую невозможно услышать, но можно почувствовать, - вероятно, во мне. Точнее, в том, что я знаю толк в русской кухне, ведь дед был известным поваром и угощал вашего последнего императора, а мои родители держали русский ресторан в Париже..
Конечно, он нашел бы такой ресторан. На худой конец создал бы его сам - у последнего французского шансонье всегда была уйма планов и невероятная настойчивость в их достижении. К примеру, в последний раз, когда Азнавур был в России (пару лет назад), он так и сказал:
- Я буду первым, кто выйдет на сцену в сто лет...
Сцена была его колыбелью, его стихией: на ней он родился как Шарль Азнавур. (Есть, правда, легенда, что им он стал еще при рождении, поскольку записать в метрику новорожденного сына армянских иммигрантов из Салоник имя Шахнур Вахинак не смог никто из французского персонала)...
Он прожил 70 лет на сцене (уже это рекорд, не говоря уже о 1200 песнях и 200 млн проданных дисков), но и умер фактически тоже на ней. Только приехал с гастролей в японской Осаке, собирался в Брюссель, потом его ждал Париж… Друзьям он сказал, что написал за последнее время 20 новых песен, из которых 19, конечно, выкинет. Но одну, похоже, оставит и доведет до сцены - как раз к парижским гастролям. Умер Шарль в ванне - врачи говорят, просто уснул…
Великий Шарль...
___
В день смерти Шарля все большие французские газеты, не сговариваясь, потеряли свое лицо - с первых страниц Figaro и Liberation, во всю полосу смотрел на читателей, будто прощаясь лично с каждым из них, пожилой армянин, который собирался петь до ста лет. Он и не допел-то самую малость - каких-то шесть лет.
Каким образом этот человек, чьи родители-иммигранты собирались в Америку и по случайности остались во Франции, стал великим французом? Секрет его идентичности так же прост и красив, как те чувства, о которых он писал и пел песни. Шарль Азнавур был любим Францией, потому что сам глубоко любил и уважал ее. И умел показать это в эпоху, когда в Европу едут за тем, чтобы навязать ей себя.
Я спросил его в том интервью: а смог бы он, сын иммигранта, сделать сегодня, в нынешнем французском обществе, такую же замечательную карьеру?
Он ответил:
- Да. Но с одним условием. Нужно раствориться в культуре страны, где живешь, ассимилироваться с нею полностью. Я не хочу сказать, что нужно отречься от корней. Но в той стране, в той среде, в которой живешь, нельзя закрываться в гетто, даже если это гетто только интеллектуальное, только мысленное. Я - типичный француз, абсолютный. Что не мешает мне быть и типичным армянином. Когда вы сделали кофе с молоком, вы уже не можете отделить молоко от кофе...
Попробуйте повторить - только не на словах, а в жизни. Будет очень трудно - в любой стране, в любом обществе. Но Азнавур смог.
А еще он ни перед кем не заискивал. Это в нем заметила Эдит Пиаф, которая взяла его шофером, потом сделала секретарем, а потом стала петь его песни. Каким чудом? Азнавур объяснил это сам:
- Молодые, которых "двигала" Эдит, обычно были ее любовниками. Я - нет, я зацепил ее другим. Мы оба были детьми улицы, это общее прошлое нас сблизило. Пиаф была единственной женщиной, которая оказала на меня влияние...
Он был, кстати, весьма неполиткорректен - в нынешнем значении этого слова.
Был убежден, что семья начинается с мужчины, что любовь - это любовь, а за любимых женщин, детей и поступки в жизни надо отвечать по полной программе. Очень не любил "готовые мысли" и участие в кампаниях, где все за тебя решено. Когда в 1974-м на выборах президента Франции все интеллектуалы, артисты и шоу-бизнес страны, возбужденные бунтом мая 1968-го, пели, думали и плясали за Франсуа Миттерана, он назло политической моде спел на митинге Валери Жискар д’Эстена, кандидата от правых...
В последний раз он подобным образом шокировал уже промакроновский парижский бомонд: в модной телепередаче у шансонье спросили, что он чувствует, видя кадры Марин Ле Пен (лидера патриотического Нацфронта), напевающей его песни. Ведущий ждал от сына иммигрантов горячего авторского осуждения радикал-популизма - в тон кампании за Макрона, но не на того напал. Расшифровав комбинацию, Азнавур просто ответил:
- А мне приятно...
Его потому и стали звать Великим Шарлем (как Шарля де Голля, создателя и президента Пятой республики), что он был французом по сути. То есть, умел и не боялся идти против течения. И это ценили - в парижских салонах меньше, в народе больше...
При этом он знал французский так, как его знают не все французы. Чем очень гордился - нетрудно заметить по изысканности слога. Он и называл-то себя не певцом, не шансонье и даже не автором: он называл себя "писателем песен". Вот деталь: Азнавур был очень внимателен к молодым исполнителям, потому что сам долго и мучительно пробивался на сцену (начал петь в девять лет, а приняла его публика, когда ему было уже за 30). Однако при этом он почти никогда не забывал сказать тем, кто протягивал ему свои записи для прослушки:
- А еще распечатайте мне свой текст, я хочу прочитать вашу песню...
Многих нынешних исполнителей это ставило в полный тупик.
Шарль и шансон...
___
Сейчас говорят, что вместе с Азнавуром уходит французский шансон: на него, мол, давно нет спроса у молодежи. Впрочем, говорили это и при жизни собиравшего полные залы маэстро (или "патрона" - так, кажется, больше любили называть его в команде, с которой он выступал). Тем не менее в тот наш разговор 13 лет назад я спросил: есть ли шанс выжить у авторской песни, которую представляет традиционный французский шансон и он сам, в частности, под давлением современной музыки? Неожиданно Азнавур ответил не про шансон и не про шоу-бизнес:
- Вы знаете, я никогда не пытаюсь вскочить в поезд на полном ходу. Иными словами, никогда не пытаюсь доказать молодым, что я их моложе. Наоборот, я хочу, чтобы молодежь поняла, что я из другого времени. Но в моем времени тоже было интересно. В нем есть вещи, которые мне дороги и которые, по-моему, представляют интерес для тех, кто молод сегодня и еще их не знает. Кажется, у меня иногда получается объяснять это другим поколениям… Но принцип такой: я предложил молодежи пойти за собой, вместо того чтобы пытаться пойти за нею.
А вообще, я уверен, что любовь публики важнее успеха. Успех проходит, а любовь остается надолго. Это мое мнение...
Мы беседовали, когда Шарлю Азнавуру исполнилось 80 лет. И он, как мы знаем, собирался петь еще двадцать...
Дмитрий Сабов.
Журнал "Огонёк".
2018г.
Следующая публикация
Нет комментариев