"Антон Павлович Чехов всегда любил собак и не слишком жаловал котов. Собаки с разными характерами и судьбами неоднократно появлялись в произведениях Чехова — от «Каштанки» (помесь таксы и дворняжки) и «Дамы с собачкой» (шпиц) до «Вишневого сада». Собака также стала причиной скандала в рассказе «Хамелеон».

Существует литературное исследование творчества Чехова, в котором подсчитано, что на каждую тысячу слов в произведениях классика глагол «лаять» встречается семь раз, глагол «кусаться» — пять раз, глагол «тявкать» — три раза, а так любимое народом словосочетание «сукин сын» — всего один раз. Из всех собачьих пород больше всего Антон Павлович любил такс, которые, как он говорил, являются плодом скрещивания дворняги с крокодилом. Даже его знаменитая Каштанка была помесью таксы с дворняжкой, и Чехов даже отчитал иллюстратора, который умудрился изобразить Каштанку бульдогом вместо таксы.

Памятник А.П. Чехову с любимой собакой. Звенигород В марте 1892 года Антон Павлович с семьей переехал жить в недавно приобретенную усадьбу Мелихово. Чехов познакомился с жившими там дворняжками и уважительно называл этих аборигенов «дворянами», придумывая им забавные клички. Двоих щенков он назвал Мюр и Мерилиз, а пес Белолобый стал главным персонажем одноименного рассказа.

После переезда в мелиховскую усадьбу Чехов попросил петербургского знакомого, редактора журнала «Осколки» Н. А. Лейкина, подарить ему щенков от своих такс — Динки и Пипа. И вот весной 1893 года, после утомительного переезда из столицы, щенки прибыли наконец в Мелихово. Неугомонные таксы моментально освоились на новом месте и принялись безобразничать и хозяйничать. В письме Н. А. Лейкину Чехов рассказывал: «Вчера наконец прибыли таксы. Едучи со станции, они сильно озябли, проголодались и истомились, и радость их по прибытии была необычайна. Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. Их покормили, и после этого они стали чувствовать себя совсем как дома. Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посеянными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром, когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь не видали таких уродов». И еще из переписки с Н. А. Лейкиным: «Самка симпатичнее кобеля. У кобеля не только задние ноги, но и морда, и зад подгуляли. Но у обоих глаза добрые и признательные. Чем и как часто кормили Вы их? Как приучить их отдавать долг природе не в комнатах? Таксы очень понравились и составляют злобу дня. Большое Вам спасибо». Мария Павловна, сестра Антона Павловича Чехова, дала таксам медицинские имена: Хина и Бром (бром и хина были едва ли не самыми популярными лекарствами того времени). Когда же собаки подросли, Чехов настолько привязался к ним, что счел фамильярностью обращение к ним по именам и добавил собакам отчества, чтобы было забавнее. Так в семье Антона Павловича появились знаменитые Хина Марковна и Бром Исаевич. Чехов сообщал Н. А. Лейкину все подробности проживания такс в усадьбе: «Таксы Бром и Хина здравствуют. Первый ловок и гибок, вежлив и чувствителен, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Первый любит птиц, вторая тычет нос в землю. Оба любят плакать от избытка чувств. Понимают, за что их наказывают. У Брома часто бывает рвота. Влюблен он в дворняжку. Хина все еще невинная девушка. Любит гулять по полю и лесу, но не иначе, как с нами. Драть их приходится почти каждый день; хватают больных за штаны, ссорятся, когда едят, и т. п. Спят у меня в комнате». Медицинские клички для собак в семье Чеховых на этом не иссякли — у брата писателя, Михаила, жила такса по кличке Йод, дочку Хины и Брома звали Селитрой. Хина Марковна и Бром Исаевич стали любимцами писателя. Они повсюду сопровождали его, смешные и церемонные, им позволялось спать в комнате Антона Павловича, с ними он любил вести долгие задушевные беседы и ставить уморительнее домашние спектакли. Бром и Хина были очень дружны до тех пор, пока Бром Исаевич не положил глаз на дворнягу Мерилиз и заставил страдать изысканную Хину Марковну. Хина приходила в кабинет к хозяину, прерывала творческий процесс вздохами и горестно клала голову на колени к Антону Павловичу. Михаил Павлович, младший из братьев Чеховых, вспоминал: «В доме жили две таксы — Бром и Хина, черненький и рыженькая, причем у Хины были такие коротенькие, все в сборках ножки, что брюхо у нее чуть не волочилось по земле. Подчас Хина подходила к брату, клала ему на колени передние лапки и жалостливо и преданно смотрела в глаза. Он изменял выражение лица и разбитым, старческим голосом говорил: “Хина Марковна!.. Страдалица!.. Вам бы лечь в больницу!.. Вам бы там бы полегчало бы” Целых полчаса он проводил с собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху. Затем наступала очередь Брома. Он так же ставил передние лапки на колени к брату, и опять начиналась потеха. “Бром Исаевич! — обращался к нему брат голосом, полным тревоги. — Как же это можно? У отца архимандрита разболелся живот, и он пошел за кустик, а мальчишки вдруг подкрались и пустили в него из спринцовки струю воды!.. Как же вы это допустили?” И Бром начинал злобно ворчать». Антон Павлович скучал по своим питомцам и писал им письма из-за границы, передавал приветы, раздаривал всем знакомым щенков от Хины и Брома. Таксы прожили всю жизнь в Мелихове, но с Чеховыми только пять лет: по какой-то причине их не взяли в новый дом в Ялте (куда Чехов вынужден был переехать по состоянию здоровья), оставив вместе с имением новому хозяину. Эту разлуку собаки не вынесли, и обе погибли в течение следующего года: вежливый Бром одичал и заболел бешенством, а ласковая Хина пострадала в драке.

Много лет спустя сотрудники музея-усадьбы «Мелихово» решили обессмертить любимых собак Чехова, и 22 декабря 2012 года на одной из лужаек был установлен памятник Брому Исаевичу и Хине Марковне. Теперь уже бронзовые, но очень трогательные и выразительные, Хина и Бром встречают гостей музея. Глядя на их задумчивые мордочки, посетители вспоминают слова Антона Павловича Чехова: «Лапы кривые, тела длинные, но ум необыкновенный». В усадьбе уже появилась примета: если потереть райское яблочко, лежащее в картузе хозяина возле собак, то сбудется заветное желание, если потереть нос Брому Исаевичу — получишь высокую должность, а потерев хвостик Хины Марковны, вполне возможно удачно выйти замуж. «Эти собаки — одна из важнейших сторон жизни Чехова, — говорит директор музея Константин Васильевич Бобков. — В экспозициях музея мы стараемся отразить не только творчество писателя, но и бытовую сторону — то, как жила эта семья, чем занимались в этом доме. Собаки были неотъемлемой частью" Панорама.ру