"В тюрьме сидеть недешево". Заключенный — о жизни и заработках на зоне

О лагере
Я еще очень молод. Обычный парень из типичной семьи, учился на инженера в техникуме, оставался год. Почти сразу как появилась "возможность" сесть в тюрьму на строгий режим, я тут же ей "воспользовался". Наказание отбываю недалеко от Москвы. Без разницы, как меня называют, — "заключенный", "зэк", "арестант". Ничего не меняется: как сидел, так и сижу.
Моя история связана с неосмотрительностью, даже глупостью. Без наркотиков она не обошлась. Почти половина заключенных — со статьей 228 УК РФ ("Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов". — Прим. ред.). Недаром ее называют "народной". Вместо того чтобы лечить наркоманов, лишают свободы на долгие годы.
Лагеря делятся на "красные" и "черные". В "красных" власть — в руках администрации: телефоны и "вольные" вещи разрешены только "приближенным". Там практикуют бессмысленное насилие: например, к лому приваривают канализационный люк, чтобы получилась своеобразная лопата, и отправляют "ловить снежинки".
В "черных", помимо администрации, есть "блатные". Можно найти все: телефоны, игровые приставки, ноутбуки, алкоголь и даже наркотики. Около пяти лет наш лагерь был таким. Большая часть зоны не посещала столовую: каждый день жарили шашлыки, ходили где угодно, словом, "брод-ход". Был и отдельный барак, где гнали самогон.
Но после смены руководства пошло "закручивание гаек". Среди сотрудников уволили всех, кто когда-то имел даже условную судимость. Стал приезжать ОМОН. Везде поставили камеры видеонаблюдения. Ручную кладь запретили — выдают прозрачные сумки. За алкоголь можно попасть в изолятор на 150 дней, а за наркотики — на 300 с возможностью увеличения срока. Мы перестали ходить в одиночку и без "мойки" (лезвия от бритвенного станка).
О деньгах и расходах
В тюрьме сидеть не так дешево, как кажется на первый взгляд. Во-первых, услуги адвоката: от 500 рублей до нескольких миллионов. Во-вторых, посылки и передачи: каждые два месяца — по пять тысяч минимум без учета стоимости сигарет. В-третьих, нужно платить за длительные свидания. В-четвертых — расходы на улучшение жилищных условий.
У каждого заключенного свой счет в бухгалтерии, который "путешествует" вместе с личным делом. Туда приходят пенсии, зарплаты и переводы от друзей и родственников, его используют для покупок в местном магазине и оплаты штрафов за нарушения. Ограничение — девять с половиной тысяч рублей в месяц. Иногда оплачивают услуги фотографа, чтобы отправить снимки родным: обычно снимают около церкви, это самое красивое место в лагере.
В бараках постоянно тратятся на уборку и чай, конфеты и сигареты для тех страдальцев, которые попадают в карантин, изолятор или больницу. Поэтому здесь своя "налоговая система": скидываемся каждый месяц в общий мешок, который находится в "блатном" углу в каждом бараке. Сумма устанавливается индивидуально в первую неделю. Обычно это тысяча рублей. С мелких наркоторговцев берут около трех тысяч. Те, кто попал за изнасилование, доплачивают больше, чтобы их не трогали.
Есть и "добровольно-принудительные" сборы: за провоз запрещенных вещей и за мобильную связь с тех, у кого есть телефон, — по 500 рублей.
Большая часть переводов проходит через интернет-кошельки, которые есть почти у каждого: достаточно мобильного номера. Криптовалюта не используется — слишком сложно. Порой суммы отправляют в тюрьмы для особо опасных преступников, например во Владимирский централ.
Сам телефон — отдельная статья расходов. Он попадает тремя путями: через сотрудников, заезжающие машины и "вбросы", поэтому стоит в два раза дороже, чем на свободе. Охота за средствами связи ведется всегда. За телефон можно не только лишиться крупных сумм с интернет-счета, привязанного к номеру, но и попасть в изолятор на 15 суток и получить статус "злостного нарушителя" — до восьми лет дополнительного надзора.
О заработках
В почете различные умельцы. Одним заключенным нужны четки, нарды, шахматы, картины. Другим — юридическая поддержка в написании апелляционных и кассационных жалоб. Третьим — ремонт телефона или зарядки. За все эти услуги заключенные готовы платить друг другу. Фиксированные цены не принято устанавливать, и каждый благодарит по-своему.
Некоторые особо красноречивые находят "заочниц" — девушек, которые готовы их ждать и переводить им деньги. Удержать внимание, когда находишься за решеткой, — это талант, поэтому нельзя сказать, что это массовое явление. Были случаи и браков с новыми знакомыми на зоне. Когда два одиноких сердца находят друг друга, никакие заборы их не останавливают.
Отдельная золотая жила для общака — это игры. За каждую партию платят, вне зависимости от выигрыша или проигрыша, около 15 рублей. Чаще всего играют в кости, карты и нарды. Шахматы и нарды разрешены, карты — нет, но их легко спрятать. Особо удачливые попадают на невезучих с деньгами, и их выигрыш может приблизиться к шестизначной сумме.
Я сам не играю: это не мое. Зарабатываю другими способами: пассивный доход от сделанных инвестиций составляет около десяти тысяч в месяц. До изъятия телефона я пытался торговать на Форексе, но не успевал следить за всеми фундаментальными событиями и новостями и бросил. На бирже играть не получается: то нет нужной "свободной монеты", то тормозит сайт, то нужна регистрация с фотографией.
Сейчас осваиваю криптовалюты. Инвестирую в интересные и долгие проекты. Коплю на "подушку безопасности", которая на свободе принесет больше пользы. Дохода от ведения блога у меня пока нет: читаемость нестабильная.
О кастах, времени и побеге
Единственное, что из тюремных стереотипов более-менее сохраняется, — касты. Это "блатные" (с привилегиями), "козы" (занимающие административные должности вроде библиотекаря и сотрудничающие с администрацией), "мужики" (обыкновенные заключенные), "шерсть" (обслуживающий персонал) и "петухи" (низшая каста).
В основном все они из неблагополучных семей и богом забытых мест, где молодежи нечем заняться. В отсутствие вариантов "выбиться в люди" употребляют алкоголь и наркотики, и это приводит к печальным последствиям.
Главный враг в тюрьме — это время. Его идеальный "убийца" — телефон с мобильным интернетом, окном в большой мир. Но после тотальных проверок телефоны изъяли, и жизнь на бараке стала монотонной.
Телевизор здесь работает весь день, но выбор скуден: в лучшем случае — десять каналов, чаще — три. В основном показывают новости. Многие стали заниматься спортом, кто-то пошел работать, чтобы скрасить свой досуг. Самый популярный вариант — промзона: денег не заработаешь, но килькой в банке чувствовать себя перестаешь.
Про побег мы не говорим. Здесь не считают "побегушников" героями — героев в тюрьму не сажают. Тех, кто сбегает без причин и портит положение всего лагеря, могут вообще отправить к "петухам". Хотя из лагеря сбежать несложно.
Но скрываться придется всю жизнь. В крупных городах лучше не появляться — технологии легко выдадут местоположение. На побег за границу нужны деньги. А жить отшельником в лесу в надежде, что не обнаружат, значит не расслабляться ни на минуту: может развиться мания преследования.
О будущем
В момент, когда мне на руки надели наручники, казалось, что это недоразумение, ведь такого не могло со мной произойти. Все планы на будущее, которые я строил еще несколько минут назад, кардинально изменились.
Сначала я цеплялся за последние нити: рассчитывал, что на первом суде отпустят под подписку или домашний арест. В СИЗО надеялся, что вердикт судьи будет в мою пользу, максимум дадут условный срок. Но, увы, оправдательных приговоров практически не бывает, и статья была тяжелой.
Я попал сюда по своей вине, за свою глупость. Но оказавшись здесь, узнал, какова моя настоящая цена в глазах окружения без "фантиков" в виде социального положения и хорошей работы. Я остался как будто голым. Из всех родственников и друзей остались всего несколько человек, которые до сих пор беспокоятся за меня и всячески поддерживают. Не знаю, что бы я без них делал.
Скорее всего, я не буду продолжать учебу. Во-первых, с судимостью могут не взять обратно, а во-вторых, радиотехника — не мое. Работу я хочу связать с информационными технологиями. Если получится, освою основы прямо здесь, в тюрьме. Благо пока есть возможность выхода в интернет.
Источник 

«Колонии снова придется открыть»

Как меняется российская зона и почему заключенных становится всё меньше
Правозащитники считают, что, хоть людей и реже наказывают заключением, тем, кому не повезло, дают огромные сроки.
За последние десять лет заключенных в российских колониях стало меньше как минимум в два раза. В ИК сейчас содержится, по разным оценкам, около 300–400 тысяч человек, хотя десять лет назад их было почти 700 тысяч. Вместе с этим закрываются и колонии: в Свердловской области, например, остановили работу уже шести исправительных учреждений и планируют закрыть еще одно, объясняя это тем, что они слишком изношенные.
Значит ли это, что россияне совершают меньше преступлений? Куда деваются работники и заключенные, когда исправительное учреждение закрывается? Что происходит с поселениями, которые почти полностью существовали за счет местных колоний? Об этом MSK1.RU поговорил с криминологами, правозащитниками и сотрудниками ФСИН.
Колония = тюрьма?
Юридически, колония и тюрьма — разные вещи. Их главное отличие в том, что в первой люди живут коллективно, а во второй — по камерам.
Есть четыре вида колоний в России: колонии-поселения и колонии общего, строгого и особого режима. Тюрьма — одно из условий отбывания наказания, там люди живут в общих камерах, свободно выходить из которых нельзя. Попасть туда могут только мужчины и только со сроком от пяти лет, либо за многократные нарушения режима в колонии.
Как дела на зонах
При мысли о средней российской колонии у большинства людей всплывает в памяти картинка в стиле блатных фильмов и сериалов из девяностых и нулевых годов. Но, как рассказал криминолог Данил Сергеев, посетивший около 200 колоний, сейчас дела там обстоят получше. Эксперт сразу сказал: «Задачи рекламировать ФСИН у меня нет», но объяснил, что, если раньше большинство зэков сидели в бараках и огромных казармах, то сейчас почти все заключенные живут в местах, похожих скорее на общежитие или пионерлагерь — небольших помещениях на несколько человек.
— Это все-таки приближает их немножко к «цивилизованному» жилью. Понятно, что в камерном режиме тоже что-то меняется. Например, новый корпус Владимирского централа. Я там буквально на прошлой неделе был. Там есть, например, кнопки регулирования притока воздуха, есть коммутаторы для связи осужденных с дежурным на пульте. Там есть очень много чего современного, — сказал Сергеев в разговоре с MSK1.RU.
Вместе с тем, что условия жизни постепенно улучшаются, самих заключенных становится все меньше. И тенденция это не новая: так дела обстоят уже лет десять минимум. Но почему?
Становится ли меньше заключенных?
По словам правозащитницы и журналистки Евы Меркачевой, число заключенных действительно уменьшается, хотя много людей сидят в СИЗО (следственный изолятор. — Прим. ред.), пока их окончательно не признали виновными.
«Есть две причины. Первая — стали чаще выбирать альтернативные виды наказания. Вторая причина — это СВО»
ЕВА МЕРКАЧЕВА, ПРАВОЗАЩИТНИЦА И ЖУРНАЛИСТКА
— Цифрами по добровольцам из колоний мы не обладаем, их не раскрывают, поэтому мы не можем понять примерно, какое количество туда отправилось. Но они отправились, и это немало, — предположила Меркачева.
В октябре 2023 года замминистра юстиции Всеволод Вуколов, по сообщениям многих СМИ, сказал, что количество заключенных в России составляет порядка 266 тысяч человек, хотя еще десять лет назад их было 700 тысяч. Впрочем, Ева Меркачева в своем телеграм-канале тогда написала, что журналисты ослышались, и настоящее количество — 466 тысяч человек, на 200 тысяч больше. На уточнение правозащитницы сослался и Данил Сергеев.
— Первым шагом к снижению числа заключенных стала реформа уголовного законодательства, которая привела к его существенной гуманизации. Что означает гуманизация? Применение лишения свободы впервые теперь возможно только в случае серьезного преступления.
«Грубо говоря, если 15 лет назад за хищение ведра картошки могли наказать лишением свободы, то сейчас это нонсенс»
ДАНИЛ СЕРГЕЕВ, КРИМИНОЛОГ
Поэтому, по словам Сергеева, сейчас в местах лишения свободы оказываются в основном те, кто судим как минимум несколько раз. Однако осужденные впервые все еще составляют около трети всех зэков, хотя раньше их было больше. Именно за счет тех, кого судили впервые, и снизилось общее число заключенных.
— Если на рубеже 90-х у нас было примерно 1 миллион 200 тысяч человек в местах лишения свободы, то сейчас фактически в четыре раза меньше. Пятнадцать лет назад Россия была третьей-четвертой страной по количеству отбывающих лишение свободы на душу населения, а сегодня мы уже в третьем десятке.
«На сегодняшний день мы находимся на историческом минимуме по людям, отбывающим наказание в местах лишения свободы»
ДАНИЛ СЕРГЕЕВ, КРИМИНОЛОГ
Но есть нюанс — вместе с уменьшением количества заключенных должно сокращаться и количество рецидивов. А такого пока не происходит: случаев как было много, так и остается, объяснил криминолог. Сергеев также отметил, что возможность для зэков отправиться на СВО должна была существенно повлиять на число заключенных за решеткой.
Рецидив — это любое совершение умышленного преступления человеком, который уже был судим за умышленное преступление (притом что судимость не снята и не погашена). Он бывает трех видов: простой, опасный и особо опасный. Разница только в количестве и категориях совершаемых преступлений.
Вместе с уменьшением количества заключенных отпадает необходимость в некоторых колониях, и их просто закрывают. По данным ФСИН, за последние 10 лет было закрыто минимум 100 ИК. В первую очередь, объясняет Сергеев, закрывают те колонии, которые не соответствуют даже минимальным условиям отбывания наказания — к примеру, жуткие деревянные бараки, построенные где-то в глуши.
Куда деваются заключенные и работники, когда закрывается колония?
Когда исправительное учреждение закрывается, проблему с заключенными решить просто: их отправляют в ближайшие ИК в соседних регионах. А что делают с сотрудниками? Увольняют? Как оказалось, нет.
— Нет никакого сокращения штата сотрудников. Потому что их был недобор, и до сих пор некомплект сотрудников практически в каждом учреждении составляет до 30%, — сказала Меркачева.
«В колониях не хватает многих. Не только сотрудников, которые выполняют функцию дежурных, руководящих, но и тюремных врачей»
ЕВА МЕРКАЧЕВА, ПРАВОЗАЩИТНИЦА И ЖУРНАЛИСТКА
Тем сотрудникам, чьи колонии закрываются, часто предлагают перевестись в другой регион. Недавно Владимир Путин принял закон о пробации заключенных, для этой программы понадобится очень много сотрудников. Но о ней — позже.
Моногорода-зоны
По словам Сергеева, на Урале колонии часто становятся градообразующими предприятиями. Основных таких регионов три: это Красноярск, Пермь и Свердловская область. В некоторых случаях колонии помогают функционировать самому поселению: во-первых, в них работает значительная часть местных жителей, а во-вторых, некоторые колонии могут за счет своих котельных обеспечивать теплом весь поселок. В таких случаях местная власть может выступать против закрытия колонии.
— Например, с поселком Лозьвинским в Свердловской области была такая проблема, где был «Черный Беркут» (колония для пожизненно осужденных, закрыта в 2019 году. — Прим. ред.). Было непонимание между ФСИН и региональными властями. Последние настаивали на сохранении колонии. А для ФСИН это такой большой удар по бюджету системы исполнения наказаний. Во-первых, дороги туда нет. Надо было завозить сотрудников, осужденных мучить, привозя их за тридевять земель.
«Во ФСИН тоже люди работают. Они понимают, что удаленные колонии неизбежно приводят к нарушению прав тех, кто туда перевозится»
ДАНИЛ СЕРГЕЕВ, КРИМИНОЛОГ
— Перевозка осужденных — это вообще в нашей стране отдельная история. Для понимания — в Лозьвинском потребовалось, чтобы ФСИН пролоббировали отдельный федеральный закон, чтобы закрыть эту колонию, — рассказал криминолог.
Другой пример закрытой недавно колонии — в городе Гвардейске в Калининградской области. Там закрыли ИК-7, которая находилась в здании XIV века. По словам Сергеева, здание было аварийным, никакой инфраструктуры там не было.
Совсем недавно закрыли тюрьму № 1 для туберкулезных больных во Владимирской области. Она находилась в здании XIX века. Теперь в регионе осталась только одна тюрьма — воспетый Михаилом Кругом «Владимирский централ».
— Ну понятно, что в этой закрытой тюрьме всё просто сгнило. Поэтому идея правильная. Главное, чтобы здесь ФСИН действовали согласованно с региональными властями и это не приводило к социальной напряженности, — резюмировал Сергеев.
«После закрытия колонии нужно либо поддерживать жизнь в поселке, либо правильно ликвидировать с защитой прав местных граждан»
ДАНИЛ СЕРГЕЕВ, КРИМИНОЛОГ
Свердловская область — одна из лидеров по количеству колоний в стране. Там регулярно сокращают ИК, и дело не только в «Черном Беркуте». Не так давно, в августе 2023 года, там закрыли сразу три колонии — в Ивделе, Тавде и Гарях. Документы о прекращении работы были поданы еще в 2020 году, но окончательное решение приняли несколько месяцев назад.
— Если, например, в крупных городах закрытие таких учреждений не приводит к каким-то социальным катастрофам, то, в частности, на севере Свердловской области закрытие учреждений приводит к тому, что поселки, которые созданы вокруг колоний были еще в сталинские времена, просто вымирают, — объяснил Сергеев.
MSK1.RU обсудил ситуацию в регионе с Александром Левченко, пресс-секретарем ГУФСИН по Свердловской области. Он поделился результатами работы и опроверг переживания о том, что без колоний сотрудники останутся без работы, а поселения опустеют.
Лидер по количеству колоний
Те три колонии, что закрылись, были построены больше 70 лет назад и давно подлежали капремонту — «это старье, где нет ни леса, ни производства, ни канализации», объяснил Левченко. За последние 10–12 лет таких колоний в области закрылось около 15 штук.
Пресс-секретарь местного ФСИН рассказал, что осужденных в регионе каждый год становится меньше на 7–10%, но подчеркнул, что с событиями прошлого года это никак не связано.
— Это тенденция последних 15 лет. Если нет осужденных, то нет колоний, поэтому их закрывают, — сказал Левченко в разговоре с MSK1.RU. — Это нормальная практика. Перед тем как закрыть ИК, мы предупреждаем местную администрацию.
Дело в том, что, по словам Левченко, последние 10–15 лет многих осуждают без лишения свободы. Теперь осужденного чаще отправляют на принудительные работы. Кроме того, много людей выходят по УДО (условно-досрочное освобождение). А другие осужденные часто отправляются на исправительные работы.
— Люди живут в общежитии, ездят на предприятия, — сказал пресс-секретарь. — В основном это три относительно крупных предприятия.
«У некоторых заключенных на предприятиях зарплата больше, чем у сотрудников, которые обеспечивали безопасность. Суммы доходят до 200 тысяч рублей»
АЛЕКСАНДР ЛЕВЧЕНКО, ПРЕСС-СЕКРЕТАРЬ ГУФСИН ПО СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ
Чтобы перейти в исправительный центр, любой осужденный, который нормально себя зарекомендовал и не представляет угрозы, может написать в суд. Как объяснил Левченко, большинству удовлетворяют эти ходатайства. В исправцентрах жизнь больше похожа на нормальную — там разрешена гражданская одежда, наличные деньги или, например, сотовая связь.
— Люди сами готовят, государство не несет таких затрат. Не надо охранять, там на 100 человек несколько сотрудников — 7–9, — рассказал Левченко. — Ни автоматов, ни собак не надо, ни кормить не надо, ни поваров не надо. Люди работают, ходят на завод, сами себе тоже одежду покупают, и всё. У нас уже 4 года центру, и никто никого не убил. Все преступления происходят на свободе.
Пресс-секретарь подчеркнул: в регионе больше осужденных без лишения свободы, чем тех, кого отправляют в колонии. Однако в самих ИК людей хоть и меньше, но сам контингент становится все более жестоким, ведь там остаются те, кого осудили неоднократно и за серьезные преступления.
«Мы умудрились трудоустроить 86% заключенных — в полтора раза больше, чем пять лет назад. Таких показателей в регионе вообще никогда не было»
АЛЕКСАНДР ЛЕВЧЕНКО, ПРЕСС-СЕКРЕТАРЬ ГУФСИН ПО СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ
Новые условия для заключенных
Активисты согласны, что принудительные работы лучше, чем просто сидеть за решеткой. Как минимум потому, что даже один заключенный обходится государству в серьезные деньги. По разным оценкам, это от 30 до 50 тысяч рублей. Такие цифры привел Данил Сергеев.
— Я думаю, что на самом деле эта сумма еще больше, — предположил криминолог. — Нам очень трудно посчитать экономику ФСИН, просто потому что она довольно закрытая. Поэтому принудительный труд — это вполне разумно. Почему бы преступникам не искупить свою вину?
Вместе с тем с 2024 года начнет действовать закон о пробациях — он направлен на то, чтобы люди могли нормально жить после того, как выйдут на свободу. Из-за этого закона сотрудников понадобится еще больше, хотя и сейчас их недостаточно.
Пробации — меры помощи осужденным и бывшим зэкам, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Подразумевается, что пробации способствуют защите прав и возврату к свободной жизни для бывших сидельцев.
«Да, это пробации — это то, о чем мы долго мечтали. Как дальше сложится, не знаю, но хотим, чтобы это заработало»
ЕВА МЕРКАЧЕВА, ПРАВОЗАЩИТНИЦА И ЖУРНАЛИСТКА
— На новую программу нужны люди, которых нет. Соответственно, от того, что колонии закрываются, количество сотрудников, которые бы оставались без работы, не растет, и их нет таких. В общем, они все при деле, — объяснила Меркачева.
Журналистка отметила, что закрытие колоний — безусловно, хорошая новость, но есть и другая. Те, кого все же приговаривают к лишению свободы, получают огромные сроки. Поэтому, как сказала Меркачева, «в перспективе закрытые колонии снова придется открыть».
Главная проблема заключенных сейчас
Ева Меркачева уточнила, что даже за ненасильственные преступления дают большие тюремные сроки. Примеров можно найти много, среди них в основном экономические и политические преступления. Так, братьев Магомедовых, которых признали виновными в создании организованного преступного сообщества, хищениях и мошенничестве, приговорили к 18 и 19 годам заключения.
Одно из громких политических дел за последнее время — приговор Александре Скочиленко, которой дали 7 лет заключения по статье о распространении фейков об армии. Ее обвинили в том, что она заменила ценники в продуктовом магазине на стикеры о событиях на Украине.
— Отдельная история связана с наркотическими преступлениями. У нас сейчас во многих местах заключения до 80% сидельцев — это те, которые получили срок по 228-й статье. Сроки у них колоссальные: это 10–16 лет за впервые совершенное преступление. У нас даже за попытку сбыта дают 12 лет, — сказала Меркачева.
Журналистка привела пример парня, который хотел подзаработать, став закладчиком наркотиков, но в последний момент передумал. За намерение совершить преступление ему дали 12 лет заключения. А в 2022 году к 9 годам колонии за контрабанду наркотиков приговорили американскую баскетболистку Бриттни Грайнер. У нее в аэропорту нашли картридж для вейпа, в котором обнаружили гашишное масло, разрешенное в США. Позднее Грайнер обменяли на осужденного в США россиянина Виктора Бута.
«В Америке в 80-е годы решили бороться с наркопреступностью тем, что давали огромные сроки. В итоге через несколько лет все тюрьмы были переполнены»
ЕВА МЕРКАЧЕВА, ПРАВОЗАЩИТНИЦА И ЖУРНАЛИСТКА
— Как ни странно, наша система идет по пути Америки, которую бесконечно критикуют. Именно там в 80-е годы решили бороться с наркопреступностью тем, что давали огромные сроки. В итоге через несколько лет все американские тюрьмы были переполнены. Почему это случилось? Потому что новые и новые заключенные поступали, а старые не освобождались, — объяснила Меркачева. — В итоге они стали открывать все тюрьмы, которые закрыли, строить новые. Все равно мест не хватало. Дошло до того, что они стали размещать заключенных на баржах. Такие тюремные лодки появились, и потом они отказались от этой истории с большими сроками. Только после этого тюрьмы стали освобождаться.
В Америке с 40–50-х годов уже пробовали строить более гуманные тюрьмы: с библиотеками или более комфортными камерами. Однако некорректно назвать закон о пробации шагом в эту сторону, считает Меркачева.
— У нас в каждой колонии есть библиотека, в каждой колонии есть клуб и прочее. Но это ведь не про это. От того, что есть книжки, немного для человека может измениться, — добавила она. — Как заставить человека читать? В дальнейшем не факт, что то, что он прочитает, он поймет. Ну и хорошо. Он начитался, он всё понял. Он вышел. Работы нет, его никто не берет. Жилья у него нет. Чего ему делать? Надо возвращаться обратно. Вот и всё. Тут всё гораздо более серьезно.
Источник 

Заключенным после освобождения нужна социальная адаптация

Какова потребность среди освободившихся из мест лишения свободы в социальной адаптации и что включает в себя это понятие?
Младший научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге Ксения Рунова:
Дело в том, что в России достаточно длительные сроки лишения свободы. Если в европейских странах средний срок пребывания в местах лишения свободы, по данным на 2014 год, составляет около 10 месяцев, то в России это 25,5 месяца, причем в нашей стране сроки могут быть значительно более продолжительными, а свыше 60 процентов осужденных осуждены не впервые.
Кроме того, достаточно длительное время подозреваемые и обвиняемые находятся в следственных изоляторах еще до приговора суда. Я говорю о длительности пребывания в колониях и СИЗО в связи с тем, что за долгое время человек привыкает к условиям и правилам исправительных учреждений, которые сильно отличаются от тех правил, по которым мы живем на свободе. Люди, долгое время находящиеся в исправительных учреждениях, привыкают к тому, что они должны во всем следовать указаниям сотрудников, которые решают все их проблемы и принимают за них решения: где работать, где учиться, где лечиться... Между тем развитие ответственности и самостоятельности - это то, что необходимо освободившимся на воле. Некоторые реабилитационные программы, например, в Великобритании и США, предполагают создание искусственных условий самоуправления заключенных. Их, конечно, контролируют, но и дают возможность почувствовать ответственность за свою жизнь. Социальная адаптация нужна заключенным после освобождения в том числе, чтобы помочь им снова стать самостоятельными.
Следующий момент - вредные привычки. Находясь в местах лишения свободы, человек, зависимый от алкоголя или наркотиков, получает вынужденную ремиссию. Это означает, что доступ к ним либо вовсе невозможен, либо крайне затруднен. Однако лечением наркомании и алкоголизма в колониях и СИЗО практически не занимаются. Всего около 3 процентов осужденных по наркотическим статьям приговариваются судом к принудительному лечению в дополнение к лишению свободы, хотя есть основания полагать, что среди совершивших наркопреступления, людей, страдающих зависимостью, больше. Сами зависимые осужденные могут написать заявление о том, что хотели бы полечиться, но делают это редко. Лечение от наркозависимости и алкоголизма в тюремной системе трудно назвать эффективным. Лишь в единичных учреждениях можно встретить групповую психотерапию для зависимых, так же нет и заместительной терапии, которая применяется более чем в 50 странах, в случае зависимости от опиатов. Все это приводит к тому, что наркозависимые и зависимые от алкоголя вынужденно держат себя в руках, находясь в колониях, но после освобождения для них снова открывается целый мир запрещенных веществ. И вот в этот момент тоже важна социальная адаптация, помощь родных, психологов и социальных служб.
Есть также более частные истории. Например, сироты, освобождающиеся из мест лишения свободы. Они нередко сталкиваются с проблемами получения жилья, особенно если они не успели получить жилье до осуждения или в силу низкой юридической грамотности не знали о том, что есть какой-то срок для обращения по поводу квартиры, после которого они больше не имеют права на жилье. Таким образом, тут тоже нужна помощь социальных служб, психологов и юристов.
Источник 

Между тюремной медициной и гражданским здравоохранением нет преемственности

В какой медицинской помощи чаще всего нуждаются бывшие заключенные и как организована эта помощь?
Младший научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете, Ксения Рунова:
В России заключенные часто болеют социально опасными заболеваниями, такими как туберкулез, ВИЧ-инфекция, гепатиты B и С. Освободившись, бывшие осужденные могут обратиться в обычную больницу и встать там на учет. Исправительные учреждения должны сообщать в медицинскую организацию по месту жительства заключенного, если он состоял на диспансерном учете и проходил лечение в местах лишения свободы. Бывшие осужденные могут обратиться в любую другую медицинскую организацию. Основной сложностью в организации медицинской помощи бывшим заключенным не только по социально опасным заболеваниям, но и по всем остальным здесь является то, что между тюремной медициной и гражданским здравоохранением нет преемственности. То есть у бывших заключенных часто бывают проблемы с тем, чтобы получить свои медицинские документы из исправительного учреждения для того, чтобы продолжить лечение на свободе. Перерыв в лечении, вызванный несогласованной работой двух ведомств, может ухудшить состояние здоровья бывшего осужденного.
Источник 

Минобороны предложило ставить осужденных на воинский учет в колониях

Минобороны предложило ставить на «особый воинский учет» заключенных, отбывающих наказание в местах лишения свободы. При этом исправительные учреждения будут обязаны предоставлять списки в военкоматы по мере их освобождения.
Минобороны предложило внести в положение о воинском учете изменения, в соответствии с которыми отбывающие наказания в местах лишения свободы должны будут вставать на воинский учет. Документ размещен на портале правовой информации.
В проекте изменений, в частности, предлагается исключить из «Положения о воинском учете» пункт 15, в соответствии с которым отбывающие наказание в виде лишения свободы граждане не подлежат воинскому учету. Также предлагается дополнить раздел о порядке воинского учета следующим содержанием:
воинский учет призывников и военнообязанных, отбывающих наказание в виде лишения свободы, именуется особым воинским учетом;
особый воинский учет осуществляется исправительными учреждениями, исправительными центрами уголовно-исполнительной системы;
особый воинский учет осуществляется: по спискам призывников и военнообязанных, отбывающих наказание в виде лишения свободы, в электронном виде и на бумажном носителе — учреждениями уголовно-исполнительной системы; по учетным карточкам — военными комиссариатами;
постановка на особый воинский учет и снятие с особого воинского учета граждан, отбывающих наказание в виде лишения свободы, производится без явки граждан в военные комиссариаты.
Списки особого воинского учета должны содержать персональные данные осужденных, адреса регистрации и фактического проживания, дату осуждения и статью, по которой гражданин был осужден, вид и срок наказания. Воинский учет будет осуществляться исправительными учреждениями. Они же должны будут предоставлять списки в военкоматы по мере приема, этапирования и освобождения заключенных.
На 1 января 2023 года в уголовно-исполнительной системе (УИС) России числилось 433 тыс. заключенных, следовало из данных ФСИН (в статистике предоставлено только общее число заключенных, не уточняя количество осужденных женщин и мужчин). При этом с начала 2022-го количество заключенных в УИС сократилось на 32 тыс. человек.
Резкое снижение количества заключенных в УИС наблюдалось осенью 2022-го. По данным ФСИН, к 1 октября число заключенных сократилось до 453 тыс. человек, а к 1 ноября — до 439 тыс. человек. Соответственно, к осени число заключенных сократилось на 26,4 тыс. человек.
Также осенью стало известно о вербовке заключенных в ЧВК «Вагнер» для участия в боевых действиях на Украине. В обмен на службу им обещали помилование. Как рассказывал в июне основатель ЧВК Евгений Пригожин, всего были завербованы 50 тыс. заключенных, 20% (10 тыс.) из них погибли. Ранее он говорил, что только 0,31% от помилованных заключенных совершили преступления в течение месяца после возвращения.
Президент Владимир Путин в июне подписал закон, который разрешает призывать на службу по контракту граждан с судимостью во время действия военного положения или мобилизации. Закон позволяет заключать контракт с отбывшими наказание людьми, если их судимость снята или погашена, а также с теми, кто совершил преступления небольшой или средней тяжести, если предварительное расследование приостановлено.
Источник 

Голикова и Попова сообщили, какие нас ждут проблемы в 2024

Голикова пока еще вице-премьер (после инаугурации Президента отправится в отставку) и Анна Попова, руководитель Роспотребнадзора сообщили, что нас ждёт. К сожалению, это не только хорошие новости!
Холера её возьми!
Как и в анекдотах начну с плохой новости: Роспотребнадзор предсказывает, что холера станет «пандемией», то есть новым массовым заболеванием.
Пушкинские стихотворения «Болдинской осени» возникли, как ни странно, благодаря холере! Ведь именно из-за неё поэт застрял в имении Болдино (из-за эпидемии холеры был введен карантин) и написал множество прекрасных стихотворений. Но эта зараза - очень опасная болезнь и в случае её появления потребуется не только «мыть руки перед едой», термически обрабатывать пищу, но и обеззараживать источники водоснабжения.
Неужели нас опять ждёт карантин как в недобрый 2020 год? Тема «холеры» плотно пересекается и с опасениями ВОЗ о появлении «болезни Х» - заразы, которая еще не известна, но может быть вывезена из малопосещаемого региона мира в современный мир, в котором больные заразой пересекают континенты на самолетах.
Попова рапортовала, что «удалось не допустить распространения инфекций, которые у нас были завезены в РФ: лихорадка Денге, холера, малярия, оспа обезьян, лепра, корь и другие инфекции».
Будем надеяться, не профинансируют вакцинацию от холеры (в России есть такая вакцина) и не придет к нам холера… ну Вы поняли.
Защита наших прав - приоритет работы Голиковой
Вы как хотите, а я верю в значение фамилий. Вот был у нас Гайдар (Вы ведь знаете, что вообще-то его фамилия Голиков?), так и пошли реформы 90-х годов: люди остались и босы, и голы. С Черномырдиным связано много черных дней.
А сейчас Татьяна Голикова (не родня Гайдару) озаботилась законом о защите прав потребителя. Мол, он устарел, написан еще в далеком 1992, «появились новые вызовы». Но ведь в закон уже 37 раз вносили изменения, а последние в августе 2023! Неужели после этого он все-таки устарел?
Видимо, собираются менять закон концептуально. Но вместо объяснений, что не нравится, говорят «о новых вызовах».
Я так понимаю: когда в выступлениях нет никакой конкретики, значит чиновники будут получать новые полномочия, а права граждан «оптимизировать». Ну и здесь Вы все поняли, полагаю.
«Три девицы под окном пряли поздно вечерком»
Мало нам этого, так законом о защите прав потребителя заинтересовалась еще и Эльвира Набиуллина.
"Пора защитить не только клиентов банков, но и всех потребителей!" - возможно, так думает Эльвира Набиуллина.
В недрах Центробанка, неспособного полностью защитить пенсионеров от произвола банков, зреет закон о внесении изменений в «защиту наших прав». Идея изменения связана с регулированием рассрочки:
разрешить продавать долги по рассрочке коллекторам;
обязать покупателей товаров в рассрочку сообщать об изменении адреса продавцу.
Как-то, на мой взгляд, этому закону мало подходит название «о защите прав потребителя», согласитесь?
Если и весь закон после «новых вызовов» станет таким, то нас с вами (потребителей) впору будет пожалеть.
Источник 

Ответственность за заведомо ложный донос...

при обвинении лица в совершении преступления против половой неприкосновенности
СМИ и интернет давно не удивить сообщениями о задержании подозреваемых в совершении преступлений, ответственность за совершение которых предусмотрена главой 18 Уголовного кодекса РФ. Казалось бы, преступления совершаются и чего тут такого? Обычная практика. Уголовные дела в связи с признаками преступления, ответственность за совершение которых предусмотрена ч. 1 ст. 131 и ч. 1 ст. 132 Уголовного кодекса РФ возбуждаются исключительно по заявлению потерпевших.
Для несведущих отмечу, что ч. 1 ст. 131 Уголовного кодекса РФ карает за изнасилование, то есть половое сношение с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей. Как свидетельствуют истории из СМИ и моих клиентов в отношении подозреваемых в совершении таких преступлений немедленно избирается мера пресечения в виде заключения под стражу. Да, при подаче заявления все предполагаемые потерпевшие пишут, что об ответственности за заведомо ложный донос по ст. 306 Уголовного кодекса РФ предупреждены. Только как работает эта пугалка в виде ст. 306 Уголовного кодекса РФ?
Было у меня немного свободного времени и я решил покопаться в судебной практике на эту тему. В одной из справочно-правовых систем я насчитал целых… 4 приговора. Все они обвинительные. На всю страну в случае заведомо ложного доноса по обвинению другого лица в совершении изнасилования покараны всего 4 осужденных.
Корень зла, на мой сугубо субъективный взгляд, состоит исключительно в нежелании как правоохранительных, так и судебных органов привлекать в уголовной ответственности в таких случаях. Не стоит оценивать явность и заблуждения потерпевших. В данных случаях диспозиция весьма в обоих статьях чёткая и не терпит сослагательного наклонения. Мало того, тут важно восприятие именно потерпевшего, но никак не подозреваемого (обвиняемого, подсудимого, осужденного\оправданного).
Даже при вынесении оправдательного приговора взыскание с заявителя судебных издержек, связанных с привлечением оправданного к уголовной ответственности носит весьма эфемерный характер. Весьма показательно в данном случае "Обобщение судебной практики применения судами уголовно-процессуального законодательства о процессуальных издержках за 2016 - 1-й квартал 2017 г.", подготовленное Рязанским областным судом.
Неподтверждение в ходе судебного разбирательства предъявленного обвинения само по себе не является достаточным основанием для признания незаконным обращения к мировому судье с заявлением о привлечении лица к уголовной ответственности в порядке частного обвинения и, как следствие, для принятия решения о взыскании процессуальных издержек с частного обвинителя.
Разрешая данный вопрос, необходимо учитывать, в частности, фактические обстоятельства дела, свидетельствующие о добросовестном заблуждении частного обвинителя либо, напротив, о злоупотреблении им правом на осуществление уголовного преследования другого лица в порядке частного обвинения.
Применение этого правила отвечает нравственному требованию справедливости только в том случае, когда достоверно установлено, что потерпевший совершил ложный донос или ошибочно оценил ситуацию. Если же подсудимый оправдан в силу действия презумпции невиновности за недоказанностью предъявленного обвинения, но потерпевшая, например, по делу об изнасиловании, точно знает, что преступник избежал законного возмездия, взыскание с нее издержек выглядело бы глумлением.
Мало того, что перепутаны дела частного и частно-публичного обвинения, так ещё и создана почва для необоснованного обвинения лиц в совершении преступлений. Это ли не глумление над правосудием и конституционным принципом равенства перед законом и судом? Эфемерное и оценочное понятие заблуждения служит удобной лазейкой для избегания уголовной ответственности.
Получается, что при таком мировоззрении судов и правоохранителей вкупе с ничтожно малым количеством обвинительном приговоров по ст. 306 Уголовного кодекса РФ в связи с обвинением лица в совершении преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности делают перспективы уголовно-правовой защиты необоснованно обвинённого лица весьма призрачными. Мало того, они провоцируют на совершение заведомо ложных доносов. Только изменение законодательства и правоприменительной практики позволят снизить количество заявлений о возбуждении уголовных дел в связи с обвинением лица в совершении преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности и, соответственно, заставит думать заявителя о возможных негативных последствиях не только для подозреваемого, но и в отношении заявителя.
Источник