Талашкино — село в Смоленской области, в 18 км к югу от Смоленска.

Известно как минимум с конца XVI века (пожаловано польским королём Сигизмундом III полякам Шупинским). С 1893 года было во владении княгини Марии Тенишевой. Сохранился парк с прудами.
С 1893 по 1914 год Талашкино было значительным центром российской художественной жизни, сопоставимым с Абрамцевым. Поставив цель возродить крестьянские художественные ремёсла, Тенишева и приглашённые ею художники организовали учебные и художественно-промышленные мастерские: резную, эмальерную, вышивальную и гончарную, которыми руководил С. В. Малютин. В Талашкине бывали и работали живописцы Михаил Врубель, Николай Рерих, Александр и Альберт Бенуа, Михаил Нестеров, Константин Коровин, Илья Репин, скульптор Павел Трубецкой, композиторы В. В. Андреев и Игорь Стравинский и другие.
Княгиня М. К. Тенишева об идее музея:
«Мне давно хотелось осуществить в Талашкине ещё один замысел. Русский стиль, как его до сих пор трактовали, был совершенно забыт. Все смотрели на него как на что-то устарелое, мертвое, неспособное возродиться и занять место в современном искусстве. Наши деды сидели на деревянных скамьях, спали на пуховиках, и конечно, эта обстановка уже перестала удовлетворять современников, но почему же нельзя было построить все наши кресла, диваны, ширмы и трюмо в русском духе, не копируя старины, а только вдохновляясь ею? Мне хотелось попробовать, попытать мои силы в этом направлении, призвав к себе в помощь художника с большой фантазией, работающего тоже над этим старинным русским, сказочным прошлым, найти лицо, с которым могла бы создать художественную атмосферу, которой мне недоставало».
Николай Рерих, посетивший Талашкино, писал:
«Такие уголки, как Талашкино — это настоящие устои национального развития мысли и искусства. Сколько самобытности они могут пролить на обедневший её народ русский.»
В деревне Флёново, которая расположена примерно в 1,5 км от Талашкино, находится здание художественной мастерской Тенишевой, а также две постройки в псевдорусском стиле с элементами стиля «модерн» — изба «Теремок», построенная по проекту художника Сергея Малютина в 1901—1902 годах, и Храм Святого Духа, созданный по проекту Сергея Малютина, Марии Тенишевой и Ивана Барщевского в 1902—1905 годах. Церковь в 1910—1914 годах украшена мозаикой по эскизам Николая Рериха, набранной в частной мозаичной мастерской Владимира Фролова.
Во время революционных событий 1905 года музей был в опасности, и Тенишева покинула Россию на пару лет.
«Меня брал ужас при мысли, что толпа хулиганов набросится на музей, в окна полетят камни, витрины и хрупкие вещи разлетятся в куски, толпа ворвется внутрь и начнет ломать, рубить иконы, уничтожать все то, что я годами с такой любовью собирала… Войска из Смоленска были отозваны в Москву»
Воспоминания во время отъезда в Париж в час революционных событий 1905 года:
«Позади осталось все, что я любила, вся моя работа, все, чем жила и с чем думала дожить до последнего часа своей жизни, чему хотела послужить до конца… Позади одни сожаления, разбитые надежды, страх и чувство горькой обиды… Впереди — туман, неизвестность… Точно жизнь кончилась, и не за что было уцепиться самой маленькой надежде…»
«Мы читали о погромах, поджогах, все культурное исчезало с лица земли родной…»
Восприятие действительности княгиней М. К. Тенишевой на закате Талашкино:
«А что же случилось с верхами? С так называемыми образованными сословиями? Случилось то, что они дали нам ряд поколений, лишенных патриотизма и презрительно и недоброжелательно относящихся ко всему русскому. Русское общество веками понемногу теряло свое достоинство, стало стыдиться самого себя, и в наши дни у большинства окончательно исчезло сознание русской национальной идеи. Наша интеллигенция, за малым исключением, вышла обезличенной, отрекшейся от всего своего, с чужими, навеянными идеями и напичканная вкривь и вкось утопиями западной материалистической философии, которая у многих ребром легла в спутанных и ещё недозревших мозгах. Этот, даже весьма многочисленный сорт „интеллигентов“ в других условиях был бы даже забавен, с его болезненной заботой проходить за ультрапередовых и по своей нетерпимости, переходящей в род какого-то сектантства, выражающегося в том, что те, кто имеет смелость не быть слепо с ними заодно или проявить самостоятельные убеждения, для них парии, которых без разбора валят в один и тот же мешок „ретроградов“».
«Мы больны, мы очень тяжко больны! Наша якобы молодая нация, не дойдя ещё до зари своего рассвета, успела уже подгнить у самого корня и, как ветхий организм, разлагается! Страшно! Больно до слез, обидно…»
Достопримечательности
- Одноимённый музейный комплекс в соседней деревне Флёново. С 1946 село Талашкино имеет статус историко-художественного заповедника.
- Скульптура на братской могиле воинов Советской Армии, погибших в 1941—1943 гг.
- Храм Святого Духа
- Изба «Теремок»
О Тенишевой. Сначала – факты из жизни (из Википедии):
Княгиня Мари;я Кла;вдиевна Те;нишева (урождённая Пятковская, по отчиму — Мария Морицовна фон Дезен; в первом браке — Николаева; 1858—1928) — русская дворянка, общественный деятель, художница-эмальер, педагог, меценат и коллекционер. Основательница художественной студии в Петербурге, Рисовальной школы и Музея русской старины в Смоленске, ремесленного училища в Бежице, а также художественно-промышленных мастерских в собственном имении Талашкино. Представительница русского культурного национализма[3].
Мария Пятковская родилась 20 мая (1 июня) 1858 года в Петербурге. В 1869 году поступила в гимназию Марии Спешневой, обучение в которой велось по программам мужских реальных училищ. Увлеклась изучением иностранных языков, отечественной историей и естественными науками.
В 1876 г. вышла замуж за Рафаила Николаевича Николаева. У супругов родилась дочь, также названная Марией. Брак не сложился; вскоре Мария Клавдиевна с маленькой дочерью уехала в Париж к знаменитой Матильде Маркези учиться пению, так как имела хороший голос (меццо-сопрано). В Париже познакомилась с Иваном Тургеневым, Константином Маковским, написавшим ее портрет, и Антоном Рубинштейном.
В 1885 году Мария Клавдиевна Николаева и Рафаил Николаевич Николаев развелись, их дочь, Мария Рафаиловна Николаева была определена в закрытый пансион. Впоследствии дочь отдалилась от матери, не поняв ее выбор в сторону творческой самореализации. Мария Клавдиевна Николаева поселилась в Талашкино, родовое имение своей близкой подруги Екатерины Святополк-Четверинской, где она открыла первую школу для крестьянских детей.
В 1888 г. уехала в Москву, предполагая выступать в театре. Познакомилась с Константином Станиславским, сыграла роль в поставленном им благотворительном спектакле. Через некоторое время по возвращении в Россию Мария Клавдиевна знакомится с князем Вячеславом Николаевичем Тенишевым — крупным российским промышленником. В 1892 г. Мария вступила в брак с ним (родные мужа бесприданницу не признали, и в родословную князей Тенишевых Мария Клавдиевна не была вписана). Супруги поселились недалеко от Бежицкого завода в имении Хотылёво, приобретённом князем Тенишевым в Брянском уезде Орловской губернии и расположенном на берегу реки Десны, где княгиней была основана одноклассная школа. Просветительская деятельность княгини Тенишевой началась с организации ремесленного училища близ Бежицкого завода (первый выпуск которого состоялся в мае 1896 года), столовой и клуба для рабочих завода.
М. К. Тенишева обладала великолепным художественным вкусом, чувствовала и любила искусство. «Настоящей Марфой Посадницей» назвал её Н. К. Рерих. Тенишева собирала акварели и была знакома с художниками Васнецовым, Врубелем, Рерихом, Малютиным, Бенуа, скульптором Трубецким и многими другими деятелями искусства. Ею была организована студия для подготовки молодых людей к высшему художественному образованию в Петербурге (1894—1904), где преподавал Репин. Параллельно была открыта начальная рисовальная школа в Смоленске 1896—1899 гг. Во время пребывания в Париже Тенишева училась в Академии Жюлиана, серьёзно занималась живописью, коллекционированием. Коллекция акварелей русских мастеров была передана Тенишевой в дар Государственному Русскому музею.
Мария Клавдиевна субсидировала (совместно с С. И. Мамонтовым) издание журнала «Мир искусства», материально поддерживала творческую деятельность А. Н. Бенуа, С. П. Дягилева и других выдающихся фигур «Серебряного века». О сотрудничестве с Дягилевым княгиня впоследствии особо пожалела, о чём предупреждал её муж:
«А за Дягилева ручаюсь тебе, что ты ему так же интересна, как прошлогодний снег, ему нужны только средства…» (Тенишев умер в 1903 году).
Заветной мечтой М. К. Тенишевой было эмалевое дело, в котором её ожидал огромный успех. Именно благодаря трудам Тенишевой и её исканиям было возрождено эмалевое дело, совместно с художником Жакеном были разработаны и получены более 200 тонов непрозрачной (опаковой) эмали, восстановлен способ изготовления «выемчатой» эмали. Труды Марии Клавдиевны были оценены по достоинству, и во Франции она была избрана действительным членом Общества изящных искусств в Париже и членом Союза декоративно-прикладного искусства в Париже. После выставки своих работ в Риме Тенишева получила Почётный диплом от итальянского Министерства народного просвещения и была избрана почётным членом Римского археологического общества.
Истинной страстью М. К. Тенишевой была русская старина. Собранная ею коллекция предметов русской старины была выставлена в Париже и произвела неизгладимое впечатление. Именно эта коллекция стала основой музея «Русская старина» в Смоленске. В 1911 году Тенишева передала в дар Смоленску первый в России музей этнографии и русского декоративно-прикладного искусства «Русская старина». По этому поводу ей лично было создано эмалированное блюдо с надписью «Московскому археологическому институту. Придите, владейте, мудрые. Блюдите скрытню сию и да будут во веки сокровища во граде Смоленске на служение народу русскому. Блюдо сие построила трудами своими княгиня Мария Тенишева в лето 1911 года». Тогда же Тенишева была удостоена звания почётной гражданки города Смоленска.
Тенишевы в своём доме в Петербурге собирали широкую творческую интеллигенцию, композиторов.
«На наших [музыкальных] вечерах [в Петербурге] участвовали Брандуков, Гофман, Скрябин, Ментер, Вержбилович, Ауэр, Аренский…»
Княгине Тенишевой довелось спеть у себя дома романсы П. И. Чайковского под фортепианный аккомпанемент самого автора. После чего Пётр Ильич был в восторге от особенного вокального исполнения княгини.
Одним из главных просветительских проектов в жизни Тенишевой стало Талашкино — родовое имение княгини Екатерины Константиновны Святополк-Четвертинской (урождённая Шупинская) (1857—1942), которое Тенишевы приобрели в 1893 г. (управление делами было оставлено в руках бывшей хозяйки). Дружившие с детства Тенишева и Святополк-Четвертинская воплотили в Талашкино концепцию «идейного имения», то есть центра просветительства, возрождения традиционной народной художественной культуры и одновременно — развития сельского хозяйства.
1894 г. Тенишевы приобрели недалеко от Талашкина хутор Флёново и открыли там уникальную по тем временам сельскохозяйственную школу, собрав превосходных преподавателей и богатейшую библиотеку. Использование самых передовых достижений аграрной науки позволило школе готовить высокоэффективных фермеров, которых требовала реформа Столыпина. Большое внимание княгиня уделяла созданию во Флёново храма Святого Духа. Идут споры о создателе архитектурного проекта храма. Среди наиболее распространённых версий авторство проекта самой княгини Марии Тенишевой. Известно, что значительную роль в создании проекта сыграли художник-портретист Сергей Малютин и основатель российской архитектурной фотографии Иван Барщевский. Автором плохо сохранившихся росписей интерьера храма и мозаики на фасаде над входом в храм является российский философ, художник, путешественник Николай Рерих.
Княгиня Тенишева была наполнена глубокими патриотическими чувствами, горела русской национальной идеей.
«А что же случилось с верхами? С так называемыми образованными сословиями? Случилось то, что они дали нам ряд поколений, лишенных патриотизма и презрительно и недоброжелательно относящихся ко всему русскому. Русское общество веками понемногу теряло свое достоинство, стало стыдиться самого себя, и в наши дни у большинства окончательно исчезло сознание русской национальной идеи».
«Мы больны, мы очень тяжко больны! Наша якобы молодая нация, не дойдя еще до зари своего рассвета, успела уже подгнить у самого корня и, как ветхий организм, разлагается! Страшно! Больно до слез, обидно…»
Остро переживала разложение церковных клириков, участвовавших в событиях, связанных с персоной Распутина.
«До чего мы дожили! Религия поругана, духовенство запугано, ум, способности людей обесценены, отброшены, как ненужный хлам, и на поверхность всплывают одни авантюристы за другими…»
В 1905 году из-за революционных событий Тенишева покинула Россию. Постепенно в Париж вывозилась и ее коллекция. В Париже совместно с Сергеем Дягилевым была проведена выставка, на которой были представлены предметы декоративно-прикладного искусства из собрания Тенишевой. Париж захлестнула мода на русские мотивы.
Мария Клавдиевна помогала в снабжении фронта во время Первой мировой войны, в частности выращиванием и доставкой капусты (1916 год). Не только фронт, но и тылы находились в глубоком упадке, что крайне огорчало княгиню.
«А вот по сравнению с ними [купцами, их детьми] крестьянин… Не зная даже слова „патриотизм“, он отдал родине все, что имел: своих сынов, свою последнюю скотину, свой посильный труд в лице копошащейся бабы с подростком на одинокой нивке, наконец, он отдал самое дорогое — свою жизнь!»
Княгиня видела предательство элит в России, которое особо проявилось в годы войны:
«Все эти либералы, социал-демократы и прочие — пустые краснобаи, не лучше других. Их громкие фразы о благе человечества лишь корка, под которой скрывалась обида неудачника или мелкая душонка, или все тот же карьеризм, в котором они обвиняли других. Я так часто видела, что слова их не сходились с делами… Усиленная пропаганда антимилитаризма, интернационализма и других „измов“ ослабила патриотический дух, вернее, уничтожила это вполне естественное чувство».
Сударыня Тенишева твёрдо стояла на народных позициях, даже когда это было не модно и вызывало насмешки у некоторых зазнаек.
«Меня всегда коробит шутливая снисходительность по отношению к коренным недостаткам нашего русского характера, которые обыкновенно, в виде утешения, объясняют „славянской натурой“. Что это такое за „славянская натура“? Говорят, что особенностями этого нашего характера являются доброта, мягкость, доверчивость, добродушие, мечтательность и снисходительность. Без сомнения, такие черты были бы очень симпатичными, если бы они проявлялись в здравых границах благоразумия, в противном же случае они легко становятся недостатком, наносящим не только ущерб близким, но и вред обществу. В преувеличенной мере эти самые свойства легко вырождаются, и доброта превращается в слабость, мягкость — в бесхарактерность, доверчивость — в безалаберность, добродушие — в шаткость, мечтательность — в лень и, наконец, снисходительность — в беспринципность. Из всех наших сословий, я думаю, лишь крестьянство и духовенство еще сохраняют в чистом, неискаженном виде эти стороны характера».
Из множества художников, с которыми приходилось контактировать М. К. Тенишевой были ментально близки и особо приятны М. А. Врубель и Н. К. Рерих.
«С Врубелем мы были большими приятелями. Это был образованный, умный, симпатичный, гениального творчества человек, которого, к стыду наших современников, не поняли и не оценили. Я была его ярой поклонницей и очень дорожила его милым, дружеским отношением ко мне; Такие таланты рождаются раз в сто лет, и ими гордится потомство».
«Из всех русских художников, которых я встречала в моей жизни, кроме Врубеля, это [Н. К. Рерих] единственный, с кем можно было говорить, понимая друг друга с полуслова, культурный, очень образованный, настоящий европеец, не узкий, не односторонний, благовоспитанный и приятный в обращении, незаменимый собеседник, широко понимающий искусство и глубоко им интересующийся».
Во время гражданской войны в России, после 26 марта 1919 года госпожа Тенишева вместе с самой близкой подругой Е. К. Святополк-Четвертинской, горничной Лизой и близким другом и помощником В. А. Лидиным покинула Россию в очередной раз, но уже навсегда, и уехала через Крым во Францию. Эмиграция произошла до эвакуации частей Русской армии и гражданского населения под руководством барона П. Н. Врангеля. Написанные в эмиграции и опубликованные в Париже уже после её смерти воспоминания княгини Тенишевой — «Впечатления моей жизни. Воспоминания» — охватывают период с конца 1860-х до новогодней ночи 1917 г.
Княгиня Тенишева скончалась 14 апреля 1928 г. в парижском пригороде Ла-Сель-Сен-Клу.
В некрологе, посвящённом Марии Клавдиевне, И. Я. Билибин писал:
Всю свою жизнь она посвятила родному русскому искусству, для которого сделала бесконечно много.
А вот более романтичное описание жизни Тенишевой ( https://rusmir.media/2012/01/01/shkola ):
Жар птица русского Возрождения.
Осень 1905 года... Бьется на оконном стекле жилка дождя. Мария Клавдиевна Тенишева даже не смотрит на унылый перрон. Она горько плачет, запершись в купе поезда, следующего в Париж. Она прощается с Россией. Позади остается все, что она любила, чем жила: ее "школа грамоты", ее художественные мастерские, ее усадьба Талашкино...
Эти события для неё как снег на голову: "Я была так наивна, что даже когда слово "революция" было уже ходовым словом и приходили уже слухи о разных, происходящих то тут, то там народных возмущениях, погромах помещичьих усадеб, я еще не догадывалась, что у меня в школе тоже происходит "революция".
В классах ее крестьянской школы уже открыто шла политическая пропаганда и распространялись прокламации. В один из дней ученики устроили "забастовку": побросали учебники и ушли домой. Правда, родители быстро прислали их обратно: ведь в школе дети были сыты, а дома их надо кормить...
Как быть? "Между мной и учениками чувствовалась натянутость. Они глядели волками, учителя избегали меня... Мне невыразимо больно было видеть моих питомцев, мною созданных, к которым я всегда любовно относилась, почему-то так непонятно отвернувшихся от меня...".
В мастерских тоже царил разлад. Из-за малейшего пустяка рабочие возмущались, уходили, снова возвращались... Работа не клеилась... Тенишева не могла понять, почему созданное ею разрушается: "Я чувствовала, что что-то уходит из рук, ускользает помимо моей воли, мало-помалу вырывается из сердца самое дорогое, самое близкое. Отрава вливалась в душу, голова была пуста..."
Когда Мария Клавдиевна вручала в школе аттестаты выпускникам, один из них на глазах у всех вдруг разорвал полученный документ. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Тенишева закрыла школу. Подождала, чтобы законопатили церковь и закрыли ее на зиму, отпустила всех мастеров и столяров, закрыла мастерские и стала готовиться к отъезду. Она поняла, что в Талашкино ей делать больше нечего. Вокруг доморощенные агитаторы кричали о благе народа — и так легко разрушали то, что уже было для него создано в одном отдельно взятом месте.
Перед отъездом пришли тревожные вести и из другой ее усадьбы — Хотылево: сожжен дом в парке, в церкви во время службы разбросаны листовки. А ведь именно там, в этой усадьбе близ Бежицы, над красавицей Десной, княгиня сделала первые шаги навстречу судьбе. Она приехала сюда весной 1892 года вместе со своим мужем — князем Вячеславом Тенишевым. Он — управлять делами крупного рельсопрокатного завода. Она — тогда еще толком не знала, что будет делать в этакой глуши...
Рабочие забиты и невежественны, бараки перенаселены. В семьях грубость и пьянство, дети брошены на произвол судьбы, без возможности учиться... Не вдохновляли Марию Клавдиевну бежицкие будни, но екало сердце: "Здесь живут люди маленькие, пришибленные, опаленные огнем литейных печей, оглушенные нескончаемыми ударами молота, по праву, может быть, озлобленные, огрубелые, но все же трогательные, заслуживающие хоть немного внимания и заботы об их нуждах... Кто до этой поры позаботился о них? Кто прислушался к их голосу, их жалобам?.. Никто..."
То, что она сотворила потом в Бежице, можно было бы назвать чудом. Возникли новые школы и ремесленные училища, благотворительное общество помощи сиротам и вдовам, народная столовая с качественными обедами за умеренную плату, новый театр... Рабочие семьи расселили из бараков в домики с огородными хозяйствами. Тенишева подарила людям надежду: "Не только я уже не боялась завода и его обитателей, но он стал дорог мне, как место моего крещения, как поле брани, где я отличилась и мне удалось стяжать славу, развернуться, выполнить все заветные мечты".
Четыре года спустя она уехала вслед за мужем в Петербург, оставив все, что стало уже ее жизнью. Но разве сможет когда-то забыть это чувство радости — от осознания, что ты кому-то нужен, служишь, полезен... (Так вот, все бросила – и все рухнуло.)
Любой шаг, любое решение Тенишевой — не случайны. Каждый шаг — только вперед, ни на секунду не задумывается она об отступлении. Даже если пятнадцать лет назад ранний брак с молодым юристом Рафаилом Николаевым обернулся горьким разочарованием. Рафаил оказался игроком и прожигателем жизни. Спас почти случайный совет ехать в Париж, в оперную студию педагога Маркези — учиться петь. Внешне — Мария Клавдиевна бежит, бросив все, забрав только малолетнюю дочь. Но вот верный признак правильного решения — она переполнена предчувствием нового: "Трудно описать, что я пережила, почувствовав себя наконец свободной... Париж, с его бурно бьющимся пульсом, окончательно опьянил меня. Задыхаясь от наплыва неудержимых чувств, я влюбилась во вселенную, влюбилась в жизнь, ухватилась за нее..."
Первое парижское путешествие складывалось из будничных занятий: уроки пения, итальянского языка, мимики, декламации, постановки голоса. Редкое меццо-сопрано Марии Клавдиевны очаровывает всех, кто ее слушает, она выступает на концерте Рубинштейна, встречается на репетициях с Шарлем Гуно... Калейдоскоп парижской жизни увлек, втянул, околдовал. Тогда ей не было и двадцати... Певицей она не станет, но на всю жизнь сохранит страстную любовь к музыке. Мария Клавдиевна погружается в историю искусства... Есть ли в этом мире место более подходящее для изучения искусства, чем Париж? Она проводит дни в музеях, особенно любит Лувр и Музей Средневековья Клюни. Ее тянет к лиможским эмалям, изделиям из слоновой кости, древним коврам, гобеленам...
Так, переходя от одной витрины к другой, посещая вернисажи и художественные салоны, встречаясь то с именитыми, то с совершенно неизвестными художниками, составляет Мария Клавдиевна свое собственное мнение, прокладывает путь, что не всякому по плечу. Отношения ее с людьми были неоднозначными, но ни одно смелое решение не может быть однозначно принято современниками.
Ее характер — весь из противоречий: недовольство и подавленность сменяются вдохновением и умением очаровывать. Замкнутость и недоверчивость к людям остались у нее с детства. Много сил придется приложить Марии Клавдиевне, чтобы их преодолеть. Резкая, грубоватая, властная. Но есть в ней одно, непреходящее: эта красивая и сильная дама умеет объединить вокруг себя людей, показать им цель, увлечь.
Екатерина Константиновна Святополк-Четвертинская — Киту, как называли ее уменьшительно, — была рядом с Марией Клавдиевной всю жизнь. Дружба этих двух дам уникальна. Вместе они мечтали, строили планы, которые, хотя и могли показаться несбыточными, понемногу осуществлялись. Мы читаем в воспоминаниях Киту: "Проживши на этом свете много лет, я видела много богатств, употребленных на всякие прихоти, но лучшего употребления своего состояния, как княгиней Марией Клавдиевной, я не встречала".
И еще один человек, которому Тенишева могла бы доверить как самой себе: Николай Константинович Рерих. Они оба были устремлены в будущее России. Рерих писал Тенишевой: "Из отношения с Вами во мне возрождается вера в нужное, нежное и вообще человеческое... Мне верится, что наше дело — дело святое и трудами, и верою мы пройдем на истинную пользу Руси". Тенишева отвечала: "Наши отношения — это братство, сродство душ, которое я так ценю и в которое так верю. Если бы люди чаще подходили друг к другу так, как мы с ним, то много в жизни можно было бы сделать хорошего, прекрасного и честного..."
Талашкино — особое имя в русской истории.
В 1893 году Тенишевы купили эту усадьбу у княгини Святополк-Четвертинской. Именно здесь свяжутся воедино все нити судьбы княгини. Ее прошлое, настоящее и будущее. Это место в Смоленской губернии станет для Марии Клавдиевны островом духовности, что искала она на земле, мечтая послужить русскому народу, его искусству и традиции, — таким красивым, трогательным, безвременно забытым...
"С годами все чаще и чаще, все более и более русские древности останавливали мое внимание, манили, — писала Мария Клавдиевна, — и все шире и шире открывался передо мной целый, до сих пор неведомый мне мир, и этот мир все сильнее приковывал меня к себе. Я вдруг почувствовала, что все это близкое, свое, родное. Любя страстно русскую природу, я в душе была всегда чисто русским человеком. Все, что касалось моей страны, меня глубоко трогало и волновало". Возможно, с подобных мыслей начиналась тенишевская коллекции русской старины.
Тенишева много путешествует по центральным русским губерниям. Знакомится с древнерусской архитектурой. Встречает мастеров и мастериц... В результате рождается коллекция предметов древней утвари и крестьянского обихода. Постепенно поиск экспонатов для будущего музея становится целенаправленным. Помогать в этом будут историк и археолог Владимир Сизов и историк искусства Адриан Прахов. Они привозят народные изделия и с Крайнего Севера, и из Мордовии, и даже из Туркмении. Первое время экспонаты коллекции заполняют шкафы, чуланы и чердаки в петербургском доме Марии Клавдиевны. Их наберется в конечном счете более 10 тысяч.
В Санкт-Петербурге Илья Репин предложил Марии Клавдиевне взять на себя благородную задачу — дать шанс молодежи подготовиться для поступления в Академию художеств. Дело решилось без проволочек: Репин будет вести занятия, Тенишева предоставила для студии мастерскую в доме, где жила. Бесплатная студия открылась 16 ноября 1895 года. Ученики набивались туда до отказа, "работали по пяти часов в день, не обращая внимания на тесноту и духоту". "Княгиня Тенишева для них какая-то мифическая благодетельница", — скажет Репин однажды. Здесь начинали свой путь многие прославившиеся впоследствии художники: Добужинский, Серебрякова, Билибин.
А в Талашкино княгиня Тенишева задумала Возрождение. Возрождение искусства исконно русского, национального, полного мистической красоты, народного воображения, сказов. Мария Клавдиевна хочет вернуть к жизни русский миф. В 1900 году в Талашкино появились художественные мастерские. Керамическая, вышивальная и красильная, мастерские мебели, художественной ковки и резьбы по дереву. Возглавил их все художник Сергей Малютин. В имении Тенишевой, словно на перекрестке разных времен и дорог, встречались самые яркие фигуры русского искусства того времени: Репин, Рерих, Врубель, Коровин, Бакст, Стравинский и многие другие.
"Талашкино совсем преобразилось, — писала Тенишева. — Бывало, куда ни пойдешь, везде жизнь кипит. В мастерской строгают, режут по дереву, украшают резную мебель камнями, тканями, металлами... В другой мастерской девушки сидят за пяльцами и громко распевают песни. Мимо мастерской проходят бабы с котомками за пазухой: принесли работу или получили новую. Идешь — и сердце радуется".
В Талашкино княгиня подружилась с Врубелем. "Это был образованный, умный, симпатичный, гениального творчества человек, которого, к стыду наших современников, не поняли и не оценили. Такие таланты рождаются раз в сто лет, и ими гордится потомство. Сидя со мной, он, бывало, рисовал и часами мечтал вслух, давая волю своей богатой, пышной фантазии... Шутя, он набросал на рамках и деках балалаек несколько рисунков, удивительно богатых по колориту и фантазии, оставив мне их потом на память о своем пребывании в Талашкине".
Так родилась идея Тенишевой расписать в русском стиле балалайки для Всемирной выставки в Париже 1900 года, где генеральным комиссаром от России был назначен князь Тенишев. Врубель с вдохновением принялся за росписи, под его рукой рождался в красках русский дух: морская царевна, богатыри, диковинные рыбы... Российскую экспозицию готовили почти три года, Тенишева во всем помогала супругу. Это она посоветовала ему взять Константина Коровина помощником по художественной части. Сама же — привезла для выставки свои балалайки, расписанные Врубелем, Коровиным, Давыдовой, Малютиным, Головиным... Их хватило на целый оркестр. В честь открытия моста Александра III через Сену Тенишева организовала вечер, на котором пел Шаляпин вместе с оркестром талашкинских балалаечников. Париж запомнил ее светской львицей Всемирной выставки.