Предыдущая публикация
ИГОРЬ СЕВЕРЯНИН.
И́горь Северя́нин (большую часть литературной деятельности автор предпочитал написание Игорь-Северянин (дореф. Игорь-Сѣверянинъ); настоящее имя — И́горь Васи́льевич Лотарёв; 4 (16) мая 1887, Санкт-Петербург, Российская империя — 20 декабря 1941, Таллин, Эстонская ССР, СССР) — русский поэт «Серебряного века», переводчик с эстонского и французского.
Один из крупнейших представителей русского футуризма; первым из русских поэтов употребил слово «футурист»; основатель и лидер движения эгофутуристов.
* * *
СЛУЧАЙ
Судьбою нашей правит Случай,
И у него такая стать,
Что вдруг пролившеюся тучей
Он может насмерть захлестать.
Но он же может дать такое
Блаженство каждому из нас,
Что пожалеешь всей душою
О жизни, данной только раз!
1929
27 февраля 1918 года, в переполненной публикой Большой аудитории Политехнического музея, состоялся вечер «Избрание Короля поэтов».
В нём участвовали Владимир Маяковский, Константин Бальмонт, и Игорь Северянин. Всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием звание "Короля поэтов" было присуждено Игорю Северянину.
Второе место занял Маяковский, третье – Бальмонт. Было замечено, что успех Северянина был Маяковскому явно неприятен…
В нём участвовали Владимир Маяковский, Константин Бальмонт, и Игорь Северянин. Всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием звание "Короля поэтов" было присуждено Игорю Северянину.
Второе место занял Маяковский, третье – Бальмонт. Было замечено, что успех Северянина был Маяковскому явно неприятен…
Игорь Северянин в своих воспоминаниях особо выделяет насчёт Маяковского одну деталь.
Маяковский, занявший в соревновании 2-ое место, раздражённо бросил в зал: «Долой королей – теперь они не в моде»,- а триумфатору Игорю Северянину мягко пояснил: «Не сердись, я их одёрнул – не тебя обидел – не такое время, чтобы игрушками заниматься».
Эпизод застрял в памяти Игоря Северянина, наверное, потому, что поэт и сам пришёл уже тогда к убеждению, что "...довольно в поэзию играть, пора служить ей всерьёз".
Сегодня подробности этого события почти забыты. Одним оно кажется забавным, другим – значительным и серьёзным.
Звание «Короля поэтов» получил один из самых ярких русских лириков начала ХХ века, поэт «Серебряного века» Игорь Северянин.
Игорь Северянин считал своими предтечами Константина Фофанова (1862-1911) и рано умершую Мирру Лохвицкую (1869-1905).
Игорь Северянин выступал с тремя стихотворениями: «Весенний день», «Это было у моря», «Встречаются, чтоб разлучиться».
Одно из наиболее известных стихотворений Северянина «Весенний день», посвящённое Константину Фофанову, автор особенно любил исполнять с эстрады:
«Весенний день».
Дорогому К.М.Фофанову.
Весенний день горяч и золот, -
Весь город солнцем ослеплён!
Я снова – я: я снова молод!
Я снова весел и влюблён!
Душа поёт и рвётся в поле,
Я всех чужих зову на «ты»…
Какой простор! Какая воля!
Какие песни и цветы!
Скорей бы – в бричке по ухабам!
Скорей бы – в юные луга!
Смотреть в лицо румяным бабам!
Как друга, целовать врага!
Шумите, вешние дубравы!
Расти трава! Цвети сирень!
Виновных нет: все люди правы
В такой благословенный день!
1911, апрель.
При подсчёте голосов Игорь Северянин голосов на сорок голосов опередил Маяковского.
Из ближайшего похоронного бюро был заранее доставлен взятый на прокат огромный миртовый венок.
Он был возложен на шею тощего, длинного, в долгополом чёрном сюртуке Игоря Северянина, который должен был в венке ещё прочитать стихи.
«Рескрипт короля»:
Отныне плащ мой фиолетов,
Берэта бархат в серебре:
Я избран Королём поэтов
На зависть нудной мошкаре.
Меня не любят корифеи –
Им неудобен мой талант:
Им изменили лесофеи
И больше не плетут гирлянд.
Лишь мне восторг и поклоненье
И славы пряный фимиам,
Моим – любовь и песнопенья! –
Недосягаемым стихам.
Я так велик и так уверен
В себе, настолько убеждён –
Что всех прощу и каждой вере
Отдам почтительный поклон.
В душе – порывистых приветов
Неисчислимое число.
Я избран Королём поэтов –
Да будет подданным светло!
Венок свисал до колен. Надо признать, что Игоря Северянина, большинство людей, в нашей стране, знают, по начальным строкам стихотворения: «Увертюра», написанного в 1915 году, которые стали почти позывными поэта:
«Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо, остро!».
Игорь Северянин как бы издевался над духовным холопством в этом стихотворении и направляет стрелы сарказма не столько вовне, сколько внутри себя.
А есть ещё такое, малоизвестное широкому читателю, стихотворение:
«Байкал».
Я с детства мечтал о Байкале
И вот - я увидел Байкал.
Мы плыли, и гребни мелькали,
И кедры смотрели со скал.
Я множество разных историй
И песен тогда вспоминал
Про это озёрное море,
Про этот священный Байкал.
От пристани к пристани плыли.
Был ветер. Был холод. Был май.
Был поезд, - мы укатили
В том поезде в синий Китай.
Как часто душа иссякала
В желанье вернуться опять.
Я так и не знаю Байкала:
Увидеть – не значит узнать.
1929 год.
Игорь Северянин – псевдоним Игоря Васильевича Лотарева. Необходимо подчеркнуть, что сам поэт всегда писал свой псевдоним через дефис: он воспринимался им как второе имя, а не фамилия.
Игорь Васильевич Лотарев (16 мая 1887 года Санкт-Петербург – 20 декабря 1941 года Таллин) – русский поэт «Серебряного века», родился в Санкт-Петербурге, в семье капитана железнодорожного полка, Василия Петровича Лотарева, который происходил из владимирских мещан.
Мать, Наталья Степановна, урождённая Шеншина, дочь предводителя дворянства Щигровского уезда Курской губернии.
По линии матери Игорь Северянин находился в кровном родстве с поэтом Афанасием Фетом.
Широкого образования будущий поэт не получил. Он закончил четыре класса Череповецкого реального училища и, позже, с грустью вспоминал эти годы, ознаменованные уездной скукой, зубрёжкой и чтением любимых авторов: Майн Рида, Александра Дюма, Виктора Гюго, Ивана Тургенева и Ивана Гончарова, поэтов Алексея Толстого и Алексея Апухтина.
Стихи стал писать 8-ми летним мальчиком.
После окончания четырёх классов реального училища, Игорь в 1904 году, уехал к отцу в Манчжурию, в город Дальний. Некоторое время жил также в Порт-Артуре (Люйшунь).
Накануне русско–японской войны вернулся в Петербург, к матери.
Регулярно публиковаться стал с 1904 года.
В 1911 году Игорь Северянин вместе с товарищами основал литературное направление эгофутуризм.
Возникновение згофутуризма связывают с брошюрой Игоря Северянина «Пролог эго-футуризма». Покинул группу эгофутуристов менее, чем через год.
Расставание было ознаменовано скандалом. Но известность к Северянину пришла ещё раньше и, как водится, после скандала.
12 января 1910 года Лев Толстой разразился «потоком возмущения по поводу явно иронической «Хабанеры» - стихотворения молодого, тогда ещё не известного поэта, Игоря Северянина:
«Вокруг – виселицы, полчища безработных, убийства, невероятное пьянство, а у них – упругость пробки!».
Дословно в стихотворении было написано так –
«Вонзите штопор в упругость пробки,
И взоры женщин не будут робки!..».
"Всероссийская пресса, - заметил Игорь Северянин, - подняла вой и дикое улюлюканье, чем и сделала меня сразу известным на всю страну!..».
Едва 4-го марта вышел сборник Игоря Северянина «Громокипящий кубок», как Алексей Максимович Горький, будучи в то время на Капри, ознакомившись с книгой, сказал:
«Русь нуждается в большом поэте. Талантливых – немало, вот даже Игорь Северянин даровит! А нужен поэт большой, как Пушкин, как Мицкевич, как Шиллер, нужен поэт – демократ и романтик, ибо мы, Русь, - страна демократическая и молодая.
Не забывайте, что литература у нас, на Руси, дело священное, дело величайшее».
Двусмысленная слава сопровождала Игоря Северянина всю жизнь и заслонила истинный облик поэта.
О нём писали фельетоны, рисовали карикатуры и шаржи, его пародировали.
Имя Северянина, по словам Ивана Бунина, «знали не только все гимназисты, студенты, курсистки, молодые офицеры, но даже многие приказчики, фельдшерицы, коммивояжёры, юнкера…»
После избрания «Королём поэтов» 27 февраля 1918 года Северянин уже в первых числах марта возвращается в Эстонию, которая после заключения Брестского мира, была оккупирована Германией.
В посёлок Тойла он попадёт через карантин в Нарве и фильтрационный лагерь в Таллине.
В 1921 году Игорь Северянин принял присягу на верность Эстонии и с 5 сентября вступил в эстонское гражданство.
Больше в Россию он уже никогда не попадёт.
Для него началась вынужденная эмиграция. В посёлке Тойла он снимал полдома у местного плотника Михкелю Круута. Жил со своей женой Марией Волнянской – исполнительницей цыганских романсов, дочкой Валерией и своей матерью, Наталией Степановной Лотаревой.
В первые годы эмиграции поэт активно гастролирует в Европе: Латвия, Литва, Польша, Германия, Чехословакия, Финляндия.
В феврале 1931 года поэт добирается до Парижа, где стараниями князя Феликса Юсупова, ему организуют два выступления (на одном из них присутствовала Марина Цветаева).
Марина Цветаева впоследствии рассказывала:
«Единственная радость за всё это время – долгие месяцы – вечер Игоря Северянина. Он больше, чем остался поэтом. Он стал им».
Потом были турне: в ноябре 1931 года по Болгарии, затем - в Румынии и Югославии, которые он закончил в апреле 1934 года в Кишинёве.
Это была его последняя заграничная поездка.
В эмиграции поэт работает без устали.
Его стихи печатаются во многих русских газетах – в Харбине, Париже, Таллине, Риге, Ковно, Берлине.
В эмиграции вышло более 20-ти его книг, считая и сборники переводов. Значительное число стихотворений до сих пор не опубликовано.
В эмиграции он вырос в большого поэта, певца любви, природы и России, о которой им сказаны эти запоминающиеся слова «Неподражаемой России незаменимая земля».
В последние годы жизни Игорь Северянин страдал туберкулёзом в тяжёлой форме.
С началом войны Игорь Северянин хотел эвакуироваться в Россию, но по состоянию здоровья, которое резко ухудшилось, сделать этого не смог.
Скончался Игорь Васильевич Северянин 20-го декабря 1941 года, прожив 54 года.
Похоронили в Таллине на центральной аллее Александро-Невского кладбища.
Первоначально на могиле был установлен простой деревянный крест, но в начале 50-х годов литератор Валентин Рушкис заменил крест на табличку с цитатой из стихотворения Игоря Васильевича «Классические розы» - 1925 года.
«Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!».
В конце 80-х годов на могиле было установлено гранитное надгробие работы скульптора Ивана Зубака. В Литературном музее Эстонии, в Тарту, среди уникальных архивных материалов, хранится записная книжка Игоря Северянина. На одной из страниц едва прочитываются строки поэтического черновика:
«Я мог родиться только в России,
Во мне всё русское счеталось:
Религиозность, тоска, мятеж,
Жестокость, нежность, порок и жалость,
И безнадёжность, и свет надежд».
Интерес к творчеству Игоря Северянина в нашей стране временами ослабевал, но никогда не исчезал окончательно именно потому, что он был истинный поэт, поэт с открытой душой.
У него было замечательное чувство поэзии не только как форма самовыражения, но и как способ существования в мире.
* * *
«Странно…»
Мы живём, точно в сне неразгаданном,
На одной из удобных планет…
Много есть, чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется, нет…
* * *
«Увертюра».
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо, остро!
Весь я в чём-то норвежском! весь я в чём-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо!
Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буэров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском – это пульс вечеров!
В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грёзо-фарс…
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы – в Нагасаки! Из Нью-Йорка – на Марс!
1913 год, январь. Петроград.
* * *
«Что за счастье».
Что за счастье – быть вечно вдвоём!
И ненужных не ждать визитёров,
И окружных не ткать разговоров, -
Что за счастье – быть вечно вдвоём!
Быть с чужою вдвоём нелегко,
Но с родною пьянительно сладко:
В юбке нравится каждая складка,
Пьётся сельтерская, как «клико»!
И «сегодня» у нас – как «вчера»,
Но нам «завтра» не надо иного:
Всё так весело, бодро, здорово!
Море, лес и ветров веера!
1913 год.
* * *
«Классические розы».
«Как хороши, как свежи были розы
В моём саду» Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!».
Иван Мятлев. 1834 год.
В те времена, когда роились грёзы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!
Прошли лета, и всюду льются слёзы…
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране…
Как хороши, как свежи ныне розы
Воспоминаний о минувшем дне!
Но дни идут – уже стихают грозы.
Вернуться в дом Россия ищет троп…
Как хороши, как свежи были розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
1925 год.
* * *
«И будет вскоре…»
И будет вскоре весенний день,
И мы поедем домой в Россию…
Ты шляпу шелковую надень:
Ты в ней особенно красива…
И будет праздник…большой-большой,
Каких и не было, пожалуй,
С тех пор, как создан шар земной,
Такой смешной и обветшалый…
И ты прошепчешь: «Мы не во сне?..»
Тебя со смехом ущипну я
И зарыдаю, молясь весне
И землю русскую целуя!
1925 год.
© Copyright: Лев Баскин, 2019
Свидетельство о публикации №119031203162
#поэтическийкалендарь
Маяковский, занявший в соревновании 2-ое место, раздражённо бросил в зал: «Долой королей – теперь они не в моде»,- а триумфатору Игорю Северянину мягко пояснил: «Не сердись, я их одёрнул – не тебя обидел – не такое время, чтобы игрушками заниматься».
Эпизод застрял в памяти Игоря Северянина, наверное, потому, что поэт и сам пришёл уже тогда к убеждению, что "...довольно в поэзию играть, пора служить ей всерьёз".
Сегодня подробности этого события почти забыты. Одним оно кажется забавным, другим – значительным и серьёзным.
Звание «Короля поэтов» получил один из самых ярких русских лириков начала ХХ века, поэт «Серебряного века» Игорь Северянин.
Игорь Северянин считал своими предтечами Константина Фофанова (1862-1911) и рано умершую Мирру Лохвицкую (1869-1905).
Игорь Северянин выступал с тремя стихотворениями: «Весенний день», «Это было у моря», «Встречаются, чтоб разлучиться».
Одно из наиболее известных стихотворений Северянина «Весенний день», посвящённое Константину Фофанову, автор особенно любил исполнять с эстрады:
«Весенний день».
Дорогому К.М.Фофанову.
Весенний день горяч и золот, -
Весь город солнцем ослеплён!
Я снова – я: я снова молод!
Я снова весел и влюблён!
Душа поёт и рвётся в поле,
Я всех чужих зову на «ты»…
Какой простор! Какая воля!
Какие песни и цветы!
Скорей бы – в бричке по ухабам!
Скорей бы – в юные луга!
Смотреть в лицо румяным бабам!
Как друга, целовать врага!
Шумите, вешние дубравы!
Расти трава! Цвети сирень!
Виновных нет: все люди правы
В такой благословенный день!
1911, апрель.
При подсчёте голосов Игорь Северянин голосов на сорок голосов опередил Маяковского.
Из ближайшего похоронного бюро был заранее доставлен взятый на прокат огромный миртовый венок.
Он был возложен на шею тощего, длинного, в долгополом чёрном сюртуке Игоря Северянина, который должен был в венке ещё прочитать стихи.
«Рескрипт короля»:
Отныне плащ мой фиолетов,
Берэта бархат в серебре:
Я избран Королём поэтов
На зависть нудной мошкаре.
Меня не любят корифеи –
Им неудобен мой талант:
Им изменили лесофеи
И больше не плетут гирлянд.
Лишь мне восторг и поклоненье
И славы пряный фимиам,
Моим – любовь и песнопенья! –
Недосягаемым стихам.
Я так велик и так уверен
В себе, настолько убеждён –
Что всех прощу и каждой вере
Отдам почтительный поклон.
В душе – порывистых приветов
Неисчислимое число.
Я избран Королём поэтов –
Да будет подданным светло!
Венок свисал до колен. Надо признать, что Игоря Северянина, большинство людей, в нашей стране, знают, по начальным строкам стихотворения: «Увертюра», написанного в 1915 году, которые стали почти позывными поэта:
«Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо, остро!».
Игорь Северянин как бы издевался над духовным холопством в этом стихотворении и направляет стрелы сарказма не столько вовне, сколько внутри себя.
А есть ещё такое, малоизвестное широкому читателю, стихотворение:
«Байкал».
Я с детства мечтал о Байкале
И вот - я увидел Байкал.
Мы плыли, и гребни мелькали,
И кедры смотрели со скал.
Я множество разных историй
И песен тогда вспоминал
Про это озёрное море,
Про этот священный Байкал.
От пристани к пристани плыли.
Был ветер. Был холод. Был май.
Был поезд, - мы укатили
В том поезде в синий Китай.
Как часто душа иссякала
В желанье вернуться опять.
Я так и не знаю Байкала:
Увидеть – не значит узнать.
1929 год.
Игорь Северянин – псевдоним Игоря Васильевича Лотарева. Необходимо подчеркнуть, что сам поэт всегда писал свой псевдоним через дефис: он воспринимался им как второе имя, а не фамилия.
Игорь Васильевич Лотарев (16 мая 1887 года Санкт-Петербург – 20 декабря 1941 года Таллин) – русский поэт «Серебряного века», родился в Санкт-Петербурге, в семье капитана железнодорожного полка, Василия Петровича Лотарева, который происходил из владимирских мещан.
Мать, Наталья Степановна, урождённая Шеншина, дочь предводителя дворянства Щигровского уезда Курской губернии.
По линии матери Игорь Северянин находился в кровном родстве с поэтом Афанасием Фетом.
Широкого образования будущий поэт не получил. Он закончил четыре класса Череповецкого реального училища и, позже, с грустью вспоминал эти годы, ознаменованные уездной скукой, зубрёжкой и чтением любимых авторов: Майн Рида, Александра Дюма, Виктора Гюго, Ивана Тургенева и Ивана Гончарова, поэтов Алексея Толстого и Алексея Апухтина.
Стихи стал писать 8-ми летним мальчиком.
После окончания четырёх классов реального училища, Игорь в 1904 году, уехал к отцу в Манчжурию, в город Дальний. Некоторое время жил также в Порт-Артуре (Люйшунь).
Накануне русско–японской войны вернулся в Петербург, к матери.
Регулярно публиковаться стал с 1904 года.
В 1911 году Игорь Северянин вместе с товарищами основал литературное направление эгофутуризм.
Возникновение згофутуризма связывают с брошюрой Игоря Северянина «Пролог эго-футуризма». Покинул группу эгофутуристов менее, чем через год.
Расставание было ознаменовано скандалом. Но известность к Северянину пришла ещё раньше и, как водится, после скандала.
12 января 1910 года Лев Толстой разразился «потоком возмущения по поводу явно иронической «Хабанеры» - стихотворения молодого, тогда ещё не известного поэта, Игоря Северянина:
«Вокруг – виселицы, полчища безработных, убийства, невероятное пьянство, а у них – упругость пробки!».
Дословно в стихотворении было написано так –
«Вонзите штопор в упругость пробки,
И взоры женщин не будут робки!..».
"Всероссийская пресса, - заметил Игорь Северянин, - подняла вой и дикое улюлюканье, чем и сделала меня сразу известным на всю страну!..».
Едва 4-го марта вышел сборник Игоря Северянина «Громокипящий кубок», как Алексей Максимович Горький, будучи в то время на Капри, ознакомившись с книгой, сказал:
«Русь нуждается в большом поэте. Талантливых – немало, вот даже Игорь Северянин даровит! А нужен поэт большой, как Пушкин, как Мицкевич, как Шиллер, нужен поэт – демократ и романтик, ибо мы, Русь, - страна демократическая и молодая.
Не забывайте, что литература у нас, на Руси, дело священное, дело величайшее».
Двусмысленная слава сопровождала Игоря Северянина всю жизнь и заслонила истинный облик поэта.
О нём писали фельетоны, рисовали карикатуры и шаржи, его пародировали.
Имя Северянина, по словам Ивана Бунина, «знали не только все гимназисты, студенты, курсистки, молодые офицеры, но даже многие приказчики, фельдшерицы, коммивояжёры, юнкера…»
После избрания «Королём поэтов» 27 февраля 1918 года Северянин уже в первых числах марта возвращается в Эстонию, которая после заключения Брестского мира, была оккупирована Германией.
В посёлок Тойла он попадёт через карантин в Нарве и фильтрационный лагерь в Таллине.
В 1921 году Игорь Северянин принял присягу на верность Эстонии и с 5 сентября вступил в эстонское гражданство.
Больше в Россию он уже никогда не попадёт.
Для него началась вынужденная эмиграция. В посёлке Тойла он снимал полдома у местного плотника Михкелю Круута. Жил со своей женой Марией Волнянской – исполнительницей цыганских романсов, дочкой Валерией и своей матерью, Наталией Степановной Лотаревой.
В первые годы эмиграции поэт активно гастролирует в Европе: Латвия, Литва, Польша, Германия, Чехословакия, Финляндия.
В феврале 1931 года поэт добирается до Парижа, где стараниями князя Феликса Юсупова, ему организуют два выступления (на одном из них присутствовала Марина Цветаева).
Марина Цветаева впоследствии рассказывала:
«Единственная радость за всё это время – долгие месяцы – вечер Игоря Северянина. Он больше, чем остался поэтом. Он стал им».
Потом были турне: в ноябре 1931 года по Болгарии, затем - в Румынии и Югославии, которые он закончил в апреле 1934 года в Кишинёве.
Это была его последняя заграничная поездка.
В эмиграции поэт работает без устали.
Его стихи печатаются во многих русских газетах – в Харбине, Париже, Таллине, Риге, Ковно, Берлине.
В эмиграции вышло более 20-ти его книг, считая и сборники переводов. Значительное число стихотворений до сих пор не опубликовано.
В эмиграции он вырос в большого поэта, певца любви, природы и России, о которой им сказаны эти запоминающиеся слова «Неподражаемой России незаменимая земля».
В последние годы жизни Игорь Северянин страдал туберкулёзом в тяжёлой форме.
С началом войны Игорь Северянин хотел эвакуироваться в Россию, но по состоянию здоровья, которое резко ухудшилось, сделать этого не смог.
Скончался Игорь Васильевич Северянин 20-го декабря 1941 года, прожив 54 года.
Похоронили в Таллине на центральной аллее Александро-Невского кладбища.
Первоначально на могиле был установлен простой деревянный крест, но в начале 50-х годов литератор Валентин Рушкис заменил крест на табличку с цитатой из стихотворения Игоря Васильевича «Классические розы» - 1925 года.
«Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!».
В конце 80-х годов на могиле было установлено гранитное надгробие работы скульптора Ивана Зубака. В Литературном музее Эстонии, в Тарту, среди уникальных архивных материалов, хранится записная книжка Игоря Северянина. На одной из страниц едва прочитываются строки поэтического черновика:
«Я мог родиться только в России,
Во мне всё русское счеталось:
Религиозность, тоска, мятеж,
Жестокость, нежность, порок и жалость,
И безнадёжность, и свет надежд».
Интерес к творчеству Игоря Северянина в нашей стране временами ослабевал, но никогда не исчезал окончательно именно потому, что он был истинный поэт, поэт с открытой душой.
У него было замечательное чувство поэзии не только как форма самовыражения, но и как способ существования в мире.
* * *
«Странно…»
Мы живём, точно в сне неразгаданном,
На одной из удобных планет…
Много есть, чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется, нет…
* * *
«Увертюра».
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо, остро!
Весь я в чём-то норвежском! весь я в чём-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо!
Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буэров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском – это пульс вечеров!
В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грёзо-фарс…
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы – в Нагасаки! Из Нью-Йорка – на Марс!
1913 год, январь. Петроград.
* * *
«Что за счастье».
Что за счастье – быть вечно вдвоём!
И ненужных не ждать визитёров,
И окружных не ткать разговоров, -
Что за счастье – быть вечно вдвоём!
Быть с чужою вдвоём нелегко,
Но с родною пьянительно сладко:
В юбке нравится каждая складка,
Пьётся сельтерская, как «клико»!
И «сегодня» у нас – как «вчера»,
Но нам «завтра» не надо иного:
Всё так весело, бодро, здорово!
Море, лес и ветров веера!
1913 год.
* * *
«Классические розы».
«Как хороши, как свежи были розы
В моём саду» Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!».
Иван Мятлев. 1834 год.
В те времена, когда роились грёзы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!
Прошли лета, и всюду льются слёзы…
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране…
Как хороши, как свежи ныне розы
Воспоминаний о минувшем дне!
Но дни идут – уже стихают грозы.
Вернуться в дом Россия ищет троп…
Как хороши, как свежи были розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
1925 год.
* * *
«И будет вскоре…»
И будет вскоре весенний день,
И мы поедем домой в Россию…
Ты шляпу шелковую надень:
Ты в ней особенно красива…
И будет праздник…большой-большой,
Каких и не было, пожалуй,
С тех пор, как создан шар земной,
Такой смешной и обветшалый…
И ты прошепчешь: «Мы не во сне?..»
Тебя со смехом ущипну я
И зарыдаю, молясь весне
И землю русскую целуя!
1925 год.
© Copyright: Лев Баскин, 2019
Свидетельство о публикации №119031203162
#поэтическийкалендарь
Следующая публикация
Комментарии 3