ПРОВОКАЦИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ИЛИ «ОПЕРАТИВНАЯ ЛОВУШКА» – В РЕЗУЛЬТАТЕ НЕ СПРАВЕДЛИВЫЙ СУД, А СУДИЛИЩЕ.

И ПОЧЕМУ ДЕЛО БЛОГЕРА ИЗ КАРАБАЛЫКА МИРШАТА САРСЕНБАЕВА НЕ ПРОЙДЁТ НИКАКИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ СТАНДАРТЫ СПРАВЕДЛИВОГО СУДА
До представления убедительных (и не полученных в результате провокации) доказательств наличия состава преступления «вымогательство», вмешательство государства в осуществление права на свободу выражения мнения представляется непропорциональным и не соответствующим международным обязательствам Республики Казахстан в сфере обеспечения свободы выражения мнения.
Совокупность обстоятельств дела указывает на наличие серьезных признаков полицейской провокации: инициатива передачи денег исходила не от обвиняемого, способ передачи (бросок пакета через забор) носил искусственный характер, а доказательная база обвинения остается слабой и дополнительно конструируется через экспертизы.
Согласно позиции Комитет по правам человека (КПЧ) ООН (Замечание общего порядка № 32; дела «Есергепов против Казахстана», «Джакишев против Казахстана»), использование доказательств, полученных в результате недобросовестных оперативных комбинаций, несовместимо со ст. 14 МПГПП, а суды обязаны проверять их допустимость и исключать материалы, добытые с нарушением прав.
Провокация преступления агентами государства подрывает справедливость разбирательства. В данном случае отсутствие ясных доказательств самостоятельного умысла Сарсенбаева и признаки искусственного моделирования «преступления» свидетельствуют о высоком риске того, что обвинение строится на провокации, что делает дальнейшее уголовное преследование несовместимым с международными стандартами справедливого суда.
Совокупность обстоятельств – официальные заявления полиции, публикации в СМИ с упоминанием Сарсенбаева как «шантажиста», длительное содержание под стражей без новых оснований и отказ в смягчении меры пресечения при ухудшении здоровья – указывает на нарушение принципа презумпции невиновности. Такая практика уже осуждалась КПЧ ООН в делах против Казахстана.
Чрезмерные санкции за публикации создают «охлаждающий эффект» и нарушают баланс между защитой репутации и свободой слова. В сочетании с признаками избирательного правоприменения (мягкие санкции к предприятию и особо тяжкое обвинение против разоблачителя) такая квалификация выглядит несоразмерной.
Необходимо акцентировать внимание на позиции Конституционного Совета Республики Казахстан (Нормативное постановление № 2 от 27.02.2008) 30, согласно которой конституционная защита распространяется на публичное выражение мнения даже при его потенциально шокирующем характере. Указанный подход корреспондирует с позицией КПЧ ООН.
Деятельность Сарсенбаева по сбору сведений о нарушениях и их последующему доведению до сведения общественности представляет собой форму реализации гражданского контроля и защиты общественных интересов. КПЧ ООН в своих разъяснениях подчеркивает, что журналисты, блогеры, правозащитники и «иные лица, осуществляющие деятельность по сбору и распространению информации», пользуются повышенной защитой в соответствии со статьей 19 МПГПП. Криминализация подобной деятельности, по мнению КПЧ ООН, «как правило, несовместима» с пунктом 3 статьи 19 МПГПП, поскольку избыточные уголовно-правовые меры воздействия создают «охлаждающий эффект» в отношении реализации права на свободу выражения мнения.
Возбуждение уголовного дела по статье о «вымогательстве» последовало после публикаций, которые привели к проведению проверочных мероприятий и применению санкций в отношении хозяйствующего субъекта. Сам факт наложения административных штрафов подтверждает объективность и добросовестность информационной повестки, формируемой гражданином Сарсенбаевым. В соответствии со стандартами КПЧ ООН вмешательство в осуществление права, гарантированного статьей 19 МПГПП, допустимо исключительно при строгом соблюдении принципов законности, легитимности преследуемой цели и необходимости. Санкционные меры, фактически направленные на наказание за распространение достоверной информации о нарушениях, как правило, не соответствуют указанному тесту, поскольку преследуют нелегитимную цель - пресечение критических высказываний, и являются непропорциональными заявленной цел
Уголовное давление на Сарсенбаева за правдивые публикации в общественных интересах не проходит тест необходимости. Если первоначально инициатива «денежного урегулирования» не исходила от блогера, а была спровоцирована, уголовное преследование с еще большей вероятностью не соответствует тестам необходимости и соразмерности.
Под провокацией преступления понимается сознательное создание правоохранительными органами или связанными с ними лицами такой ситуации, которая побуждает (индуцирует) лицо к совершению преступления, с целью его последующего изобличения.
Дополнительно, в делах против Казахстана КПЧ ООН неоднократно фиксировал нарушения ст. 14 МПГПП, связанные с использованием недопустимых доказательств, недостаточной проверкой доводов защиты и чрезмерным досудебным содержанием под стражей, что усиливает аргументацию против «оперативных ловушек».
В подобных ситуациях нередки случаи, когда сотрудник полиции под прикрытием или агент потерпевшего делает предложение: «Сколько ты хочешь за то, чтобы удалить видео?» – тем самым подталкивая к совершению вымогательства. На данный момент, из открытых источников, нет данных, что Сарсенбаев первый обратился к кому-то из Poultry-Agro с требованием денег. Напротив, известно только о передаче денег через забор, которая явно была организована при участии полиции (деньги контролировались и сразу изъяты). Это наталкивает на предположение, что сама передача была частью оперативного эксперимента.
Деньги были переданы в пакете, переброшенном через ограду дома Сарсенбаева поздно вечером. Такой нетипичный способ передачи (не лично в руки, не на счет, а скрытно оставить на территории блогера) больше похож на оперативный сценарий, нежели на обычное развитие событий при вымогательстве. Обычно вымогатель контролирует ситуацию, требует личной встречи или другого, однако здесь, судя по всему, все контролировала полиция. Если инициатива передачи исходила не от Сарсенбаева, а от потерпевшего (в сотрудничестве с полицией), то это классический маркер провокации.
передача денег состоялась уже после того, как птицефабрика была официально оштрафована государством за выявленные нарушения (19 февраля наложены штрафы). Действительно, с рациональной точки зрения руководство предприятия не имело смысла добровольно отдавать 15 млн тенге после того, как ущерб репутации уже нанесен и исправить прошлое невозможно (видео разошлись, штраф уплачен). Единственное разумное объяснение – цель не избавиться от угрозы (она уже реализовалась), а наказать «обидчика».
Сарсенбаев не был застигнут при активных вымогательских действиях (например, при получении денег из рук в руки с угрозами), он лишь оказался владельцем оставленной на его территории суммы, которую, возможно, даже не успел куда-либо переместить. Это напоминает фабулу многих дел о провокации, когда обвиняемому подбрасывают предмет (деньги, наркотики) и сразу задерживают. В таких случаях, согласно стандартам справедливого разбирательства, суды обязаны особо тщательно исследовать роль оперативников.
Поведение полиции после инцидента также важно. Если бы это было чистое вымогательство без провокации, обычно дело может быть оперативно расследовано и передано в суд (все доказательства налицо – аудио-видео записи вымогательства, изъятые деньги, признание и т.п.). Однако, в обвинительном заключении указано обратное: следствие затянулось на многие месяцы, назначаются дополнительные экспертизы (в том числе филологическая), т.е. вероятно нет однозначной доказательной базы требования денег. Если бы имелась запись угроз со стороны блогера, не было бы нужды привлекать филологов для анализа его высказываний. Назначение экспертизы речи косвенно указывает, что доказательства «прямого вымогательства» неочевидны, возможно его слова двусмысленны либо выражены эвфемизмами. Это часто бывает при провокациях - агент пытается вывести подозреваемого на фразу, которую потом представят как требование. Если же такой фразы нет, приходят на помощь эксперты, призванные истолковать нейтральные слова как угрозу.
В данном деле защита настаивает на провокации. Перечисленные факторы (инициатива исходила не от обвиняемого, странный способ передачи, отсутствие рационального мотива у потерпевшего, трудности с доказательствами после) – дают защитной стороне весомые аргументы. Если суд оставит их без внимания, это станет самостоятельным нарушением права на справедливый суд по смыслу ст. 14 МПГПП. Комитет ООН по правам человека также отмечал, что обвинение не должно основываться на доказательствах, полученных незаконным путем, включая провокацию (Замечания общего порядка №32). Когда защита заявляет о провокации, суд обязан по стандарту ст. 14 МПГПП (в трактовке Замечаний общего порядка №32) провести независимую проверку происхождения и допустимости ключевых доказательств.
Из заключения и правового анализа, выполненного
ОО «ҚАДІР-ҚАСИЕТ» по делу Сарсенбаева М.Ж.