В миру Делиенко [1] Даниил Корнилиевич, родился 12 декабря 1784 года, на следующий день после церковного поминовения преподобного Даниила Столпника, в местечке Новые Санжары Кобелякского уезда Полтавской области родился в семье казаков по фамилии Делие мальчик. При крещении нарекли его Даниилом. Рос мальчик смирным и непамятозлобным. В пятнадцатилетнем возрасте заболел Даниил горячкой, и домашние начали уже опасаться, что ждёт его участь умершего отца, но через два месяца он совершенно поправился. В 1807 году его забрали в солдаты. Определили Даниила Делие в артиллерию, там, в батарейной школе, он выучился грамоте. В Отечественную войну 1812 года участвовал Даниил в боевых сражениях против многочисленной армии Наполеона. Прошёл его ратный путь и через Бородинское поле. Бог хранил его: из восьми человек, обслуживающих артиллерийское орудие, в живых остались только двое — Даниил и ещё один солдат. Вместе с русскими войсками, обращая в бегство противника, дошёл артиллерист Делие до Парижа Дослужился Даниил Делие к тому времени до звания унтер-офицера и исполнял обязанности каптенармуса. Но на побывке жизнь повёл строгую: много молился и домашним говорил о необходимости ежедневной молитвы, читал духовные книги, рассказывал родным их содержание. Возвращаясь в батарею, отдал он брату Ивану 25 рублей со словами, что остальные деньги передал на украшение икон. Отдал он родственникам и свою часть земельного надела. Расставаясь с родными, Даниил поклонился им и сказал: «Прощайте. Более не ожидайте моего прихода…» Ревностное служение царю и Отечеству всё больше стало уступать стремлению послужить Богу. Этому способствовало чтение Священного Писания, житий святых, которые производили на Даниила неотразимое впечатление. После семнадцати лет безупречной военной службы стал Даниил просить своих начальников о том, чтобы отпустили его в монастырь, либо в пустынь, но понимания не нашёл. В конце концов по делу Даниила Делие состоялся военный суд. Судили его за «намерение удалиться вовсе от службы для пустынножительства», лишили за это воинского звания и назначили ссылку. В Сибирь Даниил пришёл вместе с преступниками в кандалах. Местный пристав возненавидел смиренного каторжанина и стал возлагать на него самые тяжкие работы. Но Даниил крепился в Боге и не ослабевал. Протрудившись весь день, ночью он стоял на молитве. Пристав же издевался над ним всё более. Однажды зимой, дойдя до исступления, он приказал раздеть Даниила, посадить его на крышу и там поливать водой. При этом он кричал снизу, насмехаясь: «Спасайся! Ты же святой!». Но заболел после этого случая не Даниил, а его мучитель. Да так сильно, что вразумился он и понял, как тяжко согрешал перед Богом. Искренне раскаявшись в своих неблаговидных делах, стал он просить Даниила помолиться о нём Господу. Многое может молитва праведного, вскоре пристав совершенно выздоровел, а затем подал рапорт губернатору об освобождении Делие от каторги как неспособного к тяжёлым работам. Получив свободу, водворился Даниил в Ачинске в маленькой келье одного боголюбивого купца. Жестокое житие избрал себе тут отшельник: постоянный труд, аскетизм и непрестанную молитву. Вскоре переехал он в деревню Зерцалы, в семнадцати верстах от Ачинска. Там келья его была размером с гроб, окно в келье размером в медный гривенник. По целым неделям пребывал он в этом заключении безвылазно. Иногда в сенях занимался рукоделием. Но денег за труды не брал, принимал только хлеб для пропитания. По ночам тайно выходил, чтобы поработать у бедняков, возделывал им землю, жал, косил, работал на огородах. Для смирения плоти носил он берестяной пояс, впоследствии вросший в его тело (с ним он и был погребён). Носил также железные вериги и обруч, но незадолго до смерти снял их и так пояснил это: «Тело моё привыкло и не чувствует от них болезни, но тогда только подвиг бывает полезен, когда носит обуздание телу. Пусть лучше говорят обо мне люди: „Даниил нынче разленился“. Это будет для меня лучше, чем их похвала». Стали ходить люди к Даниилу за благословением, за советом, а иные лишь для того, чтобы взглянуть на него. Один вид подвижника действовал на душу неотразимо. Бывало, закоснелые грешники рыдали и открывали свои грехи, ощущая воздействие благодати Божией, явно в старце пребывающей. Говорить старался притчами и чтоб понятно это было лишь тому, к кому эти слова обращены. Местные владыки и архиепископ Иркутский Михаил заезжали в Зерцалы. И, бывало, плакали во время беседы с Даниилом. 15 апреля (по старому стилю) 1843 года старец Даниил в последний раз исповедался, на ранней обедне причастился и днём по прочтении отходной тихо скончался, стоя на коленях. Произошло это на Пасху — в четверг Светлой седмицы в четвёртом часу дня на пятьдесят девятом году его многотрудной жизни. По смерти живая радостная улыбка запечатлелась на лице праведного старца. Весь город Енисейск был на его отпевании. Хотя многие и не успели узнать Даниила при жизни, но молва о праведности его и особых дарах Божиих опережала старца повсюду. Во время отпевания особый свет наполнил храм, и многие почувствовали неземное благоухание. А слепая предместница игуменьи Евгении увидела яркий свет, подобный блеску молнии. Погребли старца близ Христорождественского храма, где усердием его почитателей была построена часовня.