Народный артист РСФСР Александр Ширвиндт об эпохе дефицита:

"Тряпки? Я тут персонаж неинтересный, я антитряпочник. Привыкаю к старым вещам. Вот Андрюша Миронов был по тем временам архимодный человек. Что-то новое появлялось, и он тут же старое мне отбрасывал. Я очень много донашивал его хороших вещей. Я был крупнее, но пиджаки мне подходили. Одно время возникла мода на «бляйзеры». Потом мода кончилась, и Андрюшины «бляйзеры» перешли ко мне. Висят эти вещи до сих пор — правда, я уже не влезаю.
Фарцовщики тогда были настоящей кастой. Работали они очень аккуратно, потому что это было подсудно. Поэтому все добытое предлагалось лишь очень надежным клиентам. Например, в актерских кругах есть условная Симочка — и она не стоит на улице с тряпками, а обслуживает только артистов. Показы и примерки происходили в основном в сортирах. Примеряли в дамских или в мужских, куда не могли проникнуть милиционеры. Вот, например, к какому-то празднику, скажем годовщине Октябрьской революции, вывешивалось в театре объявление, что в честь такой-то годовщины театру выделено 20 талонов на посещение чего-то, где можно будет какие-то тряпки достать. Это по значимости был настоящий подарок! И я помню, что, получив такой квиточек, ходил в театр Гоголя и там в гримерных висели болгарские джинсы, кожамонгольская, какие-то бобочки чешские. И артисты, толкая и цепляя друг друга, это на себя напяливали. Можно было взять всего по одной вещи.
Когда железный занавес чуть-чуть приоткрылся, первыми за него проникли композиторы. У замечательного композитора Никиты Богословского была фраза, что композитор Х совершенно о***л (обнаглел. — Ред.) и стал привозить предметы второй и третьей необходимости. А мы и не знали, что есть вторая или третья необходимость. Есть одна: шпроты и сырок.
Я жил на Котельнической в высотке. Внизу был огромный гастроном. В 70–80-х там были отделы «Сыры», «Копчености», «Живая рыба» — огромными «сталинскими» буквами. И всюду лежали кубинские сигары. Даже в копченостях — тогда же странами дружили. Но я помню свою реакцию, когда мы впервые попали в Болгарии в супермаркет. Для нас это были шок и мистика.
Со временем появилась масса артельщиков, которые лепили в Подольске подделки «Леви Страусс». В барах на полках часто стояли пустые банки из-под пива. Кто-тодоставал пустые бутылки из-под виски, наливал туда чай-мочай, и это тоже выставлялось для красоты над стойкой рядом с «Жигулевским» и бормотухой. Потом все забылось, мы стали цивилизованной страной, и былое сгладилось.
Конечно, были у нас и «страсти», которые хотелось достать. Например, трубки или табак. Вот возьмем голландский. Его же в помине не было! У нас в стране существовало три вида табака: «Капитанский», «Трубка мира» и «Золотое руно». Первые два были в Ленинграде, а «Золо тое руно» — у нас в Москве. Лист был очень хороший! Но смысл присадки, производства… В итоге у нас было все: делалось домашним способом.
По трубкам было всего два мастера в Москве и два в Петербурге. Всяких «Данхиллов» тогда тоже не было в помине, поэтому все мечты были об импортном! Мой друг Виктор Суходрев, дипломат и переводчик, работавший с Хрущевым и Рузвельтом, был трубочник и иногда скидывал что-то и нам. Именно Суходрев привез мне мою первую трубку в подарок из-за границы и посадил меня на эту иглу. Это был единственный среди моих знакомых дипломат, который мотался за рубеж. Кажется, именно он привез мне и мою первую импортную бутылку. Журналы еще импортные, всякие «Плейбои». Циркулировали они в очень узком кругу. Американский журнал, да еще фривольный, «с ногами», — это было опасно. Это читалось или смотрелось только у хозяина. Навынос не давали. Из-под полы покупать было запрещено, но если ты официально привез, будучи генералом КГБ или замминистра, то пусть у тебя и лежит. И не дай Бог тебе это распространять.
Из вещей хотелось хорошую надувную лодку для рыбалки. У меня была польская лодка! Замечательная, с огромными бортами. Я купил ее в СССР по дикому блату. Закрывалась какая-то тематическая выставка, и эту лодку оттуда для меня попросту сперли. Она у меня была лет 10. Помню еще, болгары подарили мне удилище. Это был наш с Андрюшей друг, бармен из Варны. Я боялся, что удилище это у меня украдут или не пропустят на таможне, потому что никто ведь не знал, что это. Но на границе ничего не спросили, и когда я на Истре вынул эту коричневую штуку и бамбуковые палки — все алкоголики вокруг отпали.
Чего еще хотелось? Конечно, машину! У Леонида Ярмольника на даче две «Победы» в шикарном состоянии. Он мне как-то пригнал такую машину, и я вспомнил молодость: руль не крутится, ничего не видно и она же еще не тормозит! Сел в нее, и 100 потов сошло. А я ведь 10 лет возил на такой «Победе» старую банду артистов. Тогда машин было наперечет, и народ собирался толпой, чтобы посмотреть на них! За машинами стояли в Химках на летном поле зимой — там горели костры, и люди записывались в очередь на автомобиль. Тогда появились первые «Жигули», и были сотни желающих! Приезжать и отмечаться надо было каждые 10 дней. Если ты не приходил, тебя вычеркивали. Был старый «Мерседес» у Никулина, «Мерседес» у Высоцкого, и Миронову дали в УПДК списанный БМВ. УПДК — это Управление по делам дипломатического корпуса.
Вишневская и Ростропович, которые привозили из-за рубежа детские смеси, — это нетипичный случай. У них были другие возможности даже в самые сложные времена. А мы, имея 10 долларов суточных, какие смеси могли привезти? Успеть бы купить жене колготки и трусы «неделька». А уж детское питание…
Мы дружили с местным театром в Софии, очень знаменитым по тем временам, и часто там гастролировали. Однажды мы с Мироновым поехали туда на творческие вечера. После этих вечеров принимающая сторона отправила нас отдохнуть на Золотой берег. Сняли нам отель. Говорить им, болгарам, что мы нищие, мы не могли. А они не могли представить себе, что у нас вообще ничего нет: ни долларов, ни левов. Ну нет! Откуда они у нас? И вот мы — знаменитые артисты. Нам снимают номер в гостинице и покупают билеты на самолет. Мы жили там две недели с Андрюшей и ели… знаешь, там такая сыплется кукуруза сухая из автомата. Да, завтрак в отеле был! Но потом-то?! И вот ты опускаешь монеты, сыплется это говно. Потом бросаешь еще монету в соседний автомат, падает стаканчик, льется типа кофе. Потом сваливается ложечка и еще кусочек сахара. Это обед! У нас все было разложено и расписано до конца поездки. Но вот пора уезжать, у нас осталась мелочь ровно на один стакан кофе. Подошли к автомату, Андрюшка бросает, там — «пум», и начинает литься. А стаканчики закончились! Кофе льется прямо на эту штуку… и сверху падает кусочек сахара".
* * *
Из книги: Смурыгина Е. Дефицит: Как в СССР доставали то, что невозможно было достать. М.: Альпина Паблишер, 2026. — 272 с.
Аннотация: Сборник историй великих российских артистов, режиссеров и актеров об интереснейшем явлении в истории СССР — дефиците. Эта книга не только о том, на какие ухищрения шли люди, чтобы раздобыть самое необходимое — одежду и обувь, продукты, бытовую технику, книги, машины, билеты в театр и контакты нужных специалистов (врачей, сантехников, автослесарей), — она о самом времени и обстоятельствах, которые так или иначе коснулись почти каждого жителя страны. Это памятник ушедшей эпохе и подтверждение тому, что советский человек мог найти выход практически из любого положения, и не поддавался унынию, и умел радоваться не только огромным победам, но и самым простым вещам.