Прогулки по Венеции (избранное)

Не скажу, что в Венецию меня очень тянуло. Когда-то, ещё во времена групповых экскурсионных туров, нам неплохо показали те места, которые считаются "визитными карточками" города: Сан-Марко, Дворец дожей, мост Риальто, дом Марко Поло, церковь Сан-Джакомо-ди-Риальто; завели в собор, покатали на гондоле, привезли-увезли на катере, то есть открыточную панораму Венеции с моря, да так, что с одной стороны - Санта-Мария-делла-Салюте, с другой - Сан-Джорджио-Маджоре, тоже "предъявили"... В общем, впечатлений хватило, чтобы не только восторгнуться, но и вообще выпасть в осадок от избытка эмоций и чувств. Но вернуться сюда, чтоб увидеть опять то же самое, у меня никогда не возникало желания. А зачем ещё ехать в Венецию, как не за этим?
✔ Мы ждём Вас в нашей группе Отдых и Путешествия. Travel it → https://vk.com/vasiukovdv Ещё больше интересных статей и советы про путешествия и туризм .
Розыгрыши бесплатных билетов и путёвок.
1⃣ Дешевые авиабилеты онлайн. Цены. Поиск билетов на самолёт и сравнение цен. Поиск .. http://www.крымрф.рф 2⃣ Поиск и бронирование билетов OZON travel http://domain-rf.ru/ozontravel © Ссылка на источники
3⃣ Поиск дешевых билетов АВиаСалес http://www.aviasales.ru/?marker=54496 и сайт о туризме http://turizm.ru Незадолго до поездки, когда я уже вполне определился со своими приоритетами, я сказал своему другу, которого дилетантом в вопросах путешествий совсем не назовёшь, что в Венеции меня не интересуют ни Гранд-канал с его знаменитыми дворцами, ни Сан-Марко (в равной степени как площадь, так и собор), то услышал в ответ: "А что же тогда ты будешь там делать?" И, знаете, я совсем не удивился.
А не удивился оттого, что сам долгие годы жил подобным стереотипом: потому и не "звала" меня Венеция. Она осталась в памяти, но не запала в душу. Как бы я ни был потрясён увиденным, всё это для меня было совершенно разовым, красивой картинкой, которой можно сколь угодно раз любоваться, но совсем не хочется вновь оказаться внутри неё.
И вот несколько лет назад я совершенно случайно натолкнулся, не помню уже, где и при каких обстоятельствах, на фото венецианских площадей: небольших - кампи (Campi), поменьше - кампьелли (Campielli) и уж совсем маленьких - корти (Corti). И церквей, о существовании которых я даже не подозревал. И всё - в один момент я «пропал». Эта каменная "малоформатная" Венеция оказалась настолько "моей", что вопрос о "камбэке" стал просто делом времени. Правда, на отдельную поездку я всё же не решился, присовокупив Венецию к путешествию по северной Италии (Падуя, Тренто и озеро Гарда).
Пока я ещё не совсем углубился в рассказ (а если назвать вещи своими именами - ещё и не начал его), хочу сказать, что я бы не назвал Венецию очень дорогим городом. Отельные предложения, если конечно, заниматься этим делом заблаговременно, оказались вполне удоботворимыми (а уж когда я позже подбирал отель в Тель-Авиве, то вспоминал о них и вовсе с усмешкой: разве это дорого? Вот Тель-Авив - это действительно дорого!), питание тоже не ударило по карману, а прочих статей, по сути, не было вовсе: как следует из названия, моё городское путешествие вышло исключительно пешеходным и в транспортных расходах не нуждалось. Так что не так страшен чёрт, было бы желание: даже в Венецию можно съездить вполне экономно...
Ещё не начав этот рассказ, я понимал, сколь трудная задача стоит передо мной. Если уж сам Гёте ещё 200 с лишним лет назад признал, что "О Венеции столько уже написано и напечатано, что я не стану вдаваться в подробные описания", то что говорить обо мне? Практически всё, что можно было сказать о Венеции, действительно, уже сказано, как до Гёте, так и после него (причём, судя по числу "после", поэт явно недооценил "скрытых резервов"), с умным видом описывать основные достопримечательности Венеции нелепо, а мои личные впечатления мало кого интересуют: я не обладаю ни обстоятельностью Питера Акройда ("Венеция. Прекрасный город" - кстати, лучшее, что я прочитал о Венеции) и Мартина Гappeта ("Венеция: История города"), ни замысловатой словоохотливостью Аркадия Ипполитова ("Только Венеция..."), читая которого я почему-то всегда вспоминаю Карлоса Кастанеду - имеющий уши, да услышит, что я хочу этим сказать, ни энциклопедичностью (граничащей порой с нудностью) Генри Мортона, ни монументальными познаниями Джона Рёскина ("Камни Венеции"), которого цитируют все прочие вышеназванные, ни искромётностью Карела Чапека (правда, должен признать, что именно "Венеция", на мой взгляд - худшее из того, что он написал в своём цикле "Путевые очерки", за исключением двух-трёх фраз в своём коронном стиле)...
В общем, шансов, как я легко понял, у меня нет никаких. И тут на поверхность моих терзаний всплыло решение, показавшееся мне самым очевидным: рассказать то, что я сам не знал ещё несколько месяцев назад и узнал только тогда, когда начал плотно готовиться к поездке в Венецию. Ведь я (смею так думать, хотя, может, и льщу себе) - пример самого что ни есть "среднестатистического" туриста, да и просто человека, не отягощённого особыми погружениями в историю и географию, и то, что не знал я, вполне возможно, не знают и другие, столь же "типовые", как я сам (фанаты и знатоки Венеции тут, естественно, не в счёт), и им - может быть! - будет интересно узнать то, что узнал я. Хотя, разумеется, всё это можно прочитать и в других источниках, никаких "америк" я, понятное дело, не открою в любом случае.
Свой рассказ я начну с того, что такое классическое венецианское "кампо" (campo), за которыми я, собственно, и приехал сюда. По сути, кампо - это всего лишь исторически принятое название площадей в Венеции, поскольку "полноценная" пьяцца здесь всего одна (разумеется, Сан-Марко), хотя есть ещё две типа как пьяццы, но как бы и не совсем: Пьяццале (Рома) и Пьяцетта (на которую выходит один из фасадов Дворца дожей). Но кампо (кампи - сampi во множественном числе) - не просто площади. Это основа основ всей Венеции, те "кирпичики", из которых она сформировалась как единое целое. Иногда говорят, что Венеция состоит из каналов и мостов, но они всего лишь разъединяют или объединяют её, они являются только знаками препинания, в лучшем случае - предлогами, союзами и, естественно, междометиями (как же тут без "Ах!") в романе, имя которому - Венеция. Словесная же, смысловая часть этого романа - существительные, прилагательные, глаголы и прочие наречия - это именно кампи.
Когда Венеция ещё не была городом, а служила всего лишь местом, где укрывались многочисленные беженцы, спасавшиеся от захватчиков, один за другим опустошавших обжитые города на "большой земле", на островах формировались деревенские общины. Каждая община образовывала приход и строила церковь, перед которой сооружалось открытое пространство, представлявшее собой либо зеленую лужайку (отсюда и название: campo - поле), либо кладбище (в принципе, одно часто не противоречило другому). На "поле" непременно располагался общественный колодец (ооо, венецианские колодцы - это совершенно отдельная "песня", о которой мы ещё поговорим!), а вокруг него строили торговые лавки и жилые дома. Уже потом началась интеграция, островные общины-приходы соединялись мостами или каналами, возводились пристани, сооружались первые дороги, затем появились общие правители - дожи... Ну и пошло-поехало: Венецианская лагуна из затерянного в болотах "медвежьего угла" быстро стала превращаться в одно из самых влиятельных и богатых государств Европы. Но это уже совсем другая история, углубляться в которую не входит в мои планы.
Как я уже сказал, на каждом кампо всегда (или почти всегда, утверждать не буду) сооружался колодец. Но не только на них. Если сами кампи - социальные ячейки общественно-политического устройства Венеции, то колодцы - настоящие источники жизни в самом буквальном смысле слова посреди просоленных (недаром именно добыча соли стала первым венецианским бизнесом, положившим начало её многовековому процветанию, которое, правда, в ещё большей степени обязано грабительскому Четвёртому крестовому походу, о котором я ещё обязательно постараюсь упомянуть, ибо величайшие в мире преступления нельзя забывать и своих "героев" надо "знать в лицо") вод лагуны?
Венецианские колодцы не являлись колодцами в привычном нам смысле: они не добывали воду из земельных недр, а собирали и накапливали воду "небесную", то есть дождевую. По сути, это были водосборники. Вокруг колодца прямо на площади или на улице сооружалось несколько (как правило - 4) люков диаметром около 15 сантиметров (уличное покрытие часто опускалось к ним лёгким конусом под небольшим углом), через которые дождевая вода попадала внутрь и, пройдя через очистительную систему на основе глиняных и песчаных фильтров, поступала в главный резервуар-шахту, то есть в сам колодец – теперь уже вполне в нашем понимании. Вот как примерно (очень упрощённо, конечно) это работало:
Там, где колодезная скважина выходила наружу, строилась декоративная каменная "насадка" в виде цилиндра, как правило, из белого истринского камня, называвшаяся vera. Сверху их накрывали металлическими крышками, которые запирались на ночь и открывались утром. За качеством воды строго следили как приходские священники, так и специально организованные службы.
К середине 19 столетия, когда в Венеции появилось более современное водоснабжение, в городе насчитывалось почти 7000 колодцев, из которых около 180 были общественными, а остальные - частными и монастырскими. Кроме улиц, площадей и дворов, колодцы были внутри дворцов, а иногда и простых домов. Поскольку их сооружение было довольно дорогостоящим, город поощрял богатые семьи, которые за свой счёт строили общественные колодцы, а их каменные "устья" (те самые vera) украшались декором в виде символики "спонсора".
Правда, воды всё равно хватало не всегда. Порой колодцы пересыхали, а иногда в них проникала солёная морская вода. В таких случаях воду привозили на кораблях из реки Брента, для чего в начале 17 века был выкопан специальный канал длиной 13,5 километров и шириной... всего 1 метр.
Сейчас в Венеции сохранилось около 600 колодцев, которые, естественно, уже давно не функционируют по назначению, а сверху закрыты от греха подальше (что позволяет и горожанам, и туристам использовать их как удобный «насест» для отдыха и погружения в свои гаджеты), но они очень украшают город и придают ему особый колорит.
Ну а теперь, когда я представил вам главных действующих лиц "моей" Венеции, давайте начнём небольшое городское путешествие, состоящее из двух маршрутов по тем местам, которые я отобрал из множества прочих. Сначала наш путь идёт в северную часть города, где располагается район Каннареджо - один из шести так называемых сестьере (sestiere, то есть шестая часть), на которые с давних времён поделена Венеция. Считается, что его название произошло от тростника или камыша (canna), прежде в изобилии произраставшего в этих когда-то заболоченных местах. Каннареджо - самый регулярный в смысле планировки венецианский сестьере: его, как географические параллели, пересекают 3 длинные и почти прямые "рио", и такая панорама, когда впереди едва ли ни горизонт можно увидеть, для Каннареджо очень характерна:
Вообще проще всего в Венеции ориентироваться испанцам - для них всё абсолютно понятно: рио (rio) - река (в данном случае - канал), калле (calle) – улица. На самом же деле венецианская топонимика намного более многогранна и где-то даже запутанна, и сейчас, пока мы идём вдоль длинного канала, самое время её немножко систематизировать. Вот, к примеру, набережная (на фото слева от канала) - это "фондаменто" (fondamenta), и называется она так, потому что заодно, так сказать, "по совместительству", являлась основанием (фундаментом) домов, построенных вдоль канала. Более широкое фондаменто, как правило, на берегу лагуны, иногда именуется "рива" (riva). Порой можно встретить название "салицада" (salizzada) – так когда-то называли мощёные улицы, и хотя других давно уже нет, салицады, как географические понятия, в Венеции сохранились, хотя внешне от калле они ничем не отличаются.
Согласен, крыша слегка едет, особо поначалу и с непривычки. Потом легче становится, где-то даже привыкаешь... до первого соттопортего (sottoportego) - крытого прохода (этакого тоннеля) через здание, каковых в Венеции просто немерено. Только выйдешь из него на свет божий - и бац тебе: ты уже на "рио тера" (rio tera). Ну тут всё совсем просто: рио - река, тера - земля, что получается? Правильно, река под землёй, то есть бывший канал, который засыпали или в трубы пустили, а на его месте улица появилась. Но не калле какая-нибудь, а целая рио тера. В общем, "тихо шифером шурша"... Всё-всё, про "ругу" и "рамо" (некие подобия переулков) я даже говорить не буду...
С "водой" всё намного проще: везде сплошные "рио". Почему не каналы? А не положено: канал в Венеции - это Гранд-канал, ну и ещё несколько (всего по разным источникам - от 2-х до 4-х). Остальные же - рио и только рио.
Продолжая прогулку по Каннареджо, мы подходим к месту, название которого известно абсолютно всем - даже тем, кто в самой Венеции никогда не был (и даже тем, кто не слышал о ней, если такое вообще возможно).
Ещё в конце 15 века под бурные и продолжительные аплодисменты Ватикана в Европе началась антиеврейская истерия, возглавляемая тогдашним главным "оплотом христианства" Испанией и примкнувшей к ней, главным образом, из-за родственных связей "в верхах", Португалией. В итоге испано-португальские евреи, вынужденные бежать из обжитых столетиями мест, расселялись по Европе - кто где смог. Ну а поскольку страсть к разного рода бизнесу у евреев всегда была в крови, в насквозь предпринимательской Венеции их осело особенно много.
И всё было хорошо то тех пор, пока в начале 16 века Венеция не начала сближаться с Испанией, а через неё - и с Ватиканом, что было совсем не характерно, поскольку к Папам венецианцы всегда относились без пиетета и особой теплотой в их отношениях, как правило, и не пахло. Но тут уж "так уж вышло, мессир", как сказала Воланду Маргарита, оправдывая свой дурацкий демарш в защиту Фриды с её платком, и венецианские евреи оказались не в то время и не в том месте. Желая не то чтобы прогнуться, но, скорее, угодить новым друзьям-союзникам, Сенат Венеции издал указ, обязывающий всех евреев жить в строго установленном месте, каковым был выбран островок, где располагались плавильные мастерские, изготавливающие пушки, называемый гетто, то есть попросту Литейным (глагол gettare означал отливку металла, а существительное getto - полученное при этом изделие). Евреям досталась территория Новых мастерских (Новое Гeттo), но места очень скоро не стало хватать, и к ней добавился район старых мастерских (Старое Гeттo), а в 1633 году появилось и третье Гетто - Новейшее (Гетто Нуовиссимо), уже ни с какими литейными гетто не связанное и образованное именно как Гетто.
Хотя само создание Гетто права человека, до декларации которых, впрочем, тогда оставалось ещё без малого полтысячи лет, вроде как, и нарушало, но по сравнению с деяниями испанских королей-фанатиков (в смысле, Католиков) было вполне невинным. По сути, единственное ограничение, накладываемое на евреев, заключалось в необходимости находиться в Гетто в тёмное время суток (мосты, соединяющие Гетто с прочей Венецией, на ночь поднимались или перегораживались цепями), но днём свобода их перемещения по всему городу ничем не регламентировалась. К тому же в быт еврейской общины никто особо не вмешивался, привычным занятиям евреев не препятствовали (хотя им, согласно некоторым источникам, не разрешалось заниматься искусствами или ремеслами, но прав на коммерцию, в частности, привычное ростовщичество, никто не отбирал), так что жизнь в Гетто была совсем не концлагерной. Питер Акройд пишет, что венецианские нравы очень быстро просочились внутрь Гетто: "На праздник Пурим евреи надевали маски и костюмы совершенно венецианского фасона. Этот праздник считался еврейским карнавалом. Обитатели гетто отличались умением петь и играть на музыкальных инструментах, как, впрочем, и венецианцы. К началу XVII века в стенах гетто была даже Музыкальная академия. Евреи устраивали изысканные театральные представления. Множество еврейских женщин одевались по последней моде – в бархат и плюш, вельветин и кружево. Они были насквозь венецианизированы, то есть настолько, что строгие раввины порицали их за мотовство и чувственность. Гетто сделалось второй Венецией".
Главной проблемой Гетто был недостаток места. Когда в 16 веке население этой крошечной территории превысило 5000 человек, Гетто, не имея возможности расширяться, начало быстро расти вверх. Некоторые дома достигали восьми этажей и в масштабах Венеции, да ещё по тем временам, казались практически небоскрёбами.
Сегодня на территории бывшего Гетто проживает, по информации путеводителя DK, менее 10% всех венецианских евреев. Но некоторый еврейский колорит здесь сохранился: две функционирующие синагоги, магазины, торгующие кошерными продуктами и иудейскими товарами и сувенирами (например, здесь можно приобрести менору на любой вкус)... А ещё это относительно тихий район Венеции, где особо нечего смотреть, но куда можно прийти, чтобы отдохнуть, перевести дух, порелаксировать...
На крыше одного из домов видна альтана - оборудованная на крыше открытая, как правило, деревянная терраса, которая раньше была вполне типична для Венеции. Их использовали, к примеру, для сушки одежды или... для осветления волос. Венецианские дамы надевали соломенные шляпы с отверстием посередине (их называли solana) так, что волосы оказывались снаружи, затем смачивали их специальным раствором (например, на основе ревеня) и поднимались на альтану, где под действием солнечных лучей волосы светлели, приобретая знаменитый некогда оттенок "венецианская блондинка", который П. Муратов в "Образах Италии" назвал золотым. Так что крылатая фраза "ничто так не красит женщину, как перекись водорода" (звучала она, конечно, как-нибудь по-другому) родилась, возможно, в Венеции:)
Недалеко от Гетто находится ещё одно интереснейшее место, занимавшее в моих венецианских планах особое место: Кампо-дей-Мори (Campo dei Mori), которое часто переводят как Площадь Мавров.
В 1113 году из Мореи - так в Средние века назывался греческий полуостров Пелопоннес - приехали в Венецию и поселились здесь, в Каннареджо, богатые купцы - братья Мастелли. В их честь и получили названия кампо, а заодно и набережная, на которую оно выходит - Fondamenta dei Mori. Правда, до сих пор не ясно, является ли слово "Мори" переиначенной на местный язык Мореей (то есть Площадь всё-таки не Мавров, а Мореев), или братьев действительно прозвали маврами из-за того, что они торговали с Востоком (как считают - преимущественно специями и тканями). Но все сходятся, что, как бы то ни было, топонимика местных названий подразумевает именно их - братьев Мастелли, которые и сегодня здесь обитают. Я, конечно же, имею в виду не абстрактных призраков, коих в Венеции наверняка пруд пруди, места только надо знать, а вполне материальные скульптуры, установленные вдоль фасада одного из зданий, которым владело (вроде как) семейство Мастелли.
На этот счёт существует легенда, согласно которой братья каким-то образом "кинули" (как именно - тут что ни источник - то новая версия, но факт, что кинули) некую вдову, которая настолько обиделась, что в молитве пожаловалась Марии Магдалене, а та вошла в положение (ну женщина женщине – понятное дело!) и обратила братьев в каменные статуи. Самой известной из них считается стоящий на углу Антонио Риоба, неприятности которого продолжились уже в 19 веке, когда он лишился своего носа и получил взамен новый и совсем уж несуразный - непропорционально большой, да ещё из чёрного металла:
То ли потому, что он стоит ближе всех прочих братьев к каналу и лучше всего виден издалека, ещё с моста, то ли просто карма у него такая, но Риоба стал в Венеции суперпопулярным, практически народным героем, этаким символом свободы, гласности и перестройки (впрочем, нет, это я махнул, до перестройки ещё было ой как далеко...). Как и на римском Пасквино, на Риобе венецианцы отрывались по полной, вывешивая различные листовки с сатирой, карикатурами, анекдотами, сплетнями и просто руганью в адрес правительства и всех, кого хочется ругнуть от души. В общем, сплошные пасквили.
В 2010 году Венеция была потрясена: у Риобы спёрли голову (и кот Бегемот тут явно был ни при чём, хотя как знать...). Некоторое время город буквально "стоял на ушах", грабителям сулили такое, что даже и говорить страшно, но всё кончилось благополучно: голову вскоре нашли в одном из каналов и прилепили на прежнее место.
А вот с четвёртой статуей, расположенной чуть дальше по набережной, уже на углу Дома Тинторетто, до сих пор сплошные непонятки. Кто-то видит в нём ещё одного Мастелли, возможно - четвёртого брата, кто-то - их слугу, а кто-то - вообще не имеющего ничего общего с купеческим семейством уже настоящего мавра в восточной одежде и огромном тюрбане... Как бы то ни было, именно эта скульптура, а вовсе не носатый Риоба, представляется мне самой интересной и колоритной:
Причём стоит "мавр", как пишут, ни на чём ином, как на древнеримском жертвеннике, или алтаре. В Венеции подобному удивляться не приходится, и мы ещё не раз в этом убедимся...
По другую сторону канала (Rio della Sensa) находится Дворец Мастелли, называемый также Домом Верблюда (Palazzo Mastelli o del Cammello). Как следует из названия, он тоже принадлежал впоследствии "окаменевшему" семейству, о котором я писал выше. Прозвище же своё он получил благодаря настенному горельефу с изображением человека, ведущего верблюда с огромным тюком на спине. А точнее – явно беседующему с ним, посмотрите сами:
"Ну как же я замучился таскать этот баул..." - "Ну а что, я его, что ли, понесу? Нет уж, раз назвался верблюдом..." - "Ну лаадно, лаааадно... А долго ещё?" - "Ну... как только, так сразу... Пошли уж, несчастье моё горбатое..."
Некоторые считают, что верблюд был торговым брэндом магазинов Мастелли, но, естественно, Венеция не была бы Венецией, если б не использовала столь колоритный повод для очередной легенды: в некие времена где-то на Востоке жили юноша и девушка. Он её любил, а она его, как водится, нет. И тогда отчаявшийся юноша решил уехать в Венецию, сказав девушке на прощание, что если она когда-либо передумает, то сможет найти его в доме с верблюдом. Что было дальше - истории неведомо, да и неважно это, тут ведь всё дело в уникальности адреса: "Венеция, Дом с верблюдом" - и всё сразу ясно, это ж не "на деревню дедушке" какое-то...
Однако одним горельефом чудеса Дома Верблюда не исчерпываются (не говоря уже о том, что он сам по себе - просто чудо готики). В целом здание вполне симметричное, но обратите внимание на окошко под левым угловым балкончиком:
Там, как раз в самом углу - ещё один древнеримский алтарь, невесть как, откуда и почему тут оказавшийся. Но такова Венеция: античные ("родные", естественно!) детали на готических фасадах ренессансных дворцов - это очень по-венециански!
И ещё одна маленькая, но прекрасная деталь: небольшой фонтанчик в откровенно восточном стиле в правой нижней части фасада дворца. Его можно увидеть и на большой фотографии (выше), а вот он покрупнее:
Столь странное, на первый взгляд, расположение фонтана объясняется тем, что предназначался он для гондольеров, проплывавших мимо Дома Верблюда - забота о ближнем, так сказать...
Кстати, несмотря на то, что, как часто пишут, в Венеции "настоящим" дворцом (palazzo) является только Палаццо Дукале, он же - Дворец дожей, а все остальные - всего лишь "Дома" (особняки в нашем понимании), то есть "Сa’", сокращённые от слова "casa" - дом, Дом Верблюда всё же часто именуют именно дворцом.
Завершая разговор об архитектурных интересностях Площади Мавров (или Мореев - как кому угодно, в общем - Кампо-дей-Мори) и её ближайших окрестностей, ещё раз упомяну Дом Тинторетто (на фото - бордовый, самый высокий), в котором знаменитый итальянский художник провёл последние 20 лет жизни.
Впрочем, уходим мы отсюда недалеко: на берегу соседнего канала Рио-делла-Мадонна-делл’Орто находится красивейшая одноимённая церковь (Мадонна-делл’Орто), перед которой расположено небольшое кампо - разумеется, тоже с таким же именем.
Изначально церковь была посвящена св. Христофору, а своё нынешнее название получила так: некий скульптор Джованни де Санти изготовил статую Богоматери для одной из самых больших и известных церквей Венеции - Санта-Мария-Формоза. Однако её настоятелю по какой-то причине скульптура не понравилась, и де Санти установил её в своём саду - просто потому, что больше было негде. Вскоре стали замечать, что по ночам статуя излучает сияние. Об этом, естественно, моментально узнала вся Венеция, в сад скульптора потянулись паломники, Дева начала творить чудеса, и в конце концов сам епископ предложил де Санти отдать её в какую-нибудь церковь. В 1377 году скульптор за 150 дукатов передал статую церкви св. Христофора, а в 1414 году сам Совет десяти, бывший тогда одним из самых властных органов Венецианской Республики, присвоил церкви новое имя "Мадонна-делл’Орто", то есть Богородицы Огородной, что для русского уха звучит странно, а для Европы - вполне нормально (тут надо отменить, что "огород" (orto) в те времена означал не то, что мы понимаем сейчас, то есть не совокупность овощных грядок, а садовый участок).
Кстати, в церкви Мадонна-делл’Орто есть прекрасный клуатр ( https://it.wikipedia.org/wiki/File:Madona_del_orto_cloitre2.jpg ), правда, я не знаю, доступен ли он при обычном посещении...
И ещё следует отметить, что в церкви Богородицы Огородной похоронен её бывший прихожанин Тинторетто.
Одно из самых прекрасных в Венеции мест - Кампо-делл’Аббациа (Campo dell’Abbazia), Площадь Аббатства, расположенная в самом дальнем углу Каннареджо, а значит, и всей Венеции. Именно за такие уголки я с радостью и без сомнений отдам пару десятков дворцов на Гранд-канале, возможно, даже вместе с самим Ка-д’Оро (впрочем, насчёт него я ещё не решил). И пусть Скарпа сколько угодно называет Венецию рыбой, "моя" Венеция - это вот такие места, как Кампо-делл’Аббациа.
Архитектурный ансамбль площади образуют белый фасад церкви Аббатства Милосердия (chiesa dell’Abbazia della Misericordia) и вплотную примыкающий к ней под прямым углом светло-коричневый кирпичный фасад Старой Скуолы Богородицы Милосердия (Scuola vecchia di Santa Maria della Misericordia), которая вытянулась вдоль канала на добрую сотню метров (на фото этого не видно). Уникальность Кампо-делл’Аббациа ещё и в том, что на нём сохранилось оригинальное керамическое покрытие, что сегодня в Венеции можно встретить не так часто. И в её центре, белым на рыжем, выделяется колодец 14 столетия с потрясающим декором чуть ли ни в романском стиле:
Тут, коли уж нам встретилась одна из таковых, надо сразу пояснить, что такое венецианские Скуолы. Несмотря на название, ничего общего со школами в привычном понимании они не имели, в них никто никого ничему не обучал. Скуолы - это некие независимые от государства сообщества, братства, можно даже сказать - нечто вроде "клубов по интересам", начавшие появляться в Венеции в 11 столетии. В середине 18 века их уже было более трёхсот. Они имели собственные здания, в которых обычно предусматривались помещения для собраний, чтения, отдыха и молитв (сами по себе Скуолы не были религиозными заведениями). По своему статусы Скуолы делились на Большие (Scuole Grandi) и Малые (Scuole Minori), что определялось не их размером, как таковым, а социальной принадлежностью тех, кого они объединяли. Обладая собственными финансами, Скуолы часто выступали в качестве заказчиков художников, архитекторов и скульпторов, произведениями которых украшали свои здания, и многие из них до сих пор славятся собранными коллекциями картин, являясь, по сути, небольшими художественными музеями (их было бы намного больше, если б Наполеон, упразднив Скуолы, как класс, не разграбил бы принадлежавшие им ценности).
Городские власти, хоть и не выражали особого восторга от появления столь влиятельных и богатых организаций, частенько обращались к ним, когда требовалось профинансировать какое-то мероприятие, к примеру, строительство судов, а также предоставить для них определённое количество гребцов.
Вернёмся ненадолго на Кампо-делл’Аббациа. Интересно, что в 2015 году, во время Международной художественной выставки в рамках Венецианского биеннале, в помещении церкви (сама она уже давно закрыта) был воспроизведён интерьер мечети, который выглядел очень красиво и атмосферно: https://it.wikipedia.org/wiki/File:Interno_della_chiesa_della_Misericordia_trasformata_in_moschea.jpeg . К сожалению, "экспозицию" пришлось закрыть уже через 2 недели по причине неких правонарушений, детали которых "Википедия" не уточняет...
Так, а что у нас дальше ? А дальше всё, "край земли", лагуна, "конец местной географии". Поэтому, достигнув самых северных венецианских "широт" (крайней северной точкой было Кампо Сант’Альвизе, которое я показал как одно из "безымянных" в самом начале, когда говорил о кампи вообще), мы начинаем понемногу "спускаться" (если смотреть по карте) в сторону сестьере Кастелло. И здесь, на небольшом канале Rio di san Falice, находится очень интересная достопримечательность - единственный из сохранившихся в "основной" Венеции мост без перил (другой подобный - Чёртов мост - находится на острове Торчелло) со странным названием Ponte Chiodo, что дословно переводится как Гвоздь. Лишь в одном из источников ( http://www.veneziaeventi.com ) мне удалось найти объяснение столь экзотического для русского уха имени: Кьодо - совсем не гвоздь (в данном контексте), а фамилия семьи, когда-то владевшей мостом. Понте Кьодо относится к очень распространённой в Венеции категории частных мостов, поскольку не соединяет две улицы, а ведёт к дверям дома (то есть "в никуда" для обычных прохожих).
Вообще ничего необычного в такой конструкции нет, поскольку раньше абсолютно все венецианские мосты были без перил и парапетов. Они появились - из соображений безопасности - только в 19 столетии.
Более того, до 16 века мосты в Венеции не имели не только поручней, но и ступенек ! Это делали специально для того, чтобы лошадям было легче перейти мост. Да-да, только в 17 столетии вышел указ о запрете появления лошадей в городе. А до этого они не только появлялись там, но и ... впрочем, послушаем Питера Акройда ("Венеция. Прекрасный город"): "Венецианцы с давних времен славились искусством верховой езды и не оставили этого занятия по сей день. В 1310 году для подавления заговора против дожа на площади Святого Марка собрались восемьдесят всадников. На этой площади происходили спортивные состязания. Присутствовавший на одном из таких выступлений Петрарка заметил, что венецианцы своим искусством верховой езды и владением оружием могли бы сравняться «с самыми жестокими воинами мира». До запрета эдиктом 1359 года устраивались скачки по мосту Риальто. Одними из основных звуков в городе были стук копыт и лошадиное ржание". "Однако это не продлилось долго", - продолжает автор. Уже "в 1611 году английский путешественник Томас Кориат записывает, что во всем городе встретил только одну лошадь. В конце концов, вышел указ о запрете появления лошадей в городе. Там просто не хватало места, а распространение каменных мостов со ступеньками стало следующей помехой".
Так что, как видите, знаменитую квадригу на фасаде Собора Святого Марка можно рассматривать не только как памятник мастерству древнегреческих скульпторов или одному из самых наглых грабежей в истории человечества, но и как напоминание о весьма бурном "лошадином" прошлом Города на воде...