Предыдущая публикация
К 62 ГОДОВЩИНЕ ПОЛЁТА ЮРИЯ ГАГАРИНА
(часть вторая) продолжение
ЮРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ГАГАРИН.
МОЛОДОСТЬ, СЕМЬЯ, УЧЁБА, СЛУЖБА, ПОЛЁТ В КОСМОС, ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ПОЛЁТА
КОНКУРС ГЕРОЯ
Получив отличный аттестат, Гагарин мог выбрать, куда ему поехать служить. Можно было вообще никуда не ехать и остаться в училище инструктором, тем более, что у него тут уже была официальная жена (Юра успел расписаться с Валей еще даже до получения офицерского звания). Но молодой лейтенант попросил направить его в Заполярье.
Поступок был смелый, но героическим его назвать никак нельзя: тогда так поступали многие. И в истребительный авиационный полк Северного флота он прибыл не один, а вместе с несколькими друзьями. Жена приехала к нему только через год, после того, как сама завершила учебу.
В Заполярье Гагарин быстро сдружился с заместителем командира эскадрильи Борисом Вдовиным, вступил в кандидаты в члены партии и взялся редактировать боевой листок, в котором периодически писал о том, как СССР, запуская один спутник за другим, методично осваивает космос.
10 апреля 1959 года Валя родила мужу первого ребёнка. Как и хотелось Гагарину, это была девочка, родители решили назвать её Леной
.
В это время весь мир сотрясала космическая лихорадка. Тема спутников и полетов выше стратосферы занимала везде главное место. В космосе уже побывали собаки и обезьяны и все ждали, когда же туда отправят человека. Готовя к выпуску очередной листок, Гагарин, получивший к тому времени уже звание «старшего лейтенанта», прочитал в газете о встрече Никиты Хрущёва с американскими журналистами.
— Когда вы думаете забросить человека на Луну? – спросили американцы руководителя СССР
— Человека в космос мы пошлём тогда, — ответил тот, — когда будут созданы необходимые технические условия. Пока таких условий ещё нет.
Как и многие советские люди, Юра умел читать между строк и он понял, что слова руководителя страны обозначают одно: работы над пилотируемым космическим полётом уже ведутся. Через несколько дней, 9 декабря он подал рапорт с просьбой зачислить его в группу кандидатов в космонавты. Менее чем через десять дней его вызвали в Москву, в Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь. В приказе ничего про космос не говорилось, но Юрий понимал, что эта «медицинская командировка» связана с его рапортом.
Споры о том, кем и какими должны быть первые космонавты, велись уже давно. В чем сходились все, так это в том, что у них должно быть исключительно крепкое здоровье. Учёные настаивали на том, чтобы первыми полетели врачи.
Главная цель первых пилотируемых полетов состояла в том, чтобы выяснить, как себя поведёт человеческий организм в космосе и по дороге к нему. И, конечно, лучше всего это мог бы сделать человек, который этот организм знает досконально. Поэтому первые заявления о зачислении в космонавты в СССР были приняты именно от врачей Евгения Шепелева, Абрама Генина и Александра Серяпина.
Однако позднее было принято решение, что первыми должны лететь люди хладнокровные, привыкшие хорошо переносить перегрузки и умеющие в экстренных ситуациях быстро принимать правильные решения. То есть – военные лётчики.
Тут СССР несколько разошёлся с американцами: последние сделали упор на опыт и мастерство, первые – на молодость и здоровье. Люди Вернера фон Брауна, руководившего американской программой «Меркурий», искали первых астронавтов среди опытных пилотов-испытателей. А рекуртёры Королева просматривали личные дела молодых лётчиков-истребителей.
Первый американский астронавт Аллан Шепард был старше Гагарина на 11 лет, и к моменту зачисления в астронавты имел более 8000 часов налета, из которых 3700 приходилось на новейшую реактивную технику.
В СССР первоначально было отобрано более 3000 личных дел именно молодых, не старше 32 лет, военных лётчиков. Из них, после первого, заочного отбора, было выбрано 230 человек, которых и пригласили на первое медицинское обследование. Так что, возможно, рапорт был лишь ещё одним доводом в пользу приглашения Гагарина в Москву. Большинство из этих 230 не знали об истинной цели обследования. Их спрашивали, согласны ли они принять участие в испытании новой авиационной техники.
Тех, кто отказывались, а таких было около половины, просто отправляли обратно в часть. Оставшихся подвергали углублённому медицинскому обследованию.
Успешно пройдя первую «волну», Юрий вернулся в полк. Но ненадолго: уже меньше, чем через месяц его вновь вызвали в Москву. Теперь претендентами занимались уже больше психологи. Их проверяли на толерантность, коммуникабельность, даже на честность.
В один из дней врачи подсыпали в ужин проверяемых средство, вызывающее несильную головную боль. На следующий день утром лётчиков спросили, кто чувствует себя плохо. Никто не сознался, опасаясь показаться слабым и немощными, только Юрий Гагарин вышел вперёд и заявил, что сегодня ему заниматься будет тяжело. Чем и заработал себе в табель еще один «плюсик». Тех, что не проходил сквозь строгое сито отсева, отправляли обратно со словами:
- Летайте. Но не выше стратосферы.
Гагарин особенно боялся, что его не примут из-за низкого роста и неатлетического телосложения. Однако на этот раз «щуплость» сыграла ему на руку. Оказывается, одним из важных критериев отбора были как раз «низкорослость» и небольшой вес. Космический корабль, на котором летчики должны были начать покорение космоса, был крайне невелик, поэтому великаны и атлеты в него просто не помещались. А чем легче будет космонавт, тем легче будет забросить его на орбиту.
В результате было отобрано 20 человек, которые вполне могли «летать выше стратосферы». В их числе был и полярный истребитель Юрий Гагарин.
9 марта, ровно в день своего 26-летия, Юрий вернулся в полк. Для того, чтобы собрать вещи, и через два дня отбыть к месту новой службы. Все в части были уверены, что сослуживца готовят в испытатели и дружно желали ему успехов на этом поприще. Его перевод восприняли вполне спокойно. Что ещё раз говорит о том, что Юрий был именно хорошим лётчиком. Отличным пока стать не успел.
Будь он асом пилотажа – разве нормальный комполка его бы так просто отдал? Даже парашютных прыжков к моменту зачисления в космонавты у Гагарина было всего 4, да и налёт был не сказать, чтобы велик. Обычный военный лётчик 3-го класса. Впрочем, и остальные 19 человек тоже звёзд с авиационного неба не хватали. Позже действительно замечательный лётчик Марк Галлай, учивший первых космонавтов вручную пилотировать «Восток», говорил про ту свою первую группу:
«В любом авиационном полку можно было набрать двадцать таких лётчиков».
ПОДГОТОВКА К ПОЛЕТУ
Семьи будущих космонавтов поселили в 25 километрах от Москвы, в тщательно охранявшемся закрытом военном городке № 1, значившимся так же как Щелково-14. Несколько позже его переименуют в Звездный.
Но сами будущие космонавты большей частью жили в другом месте – в огромном бараке, оставшемся после военных строителей, сооружавших Центральный военный аэродром имени Фрунзе неподалёку от военно-инженерной академии ВВС им. Жуковского.
Каждому из двадцатки предоставлялись солдатская кровать, тумбочка и табурет. Все удобства – во дворе. Первым в это «предкосмическое общежитие» заселился Павел Попович. Потом подтянулись и следующие.
- Я точно помню, - рассказывал потом Алексей Леонов, что Юра приехал до обеда, а я - после обеда. Что меня больше всего удивило, так это книжка Хемингуэя у него в руках. Представляете, 60-й год, а у него - "Старик и море". Мы только слышали, что есть такой писатель, но никто из моих знакомых еще его не читал.
Космическая гонка вошла в решающую стадию. Американцы, которых СССР тогда обгонял по всем космическим параметрам, не жалели средств для того, чтобы отыграться и первыми запустить в космос живого человека. Поэтому занятия с космонавтами шли самыми ударными темпами.
Началось все с теории. Ученые рассказывали и объясняли «ученикам» с чем они могут столкнуться в космическом пространстве. Как может действовать невесомость, перегрузки, жесткое солнечное излучение. В мае началась парашютная подготовка. Меньше чем за полгода Юра довел количество прыжков до 40, после чего сдал экзамен на инструктора и получил соответствующий значок. В июне его приняли в члены партии.
Семьи будущих космонавтов поселили в 25 километрах от Москвы, в тщательно охранявшемся закрытом военном городке № 1, значившимся так же как Щелково-14. Несколько позже его переименуют в Звездный.
Но сами будущие космонавты большей частью жили в другом месте – в огромном бараке, оставшемся после военных строителей, сооружавших Центральный военный аэродром имени Фрунзе неподалёку от военно-инженерной академии ВВС им. Жуковского.
Каждому из двадцатки предоставлялись солдатская кровать, тумбочка и табурет. Все удобства – во дворе. Первым в это «предкосмическое общежитие» заселился Павел Попович. Потом подтянулись и следующие.
- Я точно помню, - рассказывал потом Алексей Леонов, что Юра приехал до обеда, а я - после обеда. Что меня больше всего удивило, так это книжка Хемингуэя у него в руках. Представляете, 60-й год, а у него - "Старик и море". Мы только слышали, что есть такой писатель, но никто из моих знакомых еще его не читал.
Космическая гонка вошла в решающую стадию. Американцы, которых СССР тогда обгонял по всем космическим параметрам, не жалели средств для того, чтобы отыграться и первыми запустить в космос живого человека. Поэтому занятия с космонавтами шли самыми ударными темпами.
Началось все с теории. Ученые рассказывали и объясняли «ученикам» с чем они могут столкнуться в космическом пространстве. Как может действовать невесомость, перегрузки, жесткое солнечное излучение. В мае началась парашютная подготовка. Меньше чем за полгода Юра довел количество прыжков до 40, после чего сдал экзамен на инструктора и получил соответствующий значок. В июне его приняли в члены партии.
В июле начались тренировки на центрифуге, а чуть позже – эксперименты в сурдокамере.
В середине августа на каждого будущего космонавта была составлена подробная характеристика. У Гагарина в ней было написано: «...любит зрелища с активным действием, где превалирует героика, воля к победе, дух соревнования. В спортивных играх занимает место инициатора, вожака, капитана команды. Как правило, здесь играют роль его воля к победе, выносливость, целеустремленность, ощущение коллектива. Любимое слово — «работать».
На собраниях вносит дельные предложения. Постоянно уверен в себе, в своих силах. Уверенность всегда устойчива. Его очень трудно, по существу, невозможно вывести из состояния равновесия. Настроение обычно немного приподнятое, вероятно, потому, что у него юмором, смехом до краев полна голова.
Вместе с тем трезворассудителен. Наделен беспредельным самообладанием. Тренировки переносит легко: работает результативно. Развит весьма гармонично. Чистосердечен. Чист душой и телом. Вежлив, тактичен, аккуратен до пунктуальности. Любит повторять: «Как учили!» Скромен. Смущается, когда «пересолит» в своих шутках. Интеллектуальное развитие у Юры высокое. Прекрасная память. Выделяется среди товарищей широким объемом активного внимания, сообразительностью, быстрой реакцией. Усидчив. Тщательно готовится к занятиям и тренировкам. Уверенно манипулирует формулами небесной механики и высшей математики. Не стесняется отстаивать точку зрения, которую считает правильной. Похоже, что знает жизнь больше, нежели его некоторые друзья. Отношения с женой нежные, товарищеские».
27 сентября он записал в дневнике:
«В нашей стране героизм — черта миллионов, а не одиночек. В этом наша сила, в этом наше великое преимущество. Оно порождено советским строем, нашей социалистической действительностью. Героизм формируется и воспитывается партией коммунистов, партией бескорыстных героев, видящей смысл своей деятельности в беззаветном служении народу, делу прогресса».
Это был словно бы синопсис, краткий концепт речей, какие он будет говорить после своего полета. Юра точно знал, что от него ждет командование и свято верил в правоту этих ожиданий.
«Американе», как называл заморских соперников руководитель советской космической программы Сергей Павлович Королев, дышали в спину. Уже было известно, что они готовятся «перебросить» своего первого астронавта по баллистической траектории через Атлантику, подняв его на высоту порядка полутора сотен километров, что уже можно было объявить первым полетом в космос. Поэтому решено было разделить группу космонавтов на две подгруппы. В первую входили 6 наиболее перспективных, которые должны были лететь первыми: Гагарин, Николаев, Попович, Титов, Быковский и Нелюбов. Среди них явно выделялись Гагарин, Титов и Нелюбов. Именно они должны были осуществить первых три полета.
11 октября ЦК КПСС принял постановление "Об объекте 3КА", в котором говорилось: "Принять предложение... о подготовке и запуске космического корабля (объекта "Восток"-3КА") с человеком на борту в декабре 1960 года, считая его задачей особого значения..." Интенсивность подготовки для первой шестерки выросла многократно. Занятия продолжались по 16-18 часов в сутки, отдохнуть можно было только во сне.
Будущие космонавты знали, то, что из пяти стартов ракет-носителей в 1960 году, два закончились аварией. И «космические путешествия», которые им предстояло осуществить, никак нельзя назвать «прогулкой». Но отказываться от них никто не спешил. В самом конце декабря на стихийном собрании они даже сами попытались решить, кому быть первым. Большинство было за Гагарина.
- Убеждён, Юра, - сказал ему тогда Андриян Николаев, бывший в группе самым старшим, - что первым полетишь ты. А потому вот тебе наше напутствие: самое трудное быть первым, но мы все крепко в тебя верим и крепко на тебя надеемся. И еще одно: какая бы слава на тебя ни обрушилась, мы надеемся, что останешься самим собой, таким же, каким мы знаем тебя сейчас.
Гагарин заметно заволновался, даже растрогался, и ответил, обняв за плечи сидевших рядом Титова и Николаева:
— Ну что вы, ребята... Вот вам мое сердце. Оно всегда останется таким же.
Но в верхах такого однозначного отношения к вопросу первенства не было. Королев видел первым космонавтом исполнительного и дисциплинированного Гагарина, отвечавший за подготовку космонавтов Николай Каманин симпатизировал более интеллектуальному и тонкому Титову, а главный помощник Королева физик-механик, один из пионеров ракетной техники (в недалёком будущем – академик) Борис Раушенбах склонялся к энергичному и активному Нелюбову. Для всех троих сшили первые три скафандра, все трое после отличной сдачи в начале марта экзаменов по подготовке космонавтов ездили на Байконур, все трое записывали на магнитофон речь, которую должны были пустить по радио после старта корабля.
В середине августа на каждого будущего космонавта была составлена подробная характеристика. У Гагарина в ней было написано: «...любит зрелища с активным действием, где превалирует героика, воля к победе, дух соревнования. В спортивных играх занимает место инициатора, вожака, капитана команды. Как правило, здесь играют роль его воля к победе, выносливость, целеустремленность, ощущение коллектива. Любимое слово — «работать».
На собраниях вносит дельные предложения. Постоянно уверен в себе, в своих силах. Уверенность всегда устойчива. Его очень трудно, по существу, невозможно вывести из состояния равновесия. Настроение обычно немного приподнятое, вероятно, потому, что у него юмором, смехом до краев полна голова.
Вместе с тем трезворассудителен. Наделен беспредельным самообладанием. Тренировки переносит легко: работает результативно. Развит весьма гармонично. Чистосердечен. Чист душой и телом. Вежлив, тактичен, аккуратен до пунктуальности. Любит повторять: «Как учили!» Скромен. Смущается, когда «пересолит» в своих шутках. Интеллектуальное развитие у Юры высокое. Прекрасная память. Выделяется среди товарищей широким объемом активного внимания, сообразительностью, быстрой реакцией. Усидчив. Тщательно готовится к занятиям и тренировкам. Уверенно манипулирует формулами небесной механики и высшей математики. Не стесняется отстаивать точку зрения, которую считает правильной. Похоже, что знает жизнь больше, нежели его некоторые друзья. Отношения с женой нежные, товарищеские».
27 сентября он записал в дневнике:
«В нашей стране героизм — черта миллионов, а не одиночек. В этом наша сила, в этом наше великое преимущество. Оно порождено советским строем, нашей социалистической действительностью. Героизм формируется и воспитывается партией коммунистов, партией бескорыстных героев, видящей смысл своей деятельности в беззаветном служении народу, делу прогресса».
Это был словно бы синопсис, краткий концепт речей, какие он будет говорить после своего полета. Юра точно знал, что от него ждет командование и свято верил в правоту этих ожиданий.
«Американе», как называл заморских соперников руководитель советской космической программы Сергей Павлович Королев, дышали в спину. Уже было известно, что они готовятся «перебросить» своего первого астронавта по баллистической траектории через Атлантику, подняв его на высоту порядка полутора сотен километров, что уже можно было объявить первым полетом в космос. Поэтому решено было разделить группу космонавтов на две подгруппы. В первую входили 6 наиболее перспективных, которые должны были лететь первыми: Гагарин, Николаев, Попович, Титов, Быковский и Нелюбов. Среди них явно выделялись Гагарин, Титов и Нелюбов. Именно они должны были осуществить первых три полета.
11 октября ЦК КПСС принял постановление "Об объекте 3КА", в котором говорилось: "Принять предложение... о подготовке и запуске космического корабля (объекта "Восток"-3КА") с человеком на борту в декабре 1960 года, считая его задачей особого значения..." Интенсивность подготовки для первой шестерки выросла многократно. Занятия продолжались по 16-18 часов в сутки, отдохнуть можно было только во сне.
Будущие космонавты знали, то, что из пяти стартов ракет-носителей в 1960 году, два закончились аварией. И «космические путешествия», которые им предстояло осуществить, никак нельзя назвать «прогулкой». Но отказываться от них никто не спешил. В самом конце декабря на стихийном собрании они даже сами попытались решить, кому быть первым. Большинство было за Гагарина.
- Убеждён, Юра, - сказал ему тогда Андриян Николаев, бывший в группе самым старшим, - что первым полетишь ты. А потому вот тебе наше напутствие: самое трудное быть первым, но мы все крепко в тебя верим и крепко на тебя надеемся. И еще одно: какая бы слава на тебя ни обрушилась, мы надеемся, что останешься самим собой, таким же, каким мы знаем тебя сейчас.
Гагарин заметно заволновался, даже растрогался, и ответил, обняв за плечи сидевших рядом Титова и Николаева:
— Ну что вы, ребята... Вот вам мое сердце. Оно всегда останется таким же.
Но в верхах такого однозначного отношения к вопросу первенства не было. Королев видел первым космонавтом исполнительного и дисциплинированного Гагарина, отвечавший за подготовку космонавтов Николай Каманин симпатизировал более интеллектуальному и тонкому Титову, а главный помощник Королева физик-механик, один из пионеров ракетной техники (в недалёком будущем – академик) Борис Раушенбах склонялся к энергичному и активному Нелюбову. Для всех троих сшили первые три скафандра, все трое после отличной сдачи в начале марта экзаменов по подготовке космонавтов ездили на Байконур, все трое записывали на магнитофон речь, которую должны были пустить по радио после старта корабля.
Надпись "СССР" на шлеме была сделана только перед самым стартом. Раньше это просто никому в голову не приходило
Решил кому быть первым лично Никита Сергеевич Хрущев. Анкету Нелюбова, в которой было написано, что потенциальный космонавт самолюбив и амбициозен, он отложил сразу. Титова подвело имя. По мнению руководителя СССР первого космонавта не могли звать немецким именем «Герман», которое у граждан страны весьма отчетливо ассоциировалось с нацистским преступником Германом Герингом.
И напрасно помощники объясняли, что обожавшие Пушкина родители космонавта назвали сына так в честь героя «Пиковой дамы», это не помогло. А вот в анкете Гагарина Хрущев ничего крамольного не нашел. Что и говорить, именам тогда придавалось большое значение, а про князей Гагариных Никита Сергеевич мог и не знать.
В начале марта у Юрия родилась вторая дочь – Галя. Сам он был пока еще обычным советским гражданином, с обычной семьей, женой-медиком, двумя детьми, с отцом плотником и матерью – заведующей молочной фермой. Несколько необычной была лишь профессия – космонавт. Такая же была в СССР пока еще только у 5 его сослуживцев. Из них только Нелюбов так и не смог полететь в космос. Ни вторым, ни третьим, никаким.
В 1963 году, после драки с военным патрулем, которые задержал его в нетрезвом состоянии, Григория Нелюбова исключили из отряда, несмотря на то, что за него заступались Гагарин и Титов. Для него это было страшным потрясением. Григорий запил и в 1966 году погиб под колесами поезда. Возможно случайно.В космической гонке везло далеко не всем. И победить в ней должен был только кто-то один.
НАЧАЛО ПОДВИГА
8 апреля Гагарин, Титов и Нелюбов окончательно узнали, кто из них полетит на первом корабле, а кто будет дублером. Можно смело сказать, что именно с этого момента у Юрия Гагарина началась не просто новая жизнь, а новая биография. Именно 8 апреля он «пошел на взлет». Спустя двое суток старший лейтенант Гагарин, вместе с Германом Титовым выступил перед Государственной комиссией с докладом о готовности к полёту.
Ночь на 12 апреля Юрий провёл совершенно спокойно, не ворочался, не просыпался. Как на одном боку заснул, так и спал. Об этом доложил зорко за ним наблюдавший врач Евгений Карпов. Встал в половине шестого, позавтракал чашкой кофе с черносмородинным джемом: космонавта перед стартом решили не перекармливать. После того, как Юрия облачили в скафандр он раздал работникам космодрома первые в жизни автографы. На улице Гагарина и Титова встретил генеральный конструктор. Он отвел первого космонавта в сторону и что-то ему сказал.
— Он дал мне несколько рекомендаций и советов, - рассказывал потом Гагарин, - которых я еще никогда не слышал и которые могли мне пригодиться в полете.
Сейчас мы можем предположить, что это были за советы и рекомендации. Дело в том, что медики опасались, что попавший в космос человек может сойти с ума. Поэтому весь полет проходил в автоматическом режиме.
В критической ситуации космонавт мог перевести корабль на ручное управление, но для этого надо было ввести цифровой код. Опять же, для того, чтобы взбесившийся космонавт не «угнал» корабль на Луну, или, напротив, не уронил его на какой-нибудь город, код ему не сообщали.
Он был запечатан в специальный конверт. Предполагалось, что потерявший разум пилот корабля не сможет четко выполнить целую цепочку логически связанных действий: найти конверт, вскрыть его, прочитать код, ввести его, перевести управление на себя и так далее. Так же известно, что переживавший за Гагарина Королев не выдержал, и сообщил Юрию код до полета.
В 6 часов 50 минут автобус с космонавтом и дублером прибыл на стартовую площадку. После доклада Государственной комиссии Юрий сделал заявление для радио и печати. В течение ближайших пяти часов его услышат почти во всех частях света почти на всех земных языках.
Поднявшись на лифтовой платформе к люку Гагарин, повернулся и, то ли приветствуя остающихся на Земле, то ли прощаясь с ними, поднял вверх обе руки. После чего скрылся в кабине. Перед закрытием люка к нему протиснулся ведущий конструктор корабля Олег Ивановский и «по секрету» сообщил цифровой код – 125.
-Спасибо, - улыбнулся космонавт, - мне уже сказали.
За 40 минут до старта приборы показали неправильное закрытие люка. Пришлось заново раскручивать и закручивать 30 фиксирующих его гаек. Вскоре с Титова сняли скафандр и отправили его на наблюдательный пункт. Дублер окончательно ушел на второй план. В мире остался один Гагарин. Уже один.
Поднявшись на лифтовой платформе к люку Гагарин, повернулся и, то ли приветствуя остающихся на Земле, то ли прощаясь с ними, поднял вверх обе руки. После чего скрылся в кабине. Перед закрытием люка к нему протиснулся ведущий конструктор корабля Олег Ивановский и «по секрету» сообщил цифровой код – 125.
-Спасибо, - улыбнулся космонавт, - мне уже сказали.
За 40 минут до старта приборы показали неправильное закрытие люка. Пришлось заново раскручивать и закручивать 30 фиксирующих его гаек. Вскоре с Титова сняли скафандр и отправили его на наблюдательный пункт. Дублер окончательно ушел на второй план. В мире остался один Гагарин. Уже один.
Подвиг
Гагарин: Гермошлем закрыт. Все нормально, самочувствие хорошее, к старту готов.
Королев: Минутная готовность, как вы слышите?
Гагарин: Вас понял — минутная готовность. Занял исходное положение.
Королев: Дается зажигание, «Кедр».
Гагарин («Кедр»): Вас понял — дается зажигание.
Королев: Предварительная ступень... Промежуточная... Главная... Подъем!
Гагарин (кричит): Поехали!..
Время старта первого космического корабля с человеком на борту приборы зафиксировали с космической точностью: 9 часов 6 минут 59,7 секунды. Гагаринское «Поехали...» воистину открыло новую эру в истории человечества. Алан Шепард, совершивший свой суборбитальный космический полет тремя неделями позже, тоже кричал на старте.
Только кричал он другое: «Don’t fuck up, Shepard…» («Не облажайся, Шепард»).
Полет Гагарина продолжался 108 минут, за которые он успел облететь весь земной шар. И был он совсем не таким спокойным, как нам рассказывали долгое время.
Все началось с потери связи. После выхода на орбиту космонавт долгое время вообще не слышал Землю. Это было тем важнее, что основную информацию о работе бортовых систем он мог получить только с Земли. Связь нормализовалась лишь когда корабль пролетал над мысом Горн. Но на этом приключения не закончились.
Гагарин: Гермошлем закрыт. Все нормально, самочувствие хорошее, к старту готов.
Королев: Минутная готовность, как вы слышите?
Гагарин: Вас понял — минутная готовность. Занял исходное положение.
Королев: Дается зажигание, «Кедр».
Гагарин («Кедр»): Вас понял — дается зажигание.
Королев: Предварительная ступень... Промежуточная... Главная... Подъем!
Гагарин (кричит): Поехали!..
Время старта первого космического корабля с человеком на борту приборы зафиксировали с космической точностью: 9 часов 6 минут 59,7 секунды. Гагаринское «Поехали...» воистину открыло новую эру в истории человечества. Алан Шепард, совершивший свой суборбитальный космический полет тремя неделями позже, тоже кричал на старте.
Только кричал он другое: «Don’t fuck up, Shepard…» («Не облажайся, Шепард»).
Полет Гагарина продолжался 108 минут, за которые он успел облететь весь земной шар. И был он совсем не таким спокойным, как нам рассказывали долгое время.
Все началось с потери связи. После выхода на орбиту космонавт долгое время вообще не слышал Землю. Это было тем важнее, что основную информацию о работе бортовых систем он мог получить только с Земли. Связь нормализовалась лишь когда корабль пролетал над мысом Горн. Но на этом приключения не закончились.
При подготовке к возвращению на планету. На ТДУ (тормозной двигательной установке) отказал обратный клапан магистрали подачи топлива в камеру сгорания, поэтому тормозной двигатель не дал нужного импульса, и спускаемый аппарат (СА) отделился на 10 минут позже положенного, на высоте примерно 140 километров.
При этом несвоевременно закрылся клапан горючего и окислителя, что привело к закрутке космического корабля со скоростью 5 оборотов в минуту. «Получился "кардибалет" (так у Гагарина, В.Ч.): голова - ноги, голова - ноги, с очень большой скоростью вращения, - писал космонавт потом в своем отчете. - Все кружилось. То вижу Африку - над Африкой произошло это, - то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от Солнца, чтобы свет не попал в глаза...»
Эти 10 минут можно было сравнить с целой жизнью. Гагарин понимал, что аппарат не отделился, он прекрасно знал, что если это не произойдет, он неминуемо разобьется. Целых 10 минут подготовки к смерти. Пора было вводить код и пытаться как-то вручную поправить ситуацию. Но таким же образом можно было ее и усугубить, поэтому пока была возможность ждать, он ждал. Гагарин вообще верил в технику. И она сработала. Пусть значительно позже, чем надо, спускаемый аппарат отделился от двигательной установки и теперь уже падал автономно.
Поскольку «Восток» не был оборудован системой мягкой посадки, на высоте 7 километров Гагарин катапультировался. Тут тоже случились неприятности, только помельче: нештатно сработали запасной парашют, надувная лодка и клапан подачи воздуха в скафандр.
Из-за несвоевременного отделения приборного отсека, космонавт приземлился в 110 километрах от места, где это приземление было запланировано, юго-западнее города Энгельса вблизи деревни Смеловка Саратовской области.
Первыми космонавта в оранжевом скафандре и в огромном шлеме на голове увидели работавшие в огороде Анна Тахтарова и ее внучка Рита. Стоит ли говорить, что они перепугались и, наверное, убежали бы, если бы ноги продолжали их слушаться. Видя, что мирные люди его боятся, Юрий скинул шлем и крикнул:
- Я свой, товарищи, свой!
Вскоре к месту приземления подъехали заметившие парашют трактористы:
- Так это ты сейчас над Африкой включаешь тормозную двигательную установку? Только что по радио передали...
Сообщение ТАСС прозвучало в эфире в 10 часов утра: «В космос запущен первый управляемый космический корабль с человеком на борту. Командир корабля — коммунист, майор Юрий Алексеевич Гагарин». Именно так: поднявшись в небо старшим лейтенантом, Юрий опустился уже майором. Когда позже один из журналистов спросил его, есть ли что-то, о чем он жалеет, Гагарин признался:
- Есть. Я и сейчас жалею, что не довелось походить в капитанах. Мне это звание всегда казалось очень привлекательным. Оно объединяет и зрелость, и молодость.
Когда в Гжатске невестка старшего сына прибежала в дом Гагариных и закричала, что Юрка летает в космосе, отец не поверил. И, послушав радиосообщение, резонно заявил:
-Нет, это какой-то другой летает, знать – однофамилец. Там же говорят – майор, а наш, он старший лейтенант. До майора ему, как медному котелку – служить и служить.
А вот Анна Тимофеевна в логику мужа не поверила. Материнское сердце точно подсказало ей, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
-Да что же он надел? У него же две малютки дочки...
И тут же, лишь накинув телогрейку, бросилась на железнодорожную станцию, чтобы ехать к Вале на помощь.
Продолжение подвига
Через несколько часов после приземления Гагарина доставили на самолете в Куйбышев. На следующий день он начал давать первые свои интервью.
14 апреля уже в Москве ему вручили орден Ленина и золотую звезду Героя Советского Союза. По столице СССР он ехал в открытом правительственном ЗИЛ-111В рядом с самим Никитой Сергеевичем Хрущевым, а собравшиеся по пути их следования толпы людей забрасывали космонавта цветами.
В следующие три дня Гагарин встретился последовательно с журналистами, затем с художниками и, наконец, с писателями. Первые оперативно разнесли очерки и статьи о покорении космоса во все возможные газеты и журналы, вторые сделали наброски и эскизы с тем, чтобы потом нарисовать сотни плакатов и слепить десятки бюстов. И, наконец, третьи должны были в своих произведениях увековечить его подвиг.И вот тут была проблема. Потому, что подвиг был, и правда, пока именно ЕГО. Что было абсолютно чуждо советской системе. Гагарин в глазах мира теперь выглядел эдаким суперменом, авангардом и надеждой всего человечества.
Перед ним преклонялись, его славили, о нем писали, ему посвящали песни. В глазах всего мира это был уже даже не человек, а какая-то квинтэссенция всего лучшего, что хотелось видеть в человечестве. И улыбка у него голливудская, и телосложение богатырское, и взгляд честный и простой. Хотя, по чести разобраться, улыбка – как улыбка, совершенно обычная. Не говоря уж про телосложение. А честность...
На одной из первых пресс-конференций журналисты спросили Юрия, приземлился ли он в спускаемом аппарате, или катапультировался. На что Гагарин, глядя на корреспондента честными улыбающимися глазами, ответил, что приземлился в аппарате и в точно рассчитанном районе. Потому, что знал: если в FAI (Международной авиационной федерации) узнают, что он катапультировался, Советскому Союзу не зачтут три поставленных рекорда: по продолжительности космического полета (108 минут), высоте полета (327 километров) и по поднятому весу (4725 килограммов полезного груза).
Поскольку по правилам необходимо было, чтобы взлет и приземление происходили в одном аппарате. Тогда федерацию удалось обмануть.
Действительно, Гагарин при всей кажущейся и обезоруживающей простоте был далеко не так прост. И Хрущев был тысячу раз прав, когда выбрал для первого полета именно его. Сверхдисциплинированный Гагарин не просто говорил то, что ему говорили говорить, он именно понимал, что от него ждет руководство страны и говорил именно это. Нелюбов в этой ситуации наверняка вышел бы из-под контроля, интеллигентный Титов не смог бы врать со столь обезоруживающей улыбкой, а Гагарин, говоря неправду, именно не обманывал, а как бы создавал необходимую реальность, в которой не только легко существовал сам, но в которую, благодаря своему обаянию, затаскивал собеседников, критиков и поклонников.
А поклонников у него была целая планета. И тут опять же оказался прав Никита Сергеевич, поскольку сам космический полет был только первой частью сложного политического плана, главным героем и исполнителем которого должен был стать первый космонавт.
Гагарин должен был своим примером доказать, что именно социализм, а в перспективе – и коммунизм, могут максимально раскрыть все положительные качества простого человека и сделать его героем.
Поэтому везде, во всех газетах, журналах, документальных фильмах, книгах делался основной упор на то, что Юра родился в деревне, в колхозной семье, что до космического полета он был простым летчиком, каких у нас десятки тысяч.
Но и этого было мало. Подвиг Гагарина не ограничился одним полетом, он им только начинался. Теперь он был весь на виду. Каждый его шаг, каждое слово, каждое движение руки немедленно фиксировалось, и уже через несколько часов освещалось в печати.
Несколько лет, прошедших после его приземления, расписано биографами не только по дням и часам, но иногда и по минутам.
Уже в конце апреля его, не успевшего еще даже толком повидаться с семьей и понянчить полуторамесячную дочь, посылают в первую загранпоездку, в Чехословакию. Здесь ему вручают Звезду Героя Социалистического Труда Чехословакии.
В середине мая он прилетает в Болгарию, где становится Героем Социалистического труда Народной Республики Болгария.
В июне его приглашают в Финляндию, где награждают золотым значком Центрального комитета Коммунистической партии Финляндии. Фактически – делают финским коммунистом.
В середине июля он побывал в Великобритании, где завтракал с самой королевой и где стал первым кавалером специально учрежденной медали за исследование космического пространства.
20 июля, уже в Польше, он стал почетным летчиком одного из авиационных полков и кавалером «Грюнвальдского креста I степени».
Через 4 дня Гагарин был уже в Гаване, где ему вручили одну из трех высших наград Кубы - орден «Плайя Хирон».
Еще через пять дней, в Бразилии ему вручили высшую награду ВВС страны - орден "За заслуги в области воздухоплавания".
В начале августа он был уже почетным гостем Канады.
Далее в Венгрии его наградили орденом Знамя Венгерской Народной Республики I степени с алмазами.
При этом несвоевременно закрылся клапан горючего и окислителя, что привело к закрутке космического корабля со скоростью 5 оборотов в минуту. «Получился "кардибалет" (так у Гагарина, В.Ч.): голова - ноги, голова - ноги, с очень большой скоростью вращения, - писал космонавт потом в своем отчете. - Все кружилось. То вижу Африку - над Африкой произошло это, - то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от Солнца, чтобы свет не попал в глаза...»
Эти 10 минут можно было сравнить с целой жизнью. Гагарин понимал, что аппарат не отделился, он прекрасно знал, что если это не произойдет, он неминуемо разобьется. Целых 10 минут подготовки к смерти. Пора было вводить код и пытаться как-то вручную поправить ситуацию. Но таким же образом можно было ее и усугубить, поэтому пока была возможность ждать, он ждал. Гагарин вообще верил в технику. И она сработала. Пусть значительно позже, чем надо, спускаемый аппарат отделился от двигательной установки и теперь уже падал автономно.
Поскольку «Восток» не был оборудован системой мягкой посадки, на высоте 7 километров Гагарин катапультировался. Тут тоже случились неприятности, только помельче: нештатно сработали запасной парашют, надувная лодка и клапан подачи воздуха в скафандр.
Из-за несвоевременного отделения приборного отсека, космонавт приземлился в 110 километрах от места, где это приземление было запланировано, юго-западнее города Энгельса вблизи деревни Смеловка Саратовской области.
Первыми космонавта в оранжевом скафандре и в огромном шлеме на голове увидели работавшие в огороде Анна Тахтарова и ее внучка Рита. Стоит ли говорить, что они перепугались и, наверное, убежали бы, если бы ноги продолжали их слушаться. Видя, что мирные люди его боятся, Юрий скинул шлем и крикнул:
- Я свой, товарищи, свой!
Вскоре к месту приземления подъехали заметившие парашют трактористы:
- Так это ты сейчас над Африкой включаешь тормозную двигательную установку? Только что по радио передали...
Сообщение ТАСС прозвучало в эфире в 10 часов утра: «В космос запущен первый управляемый космический корабль с человеком на борту. Командир корабля — коммунист, майор Юрий Алексеевич Гагарин». Именно так: поднявшись в небо старшим лейтенантом, Юрий опустился уже майором. Когда позже один из журналистов спросил его, есть ли что-то, о чем он жалеет, Гагарин признался:
- Есть. Я и сейчас жалею, что не довелось походить в капитанах. Мне это звание всегда казалось очень привлекательным. Оно объединяет и зрелость, и молодость.
Когда в Гжатске невестка старшего сына прибежала в дом Гагариных и закричала, что Юрка летает в космосе, отец не поверил. И, послушав радиосообщение, резонно заявил:
-Нет, это какой-то другой летает, знать – однофамилец. Там же говорят – майор, а наш, он старший лейтенант. До майора ему, как медному котелку – служить и служить.
А вот Анна Тимофеевна в логику мужа не поверила. Материнское сердце точно подсказало ей, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
-Да что же он надел? У него же две малютки дочки...
И тут же, лишь накинув телогрейку, бросилась на железнодорожную станцию, чтобы ехать к Вале на помощь.
Продолжение подвига
Через несколько часов после приземления Гагарина доставили на самолете в Куйбышев. На следующий день он начал давать первые свои интервью.
14 апреля уже в Москве ему вручили орден Ленина и золотую звезду Героя Советского Союза. По столице СССР он ехал в открытом правительственном ЗИЛ-111В рядом с самим Никитой Сергеевичем Хрущевым, а собравшиеся по пути их следования толпы людей забрасывали космонавта цветами.
В следующие три дня Гагарин встретился последовательно с журналистами, затем с художниками и, наконец, с писателями. Первые оперативно разнесли очерки и статьи о покорении космоса во все возможные газеты и журналы, вторые сделали наброски и эскизы с тем, чтобы потом нарисовать сотни плакатов и слепить десятки бюстов. И, наконец, третьи должны были в своих произведениях увековечить его подвиг.И вот тут была проблема. Потому, что подвиг был, и правда, пока именно ЕГО. Что было абсолютно чуждо советской системе. Гагарин в глазах мира теперь выглядел эдаким суперменом, авангардом и надеждой всего человечества.
Перед ним преклонялись, его славили, о нем писали, ему посвящали песни. В глазах всего мира это был уже даже не человек, а какая-то квинтэссенция всего лучшего, что хотелось видеть в человечестве. И улыбка у него голливудская, и телосложение богатырское, и взгляд честный и простой. Хотя, по чести разобраться, улыбка – как улыбка, совершенно обычная. Не говоря уж про телосложение. А честность...
На одной из первых пресс-конференций журналисты спросили Юрия, приземлился ли он в спускаемом аппарате, или катапультировался. На что Гагарин, глядя на корреспондента честными улыбающимися глазами, ответил, что приземлился в аппарате и в точно рассчитанном районе. Потому, что знал: если в FAI (Международной авиационной федерации) узнают, что он катапультировался, Советскому Союзу не зачтут три поставленных рекорда: по продолжительности космического полета (108 минут), высоте полета (327 километров) и по поднятому весу (4725 килограммов полезного груза).
Поскольку по правилам необходимо было, чтобы взлет и приземление происходили в одном аппарате. Тогда федерацию удалось обмануть.
Действительно, Гагарин при всей кажущейся и обезоруживающей простоте был далеко не так прост. И Хрущев был тысячу раз прав, когда выбрал для первого полета именно его. Сверхдисциплинированный Гагарин не просто говорил то, что ему говорили говорить, он именно понимал, что от него ждет руководство страны и говорил именно это. Нелюбов в этой ситуации наверняка вышел бы из-под контроля, интеллигентный Титов не смог бы врать со столь обезоруживающей улыбкой, а Гагарин, говоря неправду, именно не обманывал, а как бы создавал необходимую реальность, в которой не только легко существовал сам, но в которую, благодаря своему обаянию, затаскивал собеседников, критиков и поклонников.
А поклонников у него была целая планета. И тут опять же оказался прав Никита Сергеевич, поскольку сам космический полет был только первой частью сложного политического плана, главным героем и исполнителем которого должен был стать первый космонавт.
Гагарин должен был своим примером доказать, что именно социализм, а в перспективе – и коммунизм, могут максимально раскрыть все положительные качества простого человека и сделать его героем.
Поэтому везде, во всех газетах, журналах, документальных фильмах, книгах делался основной упор на то, что Юра родился в деревне, в колхозной семье, что до космического полета он был простым летчиком, каких у нас десятки тысяч.
Но и этого было мало. Подвиг Гагарина не ограничился одним полетом, он им только начинался. Теперь он был весь на виду. Каждый его шаг, каждое слово, каждое движение руки немедленно фиксировалось, и уже через несколько часов освещалось в печати.
Несколько лет, прошедших после его приземления, расписано биографами не только по дням и часам, но иногда и по минутам.
Уже в конце апреля его, не успевшего еще даже толком повидаться с семьей и понянчить полуторамесячную дочь, посылают в первую загранпоездку, в Чехословакию. Здесь ему вручают Звезду Героя Социалистического Труда Чехословакии.
В середине мая он прилетает в Болгарию, где становится Героем Социалистического труда Народной Республики Болгария.
В июне его приглашают в Финляндию, где награждают золотым значком Центрального комитета Коммунистической партии Финляндии. Фактически – делают финским коммунистом.
В середине июля он побывал в Великобритании, где завтракал с самой королевой и где стал первым кавалером специально учрежденной медали за исследование космического пространства.
20 июля, уже в Польше, он стал почетным летчиком одного из авиационных полков и кавалером «Грюнвальдского креста I степени».
Через 4 дня Гагарин был уже в Гаване, где ему вручили одну из трех высших наград Кубы - орден «Плайя Хирон».
Еще через пять дней, в Бразилии ему вручили высшую награду ВВС страны - орден "За заслуги в области воздухоплавания".
В начале августа он был уже почетным гостем Канады.
Далее в Венгрии его наградили орденом Знамя Венгерской Народной Республики I степени с алмазами.
В Лондоне
За два года Гагарин посетил более 30 стран. И почти везде ему вручали самые высокие награды. Можно сказать – делали его не советским, а именно своим героем. Такой «космополитизм» для гражданина СССР был просто недопустим. И, снова, Гагарин был хорош уже тем, что сам понимал это. Ему не надо было объяснять, как поступать в такой ситуации. В каждой стране, в каждом своем выступлении он прежде всего нажимал на то, что его личные заслуги сильно преувеличены:
- Это не моя личная слава. Разве я мог бы проникнуть в космос, будучи одиночкой? Тысячи советских людей трудились над постройкой ракеты и космического корабля, на котором мне поручили полет. И этот полет - триумф коллективной мысли, коллективного труда тысяч советских рабочих, инженеров, ученых. Это слава нашего народа.
Когда его спрашивали о том, почему он всегда улыбается, космонавт №1, не прекращая улыбаться, отвечал:
- Я люблю жизнь... Жизнь у нас в Советском Союзе хорошая и будет еще лучше. Почему же мне не быть жизнерадостным?
Впрочем, несмотря даже на свое тонкое чутье, иногда Гагарин просто старательно обходил неудобные вопросы. Несмотря на то, что любому ребенку тогда было понятно, что именно он должен ответить.
Когда западные журналисты спрашивали его о вере в Бога, он ловко переводил разговор на другие рельсы. Он не был и не мог, как коммунист, быть открыто и истово верующим, но к религии относился с уважением. Сам крещенный, он крестил и своих дочерей, тайно, в Смоленске, был крестным отцом у своей племянницы, Тамары Филатовой, ездил с друзьями в Сергиев Посад, где с удовольствием разговаривал со священниками и с отцом-наместником.
От него требовалось полное соответствие образу идеального советского человека. Потому, что в нем должен был со временем раствориться весь Советский Союз – идеальное государство неидеального мира. Конечно же, Гагарин просто обязан был быть идеальным семьянином. Поэтому, когда в ноябре 1961 года журналисты спросили, откуда у него над левой бровью появился довольно значительный шрам, космонавт, смущенно улыбаясь, ответил:
- Бывает. Осенью я отдыхал на юге. Однажды, разыгравшись с дочуркой Галкой, я споткнулся. И чтобы Галка не ударилась, я успел поднять ее над головой, а сам налетел на острый крымский камень. Вот и оставила Земля свою отметину. Ничего. Как говорится у нас, русских, до Галкиной свадьбы заживет. И не только до свадьбы, заживет до следующего полета в космос.
(«Труд», 15 ноября 1961 года)
НА ОТДЫХЕ В ФОРОСЕ
О том, откуда шрам появился на самом деле рассказал много лет спустя в своих дневниках, опубликованных в 1995 году, генерал-полковник Николай Каманин. Часть из сказанного космонавтом было правдой. Именно то, что получил он его во время отдыха в сентябре с семьей и с друзьями космонавтами в Форосе.
Где жена фактически застукала его с молоденькой медсестрой Анной. К чести Анны надо сказать, что она Гагарина не соблазняла, как раз наоборот. До этого первый космонавт достаточно прозрачно намекал Анне, что она ему нравится и что он хотел бы развить отношения. Но у девушки был жених и она прекрасно понимала, что Юра свою семью не бросит, поэтому особого внимания на намеки не обращала. А когда Юра зашел в комнату, где она читала книгу, закрыл дверь изнутри на ключ и бросился ее целовать, именно она стала звать на помощь жену Гагарина Валентину. Понимая, что его вот-вот поймают и разоблачат как изменника, Гагарин выпрыгнул с балкона.
Все было бы нормально, ибо балкон был на первом этаже, а инструктор парашютного спорта Юрий Гагарин мог спокойно спрыгнуть с гораздо большей высоты, но под балконом был крутой склон. Падая, он зацепился брюками за виноградную лозу или за ствол дерева, потерял равновесие, ударился головой о цементный бордюр и пробил надбровную кость. Рана была настолько серьезна, что космонавту прописали длительный постельный режим. После этого случая Герман Титов, бывший в том же санатории и испытывавший к симпатичной медсестре самые возвышенные, почти пушкинские чувства, если и не объявил бойкот Гагарину, то сильно ограничил общение с ним. А случай этот стал причиной закрытого партсобрания, на котором разбиралось «персональное дело» о неподобающем поведении майора Гагарина и на котором виновник усиленно просил прощения у партии и всего советского народа.
ГАГАРИН НА ВОДНЫХ ЛЫЖАХ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ СВОЕЙ ЖИЗНИ
Еще одной отличительной особенностью советского гражданина должно было быть нестяжательство. И с этим тоже было не так просто. Нет, Гагарин никогда не был жадиной или рвачом, но и бессребреником он тоже не был никогда. Военное детство и рабочая юность приучили его ценить деньги и вещи. И как можно было быть «нестяжателем», когда во всех странах его просто засыпали подарками? В Японии в фирменном магазине «Минольты», зная, что Юрий увлекается фотографией, ему фототехникой загрузили целый фургон.
За два года Гагарин посетил более 30 стран. И почти везде ему вручали самые высокие награды. Можно сказать – делали его не советским, а именно своим героем. Такой «космополитизм» для гражданина СССР был просто недопустим. И, снова, Гагарин был хорош уже тем, что сам понимал это. Ему не надо было объяснять, как поступать в такой ситуации. В каждой стране, в каждом своем выступлении он прежде всего нажимал на то, что его личные заслуги сильно преувеличены:
- Это не моя личная слава. Разве я мог бы проникнуть в космос, будучи одиночкой? Тысячи советских людей трудились над постройкой ракеты и космического корабля, на котором мне поручили полет. И этот полет - триумф коллективной мысли, коллективного труда тысяч советских рабочих, инженеров, ученых. Это слава нашего народа.
Когда его спрашивали о том, почему он всегда улыбается, космонавт №1, не прекращая улыбаться, отвечал:
- Я люблю жизнь... Жизнь у нас в Советском Союзе хорошая и будет еще лучше. Почему же мне не быть жизнерадостным?
Впрочем, несмотря даже на свое тонкое чутье, иногда Гагарин просто старательно обходил неудобные вопросы. Несмотря на то, что любому ребенку тогда было понятно, что именно он должен ответить.
Когда западные журналисты спрашивали его о вере в Бога, он ловко переводил разговор на другие рельсы. Он не был и не мог, как коммунист, быть открыто и истово верующим, но к религии относился с уважением. Сам крещенный, он крестил и своих дочерей, тайно, в Смоленске, был крестным отцом у своей племянницы, Тамары Филатовой, ездил с друзьями в Сергиев Посад, где с удовольствием разговаривал со священниками и с отцом-наместником.
От него требовалось полное соответствие образу идеального советского человека. Потому, что в нем должен был со временем раствориться весь Советский Союз – идеальное государство неидеального мира. Конечно же, Гагарин просто обязан был быть идеальным семьянином. Поэтому, когда в ноябре 1961 года журналисты спросили, откуда у него над левой бровью появился довольно значительный шрам, космонавт, смущенно улыбаясь, ответил:
- Бывает. Осенью я отдыхал на юге. Однажды, разыгравшись с дочуркой Галкой, я споткнулся. И чтобы Галка не ударилась, я успел поднять ее над головой, а сам налетел на острый крымский камень. Вот и оставила Земля свою отметину. Ничего. Как говорится у нас, русских, до Галкиной свадьбы заживет. И не только до свадьбы, заживет до следующего полета в космос.
(«Труд», 15 ноября 1961 года)
НА ОТДЫХЕ В ФОРОСЕ
О том, откуда шрам появился на самом деле рассказал много лет спустя в своих дневниках, опубликованных в 1995 году, генерал-полковник Николай Каманин. Часть из сказанного космонавтом было правдой. Именно то, что получил он его во время отдыха в сентябре с семьей и с друзьями космонавтами в Форосе.
Где жена фактически застукала его с молоденькой медсестрой Анной. К чести Анны надо сказать, что она Гагарина не соблазняла, как раз наоборот. До этого первый космонавт достаточно прозрачно намекал Анне, что она ему нравится и что он хотел бы развить отношения. Но у девушки был жених и она прекрасно понимала, что Юра свою семью не бросит, поэтому особого внимания на намеки не обращала. А когда Юра зашел в комнату, где она читала книгу, закрыл дверь изнутри на ключ и бросился ее целовать, именно она стала звать на помощь жену Гагарина Валентину. Понимая, что его вот-вот поймают и разоблачат как изменника, Гагарин выпрыгнул с балкона.
Все было бы нормально, ибо балкон был на первом этаже, а инструктор парашютного спорта Юрий Гагарин мог спокойно спрыгнуть с гораздо большей высоты, но под балконом был крутой склон. Падая, он зацепился брюками за виноградную лозу или за ствол дерева, потерял равновесие, ударился головой о цементный бордюр и пробил надбровную кость. Рана была настолько серьезна, что космонавту прописали длительный постельный режим. После этого случая Герман Титов, бывший в том же санатории и испытывавший к симпатичной медсестре самые возвышенные, почти пушкинские чувства, если и не объявил бойкот Гагарину, то сильно ограничил общение с ним. А случай этот стал причиной закрытого партсобрания, на котором разбиралось «персональное дело» о неподобающем поведении майора Гагарина и на котором виновник усиленно просил прощения у партии и всего советского народа.
ГАГАРИН НА ВОДНЫХ ЛЫЖАХ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ СВОЕЙ ЖИЗНИ
Еще одной отличительной особенностью советского гражданина должно было быть нестяжательство. И с этим тоже было не так просто. Нет, Гагарин никогда не был жадиной или рвачом, но и бессребреником он тоже не был никогда. Военное детство и рабочая юность приучили его ценить деньги и вещи. И как можно было быть «нестяжателем», когда во всех странах его просто засыпали подарками? В Японии в фирменном магазине «Минольты», зная, что Юрий увлекается фотографией, ему фототехникой загрузили целый фургон.
Во Франции подарили двухместную спортивную Matra-Bonnet Jet VS цвета голубого неба.
Конечно, правильнее всего было бы подарки просто не брать. Но Гагарин их брал. От Matra он был вообще в восторге, несмотря на то, что на родине у него уже была машина, и даже не одна.
Первая, практически министерский Газ-12 ЗИМ, была куплена за 8000 рублей еще до полета. По слухам, деньги будущий космонавт занимал под будущий полет, за который ему обещали заплатить никак не меньше 10 000 рублей.
Вторую, черную «Волгу» ГАЗ-21 подарило советское правительство. Уже 18 апреля, меньше чем через неделю после полета, оно приняло специальное и совершенно секретное постановление, рассекреченное только 10 лет назад:
«Распоряжение совета министров СССР о подарках Ю.А. Гагарину
1) Признать необходимым подарить от имени Правительства СССР первому летчику-космонавту майору Гагарину Ю.А. и членам его семьи автомашину "Волга", жилой дом, мебель и экипировку согласно приложению.
2) Обязать Министерство обороны СССР (т. Малиновского) выделить майору Гагарину Ю.А. четырехкомнатную квартиру по месту службы.
ИЗ ПРИЛОЖЕНИЯ К РАСПОРЯЖЕНИЮ:
Конечно, правильнее всего было бы подарки просто не брать. Но Гагарин их брал. От Matra он был вообще в восторге, несмотря на то, что на родине у него уже была машина, и даже не одна.
Первая, практически министерский Газ-12 ЗИМ, была куплена за 8000 рублей еще до полета. По слухам, деньги будущий космонавт занимал под будущий полет, за который ему обещали заплатить никак не меньше 10 000 рублей.
Вторую, черную «Волгу» ГАЗ-21 подарило советское правительство. Уже 18 апреля, меньше чем через неделю после полета, оно приняло специальное и совершенно секретное постановление, рассекреченное только 10 лет назад:
«Распоряжение совета министров СССР о подарках Ю.А. Гагарину
1) Признать необходимым подарить от имени Правительства СССР первому летчику-космонавту майору Гагарину Ю.А. и членам его семьи автомашину "Волга", жилой дом, мебель и экипировку согласно приложению.
2) Обязать Министерство обороны СССР (т. Малиновского) выделить майору Гагарину Ю.А. четырехкомнатную квартиру по месту службы.
ИЗ ПРИЛОЖЕНИЯ К РАСПОРЯЖЕНИЮ:
К трем машинам в распоряжении Гагарина всегда был еще и служебный военный внедорожник ГАЗ-69 с личным шофером. Поэтому, повторимся, кем-кем, а бессребреником первый космонавт не был. Тем больше ему надо было говорить о народной составляющей его полета.
ОКОНЧАНИЕ ПОДВИГА
В конце 1961 года Гагарина, вместе с остальными членами отряда космонавтов, зачислили слушателями главного авиационного ВУЗа страны – Военно-Воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского. Обучался он без отрыва от службы в Центре подготовки космонавтов. Только теперь Юрий уже сам там был руководителем, готовил к предстоящим полетам третьего и четвертого космонавтов – Адрияна Николаева и Павла Поповича.
Одновременно он стал чем-то вроде покровителя только что набранного отряда женщин-космонавтов. Со своими протеже он нянчился как с родными дочерьми, даже возил их в специальную 100-ую секцию ГУМа, чтобы девушки могли прикупить себе нарядные платья. А вот самому ему ни летать за штурвалом, ни прыгать с парашютом, ни даже просто сидеть в центрифуге уже не разрешалось. Даже категорически воспрещалось. Страна не могла рисковать своим героем до тех пор, пока он не закончит выполнение своей главной миссии.
ОКОНЧАНИЕ ПОДВИГА
В конце 1961 года Гагарина, вместе с остальными членами отряда космонавтов, зачислили слушателями главного авиационного ВУЗа страны – Военно-Воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского. Обучался он без отрыва от службы в Центре подготовки космонавтов. Только теперь Юрий уже сам там был руководителем, готовил к предстоящим полетам третьего и четвертого космонавтов – Адрияна Николаева и Павла Поповича.
Одновременно он стал чем-то вроде покровителя только что набранного отряда женщин-космонавтов. Со своими протеже он нянчился как с родными дочерьми, даже возил их в специальную 100-ую секцию ГУМа, чтобы девушки могли прикупить себе нарядные платья. А вот самому ему ни летать за штурвалом, ни прыгать с парашютом, ни даже просто сидеть в центрифуге уже не разрешалось. Даже категорически воспрещалось. Страна не могла рисковать своим героем до тех пор, пока он не закончит выполнение своей главной миссии.
Два первых - космонавт и конструктор
Майором Гагарин пробыл чуть больше года, уже в июне 1962-го ему было присвоено звание «подполковник», а спустя еще полтора года он стал полковником. Так родина и партия награждали его за то, что он все больше отдавал свое место в корабле «Восток» ей. Процесс шел успешно, и Гагарин это очень тонко чувствовал. В ноябре 1962-го, в речи перед рабочими Оренбурга, он сказал:
- За прошедший год ... я видел сотни тысяч улыбающихся глаз, сотни тысяч рук, и всюду я слышал слова дружбы и теплоты. И я прекрасно понимал, что эти слова относятся не ко мне лично, а ко всему нашему народу. Мы обязаны своими успехами родной Коммунистической партии, которая проявляет постоянную заботу о развитии науки. У нас много людей, готовых подняться в космос, много потому, что мы понимаем благородные цели космических исследований. Советские люди сделали мечту и сказку былью.
..
В декабре 1963-го Юрия Гагарина назначили начальником Центра подготовки космонавтов. Вскоре его выбрали депутатом Верховного совета СССР. Но это его устраивало слабо. Активная общественная деятельность не приносила особенной радости. Гагарина тянуло в небо, куда его упорно не пускали. На вопросы корреспондентов о планах и мечтах он отвечал:
- Работать еще больше, учиться, заниматься космонавтикой, во всем быть достойным высокого звания члена Коммунистической партии. Если представится возможность — снова слетать в космос.
В то время в самом разгаре была подготовка советской лунной программы. И Гагарин лелеял надежду стать первым советским космонавтом, который оставит свой след на пыльных тропинках нашего спутника. Но, конечно, это было совершенно исключено. В СССР место для подвига должно было хватить всем. В отличие от американской системы, где все упиралось в конкретную личность, и где Аллан Шепард вполне мог стать лунным астронавтом №1, у нас каждый новый подвиг должен был совершить новый человек. Гагарин первым слетал в космос, Леонов первым вышел в открытый космос, кто-нибудь еще должен был покорить Луну. Совершенно новый человек. Чем больше у страны героев, тем вернее путь ее развития.
Гагарин это понимал, но надеялся, что ему, с его истинно крестьянской хитростью и чутьем, удастся переломить ситуацию. Он знал, его не пустят опять не только в космос, но и просто в небо до тех пор, пока он полностью не переложит тяжелое бремя своего подвига на плечи СССР. Начиная с лета 1966-го он резко снизил свою общественную активность. Теперь Гагарин большую часть времени проводил в Академии Жуковского и в ЦПК. К тому времени он уже практически выполнил свою задачу. В самый короткий срок ему удалось сделать так, что большинство людей в мире на вопрос «Кто первый полетел в космос» отвечали «СССР». Ему удалось разделить место в тесной кабинке, куда человеку с нормальным телосложением и протиснуться было сложно, еще с 220 миллионами соотечественников.
Прием сработал, и начальство начало потихоньку разжимать кулак, в котором держало своего героя-донора. В сентябре контроль ослаб настолько, что героя даже чуть было не потеряли во время рыбалки на Рыбинском водохранилище. Отвезли с удочками на один из многочисленных островов, а на какой именно – забыли. Пришлось прочесывать всю акваторию. Нашли Гагарина только в 12 часов ночи, замерзшего, но довольного новым приключением.
В начале 1967 года его назначили дублером Владимира Комарова, которому предстояло совершить полет на корабле новой конструкции – «Союзе-1». Именно «Союзы» готовили для полетов на Луну. Гагарин вновь приступил к тренировкам. Он изучал техническую часть аппарата, крутился на центрифуге, сутками скучал в сурдокамере, задыхался в барокамере, парился в термокамере, отрабатывал в падающем Ту-104 действия в условиях невесомости. Но за штурвал самолета летчика по-прежнему не пускали.
Письмо
А 25 апреля при возвращении на Землю после продолжавшегося 2 суток полета погиб Владимир Комаров. У его «Союза-1» отказала парашютная система, и он врезался в Землю на скорости 50 метров в секунду. Гагарин тогда стоял в одном шаге от смерти. Ведь если бы у Комарова перед полетом случился бы насморк или заболела голова, в полет на «Союзе» отправился бы он.
Но на руководство страны это должного впечатления не произвело. Полковника Гагарина не только не оградили от возможных рисков, но и предоставили ему еще больше свободы. В начале 1968 года, после 7-летнего перерыва, ему разрешили возобновить самостоятельные полеты на любимых истребителях. Но сначала, в феврале, Гагарину предстояло защитить в академии дипломный проект. Как и предполагалось, сдал он его на «отлично», после чего получил квалификацию «Летчик-инженер-космонавт».
В начале марта Валентина легла в больницу с язвой желудка. А уже 13 числа полковник Юрий Алексеевич Гагарин поднялся с инструктором в воздух на учебно-тренировочном МИГ-15 УТИ. За 10 дней Гагарин совершил 18 полетов общей продолжительностью более 7 часов. На 27 марта был запланирован последний полет с инструктором, после которого он должен был ехать на съемки посвященного дню космонавтики «Голубого огонька».
Уже по дороге на аэродром Юрий Алексеевич вспомнил, что забыл дома пропуск. Встретивший его тогда космонавт Георгий Добровольский предложил не обращать на такую мелочь внимания:
- В автобусе поедете ведь вместе со всеми. Вас знают, пропустят.
— Да как-то неудобно. Солдат будет проверять, а ты ему объясняй, кто ты есть. Очень неудобно. А потом: порядок есть порядок.
И он вернулся.
В этот день инструктором Гагарина был командир полка, Герой Советского Союза инженер-полковник Владимир Серегин. Паре предстояло выполнить 4 упражнения, что можно было сделать примерно за 20 минут. Летчики взлетели с аэродрома Чкаловский в 10 часов 18 минут, а уже в 10-30 Гагарин отрапортовал, что задание выполнено и запросил разрешения вернуться на базу. Это было последнее полученное от него сообщение. Обломки разбившегося «Мига» были спустя несколько часов обнаружены в лесу, в 65 километрах от аэродрома. На то, что здесь погиб именно Гагарин, указывали найденные на дереве клочки его летной куртки с талонами на питание в кармане, и бумажник с правами и фотографией Королева.
Майором Гагарин пробыл чуть больше года, уже в июне 1962-го ему было присвоено звание «подполковник», а спустя еще полтора года он стал полковником. Так родина и партия награждали его за то, что он все больше отдавал свое место в корабле «Восток» ей. Процесс шел успешно, и Гагарин это очень тонко чувствовал. В ноябре 1962-го, в речи перед рабочими Оренбурга, он сказал:
- За прошедший год ... я видел сотни тысяч улыбающихся глаз, сотни тысяч рук, и всюду я слышал слова дружбы и теплоты. И я прекрасно понимал, что эти слова относятся не ко мне лично, а ко всему нашему народу. Мы обязаны своими успехами родной Коммунистической партии, которая проявляет постоянную заботу о развитии науки. У нас много людей, готовых подняться в космос, много потому, что мы понимаем благородные цели космических исследований. Советские люди сделали мечту и сказку былью.
..
В декабре 1963-го Юрия Гагарина назначили начальником Центра подготовки космонавтов. Вскоре его выбрали депутатом Верховного совета СССР. Но это его устраивало слабо. Активная общественная деятельность не приносила особенной радости. Гагарина тянуло в небо, куда его упорно не пускали. На вопросы корреспондентов о планах и мечтах он отвечал:
- Работать еще больше, учиться, заниматься космонавтикой, во всем быть достойным высокого звания члена Коммунистической партии. Если представится возможность — снова слетать в космос.
В то время в самом разгаре была подготовка советской лунной программы. И Гагарин лелеял надежду стать первым советским космонавтом, который оставит свой след на пыльных тропинках нашего спутника. Но, конечно, это было совершенно исключено. В СССР место для подвига должно было хватить всем. В отличие от американской системы, где все упиралось в конкретную личность, и где Аллан Шепард вполне мог стать лунным астронавтом №1, у нас каждый новый подвиг должен был совершить новый человек. Гагарин первым слетал в космос, Леонов первым вышел в открытый космос, кто-нибудь еще должен был покорить Луну. Совершенно новый человек. Чем больше у страны героев, тем вернее путь ее развития.
Гагарин это понимал, но надеялся, что ему, с его истинно крестьянской хитростью и чутьем, удастся переломить ситуацию. Он знал, его не пустят опять не только в космос, но и просто в небо до тех пор, пока он полностью не переложит тяжелое бремя своего подвига на плечи СССР. Начиная с лета 1966-го он резко снизил свою общественную активность. Теперь Гагарин большую часть времени проводил в Академии Жуковского и в ЦПК. К тому времени он уже практически выполнил свою задачу. В самый короткий срок ему удалось сделать так, что большинство людей в мире на вопрос «Кто первый полетел в космос» отвечали «СССР». Ему удалось разделить место в тесной кабинке, куда человеку с нормальным телосложением и протиснуться было сложно, еще с 220 миллионами соотечественников.
Прием сработал, и начальство начало потихоньку разжимать кулак, в котором держало своего героя-донора. В сентябре контроль ослаб настолько, что героя даже чуть было не потеряли во время рыбалки на Рыбинском водохранилище. Отвезли с удочками на один из многочисленных островов, а на какой именно – забыли. Пришлось прочесывать всю акваторию. Нашли Гагарина только в 12 часов ночи, замерзшего, но довольного новым приключением.
В начале 1967 года его назначили дублером Владимира Комарова, которому предстояло совершить полет на корабле новой конструкции – «Союзе-1». Именно «Союзы» готовили для полетов на Луну. Гагарин вновь приступил к тренировкам. Он изучал техническую часть аппарата, крутился на центрифуге, сутками скучал в сурдокамере, задыхался в барокамере, парился в термокамере, отрабатывал в падающем Ту-104 действия в условиях невесомости. Но за штурвал самолета летчика по-прежнему не пускали.
Письмо
А 25 апреля при возвращении на Землю после продолжавшегося 2 суток полета погиб Владимир Комаров. У его «Союза-1» отказала парашютная система, и он врезался в Землю на скорости 50 метров в секунду. Гагарин тогда стоял в одном шаге от смерти. Ведь если бы у Комарова перед полетом случился бы насморк или заболела голова, в полет на «Союзе» отправился бы он.
Но на руководство страны это должного впечатления не произвело. Полковника Гагарина не только не оградили от возможных рисков, но и предоставили ему еще больше свободы. В начале 1968 года, после 7-летнего перерыва, ему разрешили возобновить самостоятельные полеты на любимых истребителях. Но сначала, в феврале, Гагарину предстояло защитить в академии дипломный проект. Как и предполагалось, сдал он его на «отлично», после чего получил квалификацию «Летчик-инженер-космонавт».
В начале марта Валентина легла в больницу с язвой желудка. А уже 13 числа полковник Юрий Алексеевич Гагарин поднялся с инструктором в воздух на учебно-тренировочном МИГ-15 УТИ. За 10 дней Гагарин совершил 18 полетов общей продолжительностью более 7 часов. На 27 марта был запланирован последний полет с инструктором, после которого он должен был ехать на съемки посвященного дню космонавтики «Голубого огонька».
Уже по дороге на аэродром Юрий Алексеевич вспомнил, что забыл дома пропуск. Встретивший его тогда космонавт Георгий Добровольский предложил не обращать на такую мелочь внимания:
- В автобусе поедете ведь вместе со всеми. Вас знают, пропустят.
— Да как-то неудобно. Солдат будет проверять, а ты ему объясняй, кто ты есть. Очень неудобно. А потом: порядок есть порядок.
И он вернулся.
В этот день инструктором Гагарина был командир полка, Герой Советского Союза инженер-полковник Владимир Серегин. Паре предстояло выполнить 4 упражнения, что можно было сделать примерно за 20 минут. Летчики взлетели с аэродрома Чкаловский в 10 часов 18 минут, а уже в 10-30 Гагарин отрапортовал, что задание выполнено и запросил разрешения вернуться на базу. Это было последнее полученное от него сообщение. Обломки разбившегося «Мига» были спустя несколько часов обнаружены в лесу, в 65 километрах от аэродрома. На то, что здесь погиб именно Гагарин, указывали найденные на дереве клочки его летной куртки с талонами на питание в кармане, и бумажник с правами и фотографией Королева.
Точно причину катастрофы установить так и не удалось. По наиболее распространенной версии, пилоты совершили резкий манёвр, после чего машина вошла в плоский штопор и разбилась. По другим данным, машина Гагарина и Серегина попала в след пролетавшего в районе аварии «Су», из которого она тоже вполне могла свалиться в штопор. По третьей версии, самолёт столкнулся с метеозондом. По четвертой Серегин, жаловавшийся до того на боли в сердце, во время полёта почувствовав себя плохо, отстегнул ремни, после чего потерял сознание и своим телом заблокировал рычаги управления. Единственное, что удалось выяснить расследовавшим катастрофу комиссиям, это то, что до самого столкновения с землёй самолёт работал вполне исправно.
В народе по поводу гибели героя были сложены свои версии. По одной Гагарин с Серегиным поднялись в воздух в состоянии, как это пишут в протоколах, сильного алкогольного опьянения. По другой – первого космонавта забрали инопланетяне. По третьей, Гагарин вовсе не погиб, а попал в сумасшедший дом, а советское правительство, дабы не показывать героя в таком виде, инсценировало катастрофу. Наконец, по четвертой, катастрофу не инсценировали, а именно подстроили люди Брежнева, завидовавшего славе
В народе по поводу гибели героя были сложены свои версии. По одной Гагарин с Серегиным поднялись в воздух в состоянии, как это пишут в протоколах, сильного алкогольного опьянения. По другой – первого космонавта забрали инопланетяне. По третьей, Гагарин вовсе не погиб, а попал в сумасшедший дом, а советское правительство, дабы не показывать героя в таком виде, инсценировало катастрофу. Наконец, по четвертой, катастрофу не инсценировали, а именно подстроили люди Брежнева, завидовавшего славе
Похороны космонавта. Фото: https://biographe.ru/
Из этих «народных» версий самой правдоподобной выглядит та, что с инопланетянами. Ни Серегин, ни Гагарин пьяными в самолет не полезли бы, несмотря на то, что трезвенниками не были. И физический «уход» Гагарина никому не был нужен. К 1968 году от него уже получили все, что было надо и теперь его потихонечку переводили на административную работу. Вполне возможно, что он стал бы в дальнейшем крупным руководителем космической отрасли, тем более, что все задатки хорошего администратора у него были. Может он стал бы общественным деятелем, возглавил бы какой-нибудь фонд мира, или дружбы народов. Но он ушел по-другому. Для СССР это было печально, но уже не критично.
Гагарина и Серегина похоронили на Красной площади, как и положено, со всеми воинскими почестями.
А вскоре после этого выписавшейся из больницы Валентине доставили письмо от мужа. Юрий написал его 10 апреля 1961 года, за два дня до своего космического полета, и просил передать жене в случае его гибели. Сам Гагарин думал, что послание после успешного завершения миссии уничтожили, но педантичные военные сделали все именно так, как их просил автор: дождались гибели и отдали.
«Здравствуйте, мои милые, горячо любимые Валечка, Леночка и Галочка!
Решил вот вам написать несколько строк, чтобы поделиться с вами и разделить вместе ту радость и счастье, которые мне выпали сегодня. Сегодня правительственная комиссия решила послать меня в космос первым. Знаешь, дорогая Валюша, как я рад, хочу, чтобы и вы были рады вместе со мной. Простому человеку доверили такую большую государственную задачу – проложить первую дорогу в космос!
Можно ли мечтать о большем? Ведь это – история, это – новая эра! Через день я должен стартовать. Вы в это время будете заниматься своими делами. Очень большая задача легла на мои плечи. Хотелось бы перед этим немного побыть с вами, поговорить с тобой. Но, увы, вы далеко. Тем не менее, я всегда чувствую вас рядом с собой.
В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает ведь, что на ровном месте человек падает и ломает себе шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. Ну а если что случится, то прошу вас и в первую очередь тебя, Валюша, не убиваться с горя. Ведь жизнь есть жизнь, и никто не гарантирован, что его завтра не задавит машина.
Береги, пожалуйста, наших девочек, люби их, как люблю я. Вырасти из них, пожалуйста, не белоручек, не маменькиных дочек, а настоящих людей, которым ухабы жизни были бы не страшны. Вырасти людей, достойных нового общества – коммунизма. В этом тебе поможет государство. Ну а свою личную жизнь устраивай, как подскажет тебе совесть, как посчитаешь нужным. Никаких обязательств я на тебя не накладываю, да и не вправе это делать. Что-то слишком траурное письмо получается. Сам я в это не верю. Надеюсь, что это письмо ты никогда не увидишь, и мне будет стыдно перед самим собой за эту мимолетную слабость. Но если что-то случится, ты должна знать все до конца.
Я пока жил честно, правдиво, с пользой для людей, хотя она была и небольшая. Когда-то еще в детстве прочитал слова В. П. Чкалова: «Если быть, то быть первым». Вот я и стараюсь им быть и буду до конца. Хочу, Валечка, посвятить этот полет людям нового общества, коммунизма, в которое мы уже вступаем, нашей великой Родине, нашей науке.
Надеюсь, что через несколько дней мы опять будем вместе, будем счастливы.
Валечка, ты, пожалуйста, не забывай моих родителей, если будет возможность, то помоги в чем-нибудь. Передай им от меня большой привет, и пусть простят меня за то, что они об этом ничего не знали, да им не положено было знать. Ну вот, кажется, и все. До свидания, мои родные. Крепко- накрепко вас обнимаю и целую, с приветом ваш папа и Юра. 10.04.61 г.
Гагарин»
Валерий ЧУМАКОВ, Москва
благодарю за помощь в подготовке материала irina r.
© "Союзное государство", 2021
Из этих «народных» версий самой правдоподобной выглядит та, что с инопланетянами. Ни Серегин, ни Гагарин пьяными в самолет не полезли бы, несмотря на то, что трезвенниками не были. И физический «уход» Гагарина никому не был нужен. К 1968 году от него уже получили все, что было надо и теперь его потихонечку переводили на административную работу. Вполне возможно, что он стал бы в дальнейшем крупным руководителем космической отрасли, тем более, что все задатки хорошего администратора у него были. Может он стал бы общественным деятелем, возглавил бы какой-нибудь фонд мира, или дружбы народов. Но он ушел по-другому. Для СССР это было печально, но уже не критично.
Гагарина и Серегина похоронили на Красной площади, как и положено, со всеми воинскими почестями.
А вскоре после этого выписавшейся из больницы Валентине доставили письмо от мужа. Юрий написал его 10 апреля 1961 года, за два дня до своего космического полета, и просил передать жене в случае его гибели. Сам Гагарин думал, что послание после успешного завершения миссии уничтожили, но педантичные военные сделали все именно так, как их просил автор: дождались гибели и отдали.
«Здравствуйте, мои милые, горячо любимые Валечка, Леночка и Галочка!
Решил вот вам написать несколько строк, чтобы поделиться с вами и разделить вместе ту радость и счастье, которые мне выпали сегодня. Сегодня правительственная комиссия решила послать меня в космос первым. Знаешь, дорогая Валюша, как я рад, хочу, чтобы и вы были рады вместе со мной. Простому человеку доверили такую большую государственную задачу – проложить первую дорогу в космос!
Можно ли мечтать о большем? Ведь это – история, это – новая эра! Через день я должен стартовать. Вы в это время будете заниматься своими делами. Очень большая задача легла на мои плечи. Хотелось бы перед этим немного побыть с вами, поговорить с тобой. Но, увы, вы далеко. Тем не менее, я всегда чувствую вас рядом с собой.
В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает ведь, что на ровном месте человек падает и ломает себе шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. Ну а если что случится, то прошу вас и в первую очередь тебя, Валюша, не убиваться с горя. Ведь жизнь есть жизнь, и никто не гарантирован, что его завтра не задавит машина.
Береги, пожалуйста, наших девочек, люби их, как люблю я. Вырасти из них, пожалуйста, не белоручек, не маменькиных дочек, а настоящих людей, которым ухабы жизни были бы не страшны. Вырасти людей, достойных нового общества – коммунизма. В этом тебе поможет государство. Ну а свою личную жизнь устраивай, как подскажет тебе совесть, как посчитаешь нужным. Никаких обязательств я на тебя не накладываю, да и не вправе это делать. Что-то слишком траурное письмо получается. Сам я в это не верю. Надеюсь, что это письмо ты никогда не увидишь, и мне будет стыдно перед самим собой за эту мимолетную слабость. Но если что-то случится, ты должна знать все до конца.
Я пока жил честно, правдиво, с пользой для людей, хотя она была и небольшая. Когда-то еще в детстве прочитал слова В. П. Чкалова: «Если быть, то быть первым». Вот я и стараюсь им быть и буду до конца. Хочу, Валечка, посвятить этот полет людям нового общества, коммунизма, в которое мы уже вступаем, нашей великой Родине, нашей науке.
Надеюсь, что через несколько дней мы опять будем вместе, будем счастливы.
Валечка, ты, пожалуйста, не забывай моих родителей, если будет возможность, то помоги в чем-нибудь. Передай им от меня большой привет, и пусть простят меня за то, что они об этом ничего не знали, да им не положено было знать. Ну вот, кажется, и все. До свидания, мои родные. Крепко- накрепко вас обнимаю и целую, с приветом ваш папа и Юра. 10.04.61 г.
Гагарин»
Валерий ЧУМАКОВ, Москва
благодарю за помощь в подготовке материала irina r.
© "Союзное государство", 2021
Следующая публикация
Комментарии 7