Первая Советская Конституция 1918г. была принята V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918г., – при всей её бесспорной всемирноисторической значимости, носила во многом ещё общедекларативный характер, и она не могла гарантировать людям блага социализма во всей их конкретике, для чего попросту не было ещё почвы в тогдашней материальной действительности.

Конституция 1924г. целевым образом решала задачу – подвести государственно-правовую базу под возникновение Союза ССР. Задачу также всемирноисторически значимую, но опять-таки не исчерпывающую.

В Конституции СССР 1936г. социалистическое общество, впервые на планете построенное, в определяющих его чертах, в нашей стране, – социалистическое общество предстало во всей его материальной обоснованности и убедительности, во всей захватывающей широте возможностей, которые социализм открывал перед людьми труда. Прошло каких-то 10 с небольшим лет с момента принятия Сталинской Конституции, и западный мир просто вынужден был отреагировать на её появление, выдвинув в 1948г. Всеобщую Декларацию прав человека. Все, кто нынче верезжит по поводу советского «тоталитаризма», вдумайтесь в тот факт, что одним из главных первоисточников при разработке Декларации выступила наша Конституция – Конституция «ужасного» и «тоталитарного» Советского государства.

Конституционное развитие государства есть процесс объективный, такой же, как, скажем, развитие его экономики. И как нельзя сочинить из головы новый экономический закон, а его можно только вывести из движения самой экономической действительности, – точно так же нельзя с кондачка сочинить для страны какую-то всецело новую конституцию, а её можно только вывести из предшествовавшего конституционного опыта данной государственности. А наш, советский исторический опыт на этом поприще – это Конституции СССР 1936 и 1977 годов, это созданное ими политико-правовое поле. Основной Закон, принятый в 1977г., это не какой-то радикально новый текст по сравнению со Сталинской Конституцией, а это – в сущности – её разнообразно отредактированный вариант.

При буржуазном строе мельтешение партий у власти – это показатель не какой-то сугубой его демократичности, но только и исключительно неразвитости в этом обществе ЦЕЛЕПОЛАГАНИЯ КАК СОЦИАЛЬНОЙ ФУНКЦИИ, как высокоорганизованной способности правящего класса. Ну, в самом деле, – какая у буржуазии глобальная, всемирноисторическая цель, которую хотя бы отдалённо можно было сравнить с тем, что называют всемирноисторической миссией пролетариата? Да никакой у неё цели нет. Ещё на заре становления буржуазной цивилизации один из её крупнейших и ярчайших теоретиков, Джон Локк, писал: «…политическое общество учреждено только для одной цели – чтобы обеспечить каждому человеку владение вещами в этой жизни». «…мирские блага и внешнее процветание общества – вот единственная причина вступления людей в общество и единственное, чего они ищут и к чему стремятся в нём».

При развитой двухпартийной буржуазно-демократической системе у власти фактически всё время находится одна и та же партия – партия буржуазии как класса, осуществляющего диктатуру. Но открыто этого признать класс частных собственников не может: вот, дескать, мы хапаем, – а вот наш идеологический орган бессменно и бессовестно это наше хапужничество сторожит. Поэтому его партия вынуждена маневрировать, поворачиваясь к народу то одной, то другой своей личиной. Да, такая система в какой-то мере позволяет своевременно корректировать политический курс, – и то, как нетрудно убедиться из истории, отнюдь не всегда. Однако, в конечном итоге она служит институциональным выражением и закреплением не какого-то небывалого расцвета демократии, но всего лишь убожества и исторической обречённости глобальных целей буржуазии как последнего в истории человечества эксплуататорского класса.