На ХХ съезде партии Хрущев начал открытую кампанию "десталинизации".

В мировоззренческом и социальном плане она имела катастрофические последствия. Хрущев объявил об отказе от самых главных идеалов и ценностей уже сложившегося советского строя, а взамен выдвинул программу построения "потребительского коммунизма". Всем было известно, что такой "коммунизм" уже построен, "общество потребления", витриной которого в мире были США .
И вот героическому советскому народу, народу-мученику и народу-победителю Хрущев ставит цель: догнать Америку по потреблению "хлебов земных". Это было открытое оскорбление людям "эпохи Сталина" и сигнал мобилизации потребителям. Наконец-то власть идет на альянс с ними!
С точки зрения поколения героев, война всех соединила. Но к середине 60-х годов эти люди столкнулись со сплоченным и влиятельным "малым народом", который отрицал все советское жизнеустройство, и особенно тех, кто его строил, тянул лямку, горел на работе и шел на фронт добровольцем. Номенклатура нового поколения не только не соответствовала стандартам "эпохи Сталина", она их тайно ненавидела и боялась, особенно боялась новых репрессий.Лакмусовой бумажкой переориентации политики руководства страны на "потребительский коммунизм" стало изменение советской эстетики, перемены в стиле: архитектура, ориентированная на "маленького человека", непритязательный вкус в массовом искусстве, доминирование на плакатах образов советских обывателей. Показательно, что мещанско-потребительские мотивы сочетались у Хрущева с некоторым возвращением к революционно-троцкисткой ортодоксии. И во многом он проявил себя именно как "контрреформатор". Упования на скорейшее пришествие коммунизма, возрождение уравниловки, отказ от русского патриотизма, безоглядная поддержка разных "прогрессивных движений" по всему миру, в том числе атеизма и неопозитивизма в духе Бертрана Рассела, упор на революционный интернационализм, возобновление антирелигиозной кампании, борьба с приусадебными участками – всё это проявления "левой реакции". Пресловутый волюнтаризм Хрущева не что иное как признак левачества.
В то же время, дух либерализации, "оттепели" и заземления советского проекта не встретил серьезного сопротивления. В массе своей люди из народа верно чувствовали деградацию системы итихо поругивали Хрущева как негодного наследника Сталина. Но была и другая сторона медали.Во-первых, хрущевская идеология была лукаво упакована во внешне безупречную романтическую оболочку – утверждений о скором достижении превосходства над Западом, демонстративной бескомпромиссности, величия советской армии и оружия, новых побед науки, покорения космоса и целины и т.д. В адрес упакованной таким образом риторики упрек в заземлении в принципе не мог быть оглашен. Весь ужас хрущевской подмены был именно в ее ползучем характере и в растущем разрыве двойных стандартов. К тому же Хрущев апеллировал к гуманизму, отходу от жестокости 30-х годов.
Во-вторых, в широких массах населения накопилась определенная усталость от сталинского проекта с его сверхусилиями и сверхжертвами. Идеология "лишь бы не было войны", идеология потребления и "гуляш-коммунизма" отчасти отвечала чаяниям вчерашних сталинских ударников, ветеранов фронта и тыла. Психологическое перерождение в сторону потребительства коснулось не только элиты, но и широких масс. И в этом их трудно упрекнуть: переселение из коммуналки или барака в стандартную, как ячейка улья, но теплую "хрущевку" с телевизором казалось прорывом в "нормальную", полноценную жизнь. Так же и возможность уехать в город из деревни, разоряемой хрущевской реформой, казалась для молодежи 60-х годов спасением. И если воспользоваться выражением академика Вернадского, цитированного нами выше, народ вновь начал перерождаться – только в обратном направлении Идеология потребителя капля за каплей опорочила упорный труд и особенно творчество, которое "плохо оплачивалось", осмеяла тягу к знаниям и развитию, навязала людям, на волне "антисталинизма", иждивенческое (рентное) отношение к обществу и государству. В этом и заключается его антисоциальная сила любое её действие становится средством обесценивания всего того, что служит источником знания, красоты, справедливости.