После реформы клубного чемпионата начала 20-х, новые команды пускаются в турне по всему Советскому Союзу. НЭП - время странствующих футболистов, собирающих кассы провинциальных стадионов. 18 апреля 1922-го состоялся игровой дебют футбольной команды МКС — товарищеский матч с шестикратным чемпионом Москвы, Замоскворецким Клубом Спорта. МКС неожиданно выиграл, 3:2. После победы 5:1 над тем же соперником пять дней спустя, о новой команде заговорила вся Москва. Помещенная в класс Б московского городского чемпионата, она комплектовалось из проверенных игроков класса А, и весной легко выиграла пятиматчевый турнир в своей лиге. МКС, известная среди своих болельщиков как «Красная Пресня», выиграла и осенний чемпионат в классе Б, завершившийся 19-го августа. В те годы клубный футбол не шел дальше внутригородского турнира. Уже затем следовал национальный чемпионат, который разыгрывали городские сборные. В подтверждение силы МКС, Николай Старостин, Павел Канунников и Виктор Прокофьев, несмотря на выступление в классе Б, были вызваны в сборную Москвы, которая, в отсутствие Петрограда, выиграла первый чемпионат РСФСР. И городской, и национальный чемпионаты разыгрывались довольно ситуативно. Никто из руководителей на каком-либо уровне не имел четкого представления о том, как лучше организовать эти соревнования, и каждый год апробировалась новая схема. Городские чемпионаты были ежегодными, в то время как национальный чемпионат разыгрывался от случая к случаю. Многообещающий старт МКС был конечно важен и хорош, но уже следующий год принес фундаментальные перемены на молодую советскую футбольную сцену. В более спокойном контексте раннего НЭПа, государство пришло к идее установления собственной структуры для всего советского спорта. В ходе этого процесса новые правила спонсорства должны были быть приведены в порядок. Старые городские лиги были уничтожены, клубы, сформированные до 1917-го — распущены. Были созданы новые организации, взявшие на себя функции старой инфраструктуры. Все эти перемены были частью процесса создания нового Высшего Совета Физической Культуры (ВСФК) под патронажем ВЦИК, Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета — главной государственной институции.Совет был частью Министерства здравоохранения, которое возглавлял Н. А. Семашко. Клубы были организованы по «территориально-производственному» принципу. Чтобы ограничить уже развивающийся профессионализм, командам было запрещено заявлять себе игроков со всего города. Все игроки команды должны были жить в одном районе или работать на одном предприятии. Столичный спорт перешел под контроль Московского Городского Совета по физической культуре (МГСФК). Партия считала, что спорт как развлечение не должен быть бизнесом — с продажей билетов за хорошие деньги. Также, несмотря на действующие рыночные механизмы при НЭПе, власти не хотели видеть спортсменов предметом купли-продажи. Внезапно футбол оказался тем самым консюмеристским развлечением, частью коммерческого мира 20-х годов. В сезоне 1923, структура официальной московской лиги изменилась, новые команды сменили уже распущенные старые. ОЛЛС, например, превратился в ОППВ (Опытно-показательная площадка Всевобуча). СКЗ, расположенный близко к Москве-реке, стал Яхт-клубом Райкомвода. Подобные же изменения случились и с остальными. Весенний и осенний турниры разыгрывались по разным формулам, турнир по олимпийской системе на вылет весной выиграла «Красная Пресня» - она же заняла последнее место в круговом турнире осенью, когда все ее лучшие игроки были призваны в национальную команду для турне по Скандинавии. В общей сложности клуб сыграл всего 9 матчей в официальной московской лиге, что, впрочем, не означает, что игроки простаивали без дела. В период между 29-м апреля и 21-м октября, первый состав «Красной Пресни» сыграл 14 товарищеских матчей. 20-го мая они сыграли 2:2 в Орехово-Зуево с командой, которая теперь называлась Центральный Орехово-Зуевский Пролетарский Футбольный Клуб (ЦОЗПФК). На игре присутствовало 10 тысяч зрителей. И, хотя посещаемость и подробности других матчей нам неизвестны, очевидно, их организация была связана с зарабатыванием денег. Тем более что ни государство, ни фабрики пока не занимались вплотную финансовой поддержкой футбольных клубов. В своих мемуарах 1986 и 1989 годов, времен гласности, Николай Старостин дал понять, что прибыль от продажи билетов была важной частью клубного бюджета — факт, который не упоминался в его более ранних воспоминаниях. Цена билета по-прежнему была невелика (45 копеек за одно стоячее место), и болельщиков, как правило, было меньше, чем на прекрасном стадионе старой морозовской фабрики. В том году «Красная Пресня» сыграла 5 матчей за границами города, пополняя клубную казну, одновременно давая возможноcть провинциальным фанатам увидеть в деле ведущую футбольную силу СССР. Постепенно эти турне стали важной статьей дохода для лучших команд. В поздние 20-е игры организовывались уже и в центральной Азии, и на Кавказе. В ходе таких путешествий, игроки, по-прежнему условно числящиеся на своих рабочих местах, часто были в разъездах по нескольку месяцев, рассчитывая, что их финансовые потери будут компенсированы. Эти выплаты, называвшиеся в Британии «broken time»были одним из классических типов мелкого мошенничества с любительским статусом футболистов по всему миру. Хотя официально профессиональная модель в СССР отрицалась, власти не могли остановить рыночную динамику вокруг шоу, собиравшего приличную аудиторию. Посещаемость год от года только росла. Любопытно, что и после заката НЭПа и отмены частной предпринимательской практики, команды продолжали играть «денежные» товарищеские матчи — и это продолжалось до самого конца советской власти. Систематическая информация о товарищеских встречах существует только о московском «Спартаке» и его предшественниках — да и она появилась в печати лишь недавно. В прессе того времени часто можно встретить сетования по поводу коммерческих турне. «Динамо» проехало по северному и южному Кавказу в 1928-м, но определить была ли «Красная Пресня» самой активной командой в этом отношении, сейчас невозможно. И хотя неофициальных игр в то время было сыграно больше, нежели официальных — об этом едва ли можно найти подробные упоминания в мемуарной литературе. Время от времени, упоминаются какой-нибудь выставочный матч здесь или там. Разумеется, когда большая команда приезжала в провинциальный центр, местная пресса и не думала об этом умалчивать — даже наоборот — но все же мы до сих пор не знаем, насколько распространенной была эта практика и сколько ресурсов она отнимала. Изначально задачей команд было простое выживание, однако, по мере того, как посещаемость стала расти, упускать дополнительные возможности не было никакого смысла, что оставляло вопросы к этой практике с точки зрения властей. Когда, в конце концов, профессиональная лига была учреждена, в 1936-м, провинциальным командам был гарантирован визит столичных грандов. А до этого момента — запрос на футбол — как и на другие консюмеристские развлечения — удовлетворялся по неофициальным каналам. И по всему миру такие товарищеские матчи были скорее правилом, нежели исключением, до тех пор, пока официальные игры организовывались небрежно, а лиги не были сформированы. И все же футбол при НЭПе никогда не был полностью профессиональным. Большинство игроков не бросали другие работы. В начале 20-х Андрей и Николай чинили тракторы. Канунников торговал спортинвентарем. В то же время, полностью любительским советский футбол тоже не был. Михаил Сушков, звезда яхт-клуба Райкомвод и Трёхгорки, описывал футбол 20-х следующим образом: «Футбол – благодатная почва для всяческих махинаций. Можно, скажем, создать некий подпольный тотализатор – ставить на команды, как на лошадей. То есть тот самый бизнес, который лежит на поверхности, сам по себе вытекает из массового ажиотажа вокруг этой игры и который нынче буквально оплел кожаный мяч на Западе. Барыши столь огромны, что не жалко финансировать команды, взять их на полное содержание, освободить игроков от работы – пусть «вкалывают» на поле, добиваются превосходства над соперниками. Все это, повторяю, тайком от властей, подпольно – своеобразный футбольный «черный рынок»».

Николай Старостин Имея ввиду необходимость собирать кассу самостоятельно, команды понимали, что для этого нужно играть хорошо, а чтобы играть хорошо — приглашать хороших футболистов. Звезды были частью дореволюционной футбольной сцены, и 20-е годы в этом смысле от нее не отличались. Трансферные правила оставались неопределенными, команды соревновались друг с другом в поисках и привлечении талантов. В одном знаменательном случае в 1922-м Петр Исаков пытался покинуть свой старый клуб ЗКС, который, вопреки обыкновению, опротестовал трансфер. Профессор был вынужден целый год провести вне игры и отложить свой переход в «Красную Пресню» до 1923-го года. Хотя никто из двух Старостиных-мемуаристов не вдавался в детали по поводу методов ведения бизнеса в «Красной Пресне», достаточно очевидно, что деловые качества Николая Старостина сыграли большую роль в привлечении в команду звездных игроков. В 1923-м году, в возрасте 25-ти лет, он был выбран капитаном. В то время статус капитана предполагал также функции менеджера и главного тренера. Михаил Ромм, один из первых советских футбольных тренеров, описывал Николая как «прирожденного организатора», сам Николай пишет просто, что «его организаторские таланты были замечены». Вероятно, те же таланты пригодились ему еще раньше, когда, после смерти отца в 1920-м, он — старший сын, стал главой семьи. Как только Николай был призван в сборную Москвы, а затем в национальную сборную, в каждой из этих команд его также выбирали капитаном. Новое положение связало его одновременно и с оказывающими внимание футболу нэпманами, и с политическими лидерами, контакты с которыми также могли быть полезны для нового клуба. из архива Н. А. Старостиной

http://www.sports.ru/tribuna/blogs/dadanetda/824756.html #история