В 2019 году некогда скандальный, а последние годы скорее забытый классик итальянского и мирового кино Тинто Брасс попал в больницу с инсультом — для человека 1933 года рождения практически приговор. Однако медицинская помощь была оказана вовремя, к режиссеру вернулась память, и через два года он — в соавторстве со второй супругой, актрисой Катериной Варци — издал мемуары, описывающие его жизнь и отношения с (кино)искусством и обществом. Это увлекательнейшее чтиво на русский язык перевела М.А. Козлова, а выпустило издательство АСТ. С его позволения мы и приводим фрагмент книги о том, как начинающий режиссер Тинто Брасс — будущий обладатель венецианского приза за «Отпуск» и постановщик скандальных картин «Подглядывающий», «Калигула» и «Салон Китти» — работал над сатирической научной фантастикой «Летающая тарелка». В 1964 году Дино де Лаурентис поручил мне работу над фильмом «Летающая тарелка», где в главных ролях снимались Альберто Сорди , Моника Витти , Элеонора Росси Драго и Сильвана Мангано . Родольфо Сонего, автор замысла и сценария, с некоторой горечью отозвался об этом решении: «Де Лаурентис в конце концов отдал режиссуру Брассу, а тот до этого слепил в Венеции какой-то невыразительный фильмец и особенно не вдумывался в то, что я написал». Говоря «фильмец», он подразумевал «Ça ira». «Летающая тарелка» снята по мотивам юмористического рассказа Эннио Флайяно «Марсианин в Риме». Я впервые взялся за проект, который задумал не сам, и с самого начала вносил в него различные изменения, а потом на этапе монтажа перевернул всё с ног на голову. Мы собирались снять чисто фантастический фильм, как потом поступил Спилберг , создав «Инопланетянина». Разница лишь в том, что мы — потомки неореализма, а не научной фантастики; а еще мне это пришло в голову на двадцать лет раньше, и к тому же — в Италии, поэтому я сделал фильм, в котором полно критики общества, и он до сих пор актуален: всё так же обнажает лицемерие, скрывающееся за ханжеством и конформизмом, за внешней благопристойностью буржуазных семей среднего и скромного достатка в итальянской провинции. Именно Сильвана убедила Дино отдать мне режиссуру этого фильма, и в частности уговорила его выделить ей главную роль. Она рассказала мне, что изначально Дино думал предложить эту работу Моничелли , потом Антониони и даже рассматривал кандидатуру Сонего в качестве режиссера, чтобы тот сделал всё по своему сценарию. Смотреть онлайн «Инопланетянин» Спилберга Последний в то время уже состоялся как сценарист и пытался напирать на это обстоятельство. Во время создания фильма я несколько раз просил его переписать отдельные сцены, отредактировать реплики или даже целые диалоги. Его это раздражало до такой степени, что он пожаловался де Лаурентису, но тот отмахнулся от всех его недовольных замечаний: «Родольфо, в этом фильме режиссер — Брасс, делай так, как он говорит!» Думаю, изменение масштаба его роли в проекте отчасти повлияло на ту отрицательную оценку, которую он в итоге дал моей режиссерской работе — он попрекал меня, якобы я снял бездарный фильм. Другой причиной разногласий с Сонего стало мое основополагающее решение по поводу Сорди: я настаивал, что он должен играть сразу несколько ролей, и отказывался идти на уступки; хотя принципы, связывавшие меня с эстетикой «новой волны», сами по себе противоречили включению в труппу актера, который стал уже кем-то вроде мифического существа, меня же слишком сильно прельщала перспектива поработать со столь выдающимся человеком. Самого Сорди чрезвычайно заинтриговала идея перевоплотиться в четырех разных персонажей — бригадира карабинеров, работника телеграфа, священника-выпивоху и графа с гомосексуальными наклонностями, — и он с превеликой радостью согласился. Съемки с участием Альберто выдались просто невероятными. Он обладал потрясающим талантом, именно поэтому он во всем проявлял исключительный профессионализм и не устраивал разные выкрутасы, как некоторые актеры в наши дни. Он с удивительной легкостью проникал в психологию героя, постигал все особенности характера того персонажа, которого ему предстояло сыграть, и с помощью мимики воспроизводил его черты лица. Сцена, в которой он играет четырех разных людей, в свою очередь занятых партией в карты, навсегда останется в моей памяти. Сорди выходил из кадра, отправлялся переодеваться, а когда возвращался, действительно становился другим человеком. Я всегда безгранично ценил его огромный талант. В 1972 году я участвовал в жюри Берлинского кинофестиваля и пригрозил, что покину его состав, если Сорди не присудят «Серебряного медведя» за роль в фильме Нанни Лоя «Задержанный в ожидании суда». Сорди впервые выступил в трагическом амплуа и действительно заслужил эту премию. Мы с Сонего не могли договориться о месте, в котором будем снимать фильм: по его мнению, это следовало делать в Альпаго. Когда я сказал, что хочу перенести площадку в Азоло, де Лаурентис разразился криками: «Что, в деревне, посреди полей? Что за глупости?!» Но Мангано решительно вмешалась в разговор и заявила: «Раз Тинто говорит, что снимать нужно в Азоло, то так тому и быть». Читать Все делают это: любимые эротические фильмы Павла Руминова Я выбрал эту местность, потому что хорошо знал ее: я провел там военные годы, и эти пейзажи мне особенно дороги. Дино в то время считался влиятельным и известным человеком, а я — совсем юный, в самом начале карьеры — еще не обрел достаточно веса, чтобы с позиции режиссера диктовать те или иные решения, как происходило почти со всеми моими последующими фильмами. Крупная продюсерская компания пыталась навязать мне правила, принятые в киноиндустрии. Тогда между мной и Сильваной сложились крепкие приятельские отношения; она оказывала мне безусловную поддержку, вставала на мою сторону всякий раз, когда мы с Дино расходились во мнениях. Я решил отдать ей три женские роли, они задумывались как своего рода отражения четырех мужских персонажей в исполнении Сорди. В общем, такая зеркальная игра: два актера и семь героев. Сильвана — воплощение чувственности. Такой, перед которой невозможно устоять — эта ее черта проявилась уже в фильме «Горький рис», снискавшем оглушительный успех. Выборы 1948 года ознаменовались поражением левого крыла — горькая пилюля для тех, кто тогда мечтал о повороте в сторону коммунизма. Для этой армии пораженцев, в рядах которой состояла половина страны, «Горький рис» стал символом возмездия, а Мангано, сыгравшая работницу рисовой плантации, превратилась в своего рода икону для тех, кто симпатизировал знойным красавицам из СССР. Надо сказать, что не только мужчины возводили Сильвану в культ, делали из нее диву. Однажды на съемках «Летающей тарелки» во время перерыва она призналась мне, что женщины тоже обожествляли ее. Ей удалось искренне и правдиво воплотить понятный им типаж и показать этим простым итальянкам, батрачкам и работницам с рисовых полей, что Эросу не чужда деревенская грязь. На самом деле Мангано была далека от сельской жизни и от рабочего класса, и чем ближе она подбиралась к статусу успешной актрисы, тем сильнее хотела оставить в прошлом образ пышнотелой красавицы в коротких шортах. В огромном доме на виа Аппия Антика, где Сильвана жила вместе с Лаурентисом, я видел фото из всех ее фильмов, кроме «Горького риса». И сам Дино, обожавший всё изящное и прекрасное, старался очистить представление о своей жене от ассоциаций с ее простонародной героиней. Так началось превращение Сильваны в диву, образ которой был четко выверен и продуман, а также полностью соответствовал требованиям киноиндустрии. После этих изменений она стала более изысканной, но также и более печальной. В начале шестидесятых годов она уже не считалась иконой либеральных ценностей. Со времен «Горького риса» многое поменялось. За роль Эдды Чиано в «Веронском процессе» Карло Лиццани ее удостоили всех возможных премий, на которые только можно номинировать актрису, однако люди видели, что она глубоко несчастна. Вот как обстояли дела, когда я согласился снимать «Летающую тарелку». Я хотел разрушить все те легенды, которые окружали Сильвану и порождали в ее душе тягостные чувства; даже любовь к Дино и детям не смогла унять эту боль. Тогда я решил возродить ее легкий, комический облик, такой ее впервые открыл для зрителя Марио Моничелли в «Большой войне», а также — Марио Камерини в «Преступлении»; в последнем фильме она получила роль крестьянки из Венето по имени Виттория, которую прозвали «крольчихой», поскольку она не пользовалась средствами контрацепции и породила на свет семерых детей — нищих, голодных и немытых, как и она сама. У Виттории длинные светлые волосы, как правило, нечесаные. На ней длинные черные носки, такие обычно носят мужчины, платье в цветочек, в руке она держит вилы, на ногах болтаются облепленные грязью ботинки, в общем — настоящая оборванка. С виду в ней нет ничего привлекательного, но под маской деревенщины, в ее походке, в гордом взгляде, в изяществе ее рук с тонкими длинными пальцами можно разглядеть черты дивы. Помимо потрясающей красоты, Сильвана обладала и другими достоинствами — например, она с радостью приезжала на площадку рано утром и всегда легко шла на переговоры. Можно сказать, за всё время работы над фильмом я ни разу не видел ее в дурном настроении. Она играла убедительно, вживалась в роль и внимательно следила за тем, чтобы не выходить из образа женщины, далекой от роскошной жизни. В некоторых сценах ее чрезмерно серьезное выражение лица создавало сильнейший комический эффект: как называл это Сорди, «комическое несоответствие». Возможно, участие в съемках комедии, а именно к этому жанру относилась «Летающая тарелка», помогало ей исторгнуть из себя снедавшую изнутри тревогу. С другой стороны, рядом был Сорди — добродушный, способный защитить и вселить уверенность, и на съемочной площадке они дополняли друг друга; в его присутствии Сильвана успешно избавлялась от свойственного ей трагического амплуа. Она страдала от недостатка любви. Каждый раз, когда я оказывался с ней рядом, я ощущал, что это определяет ее сущность. Между нами возникли глубокие и сильные чувства, связавшие нас на всю жизнь, — это произошло, когда я в монтажной учил ее венетскому наречию, нужному для озвучки. Чего стоят одни ее поцелуи. Я выражался весьма непристойно, а она к этому не привыкла, поэтому с трудом сдерживала смех, который вызывали у нее некоторые мои выпады. Мы чудесно проводили время на съемочной площадке, даже когда просто ели бутерброды с мортаделлой и пили вино во время перерыва. Она призналась, что ей не нравится быть Сильваной Мангано, что, по ее собственному уверению, она ничем не заслужила славы, ведь та свалилась на нее волей случая. Она терпеть не могла свою фигуру, свою пышную грудь. Она курила одну сигарету за другой и крайне мало ела, чтобы не поправиться. У меня много воспоминаний о дружбе с Сильваной и Дино. Меня забавляло, что она называла мужа по фамилии даже среди своих, и таким образом влиятельный продюсер становился всего лишь обычным мужчиной, вынужденным подчиняться приказам жены. Они устраивали в своем роскошном доме ужины и приемы, там складывались замыслы фильмов и встречались самые разные люди из мира шоу-бизнеса и финансовой сферы: от певца Пеппино ди Капри до миллиардера Онассиса. Я перестал видеться с Сильваной лишь за несколько лет до ее смерти. Мы смеялись и шутили, вспоминая былые времена, — как это всегда случалось, с неизменной иронией, которая пронизывала наши отношения; для меня она навсегда осталась удивительной женщиной, такой, какой я когда-то знал ее. Последний раз я встретился с ней в Нью-Йорке. Она стояла у окна, выходившего на Центральный парк, в белом и легком индийском платье, оно не мешало разглядеть ее сухое, но всё еще прекрасное, идеально сложенное тело. Однако она выглядела изможденной, ее разрывало от боли, ведь ее сын Федерико недавно погиб в авиакатастрофе. Сильвана всё время говорила о нем, ему едва исполнилось двадцать пять. Ее страдания стали еще горше: уже тогда между ней и Дино пробежал холодок, он больше не любил ее так, как прежде. «Ты какая-то бледная...» — заметил я. «Не просто бледная... я уже умерла, умерла!» — ответила она. Как я уже упоминал, в «Летающей тарелке» Сильвана должна была сыграть три роли, но потом я решил отдать двух второстепенных женских персонажей Монике Витти и Элеоноре Росси Драго. Это я, а вовсе не Моничелли, как думают многие, подчеркнул и раскрыл для зрителя поразительный комедийный талант Моники Витти. Она была готова обнажиться даже больше, чем я просил. В этом смысле она оказалась щедрее, чем Мангано. Моника со смехом рассказывала, что в детстве родители называли ее «Растеряшей» и что свое чувство юмора она позаимствовала у матери. Она ничем не походила на кинозвезд того времени; обычно она носила брюки, широкие свитера, обувь без каблука и не красилась. Она хотела, чтобы ее любили такой, какая она есть, естественной. Еще у нее был грубый, низкий голос, поэтому ей говорили, что она никогда не станет актрисой, а она превратилась в настоящую легенду. Читать V — значит витальность: памяти Моники Витти Что до Элеоноры Росси Драго, могу сказать — она просто непревзойденно сыграла роль Клелии. Как режиссер, я работал с тандемом Сорди и Мангано в двух других проектах, а именно — в эпизодах фильма «Моя госпожа»: «Птичка» и «Автомобиль». Остальные три сняли Луиджи Коменчини и Марио Болоньини . Я еще не успел закончить съемки «Летающей тарелки», как ко мне обратился Дино с просьбой заняться вышеуказанными лентами. Я снял их всего за два дня, а на полученный гонорар купил автомобиль и подарил его одной женщине, монтажерке, с которой тогда сотрудничал и крутил роман. Меня необычайно влекло к ней, но это нельзя назвать влюбленностью; возможно, меня к этому подтолкнуло желание насолить Тинте, ведь она собиралась бросить меня и даже написала мне письмо: в нем моя жена сообщила, что втюрилась в какого-то адвоката. От разрыва с ней меня отговорил Росселлини , он дал мне понять, чем для меня может обернуться потеря такой женщины, как она. «Летающая тарелка» — черно-белый фильм, хотя изначально планировалось снять его на цветную пленку. Марсиане высаживаются на Землю где-то в провинции Венето, и никто будто не понимает всей серьезности произошедшего. Бедняки пытаются продать пришельцев и заработать на этом, богачи приказывают убить их и бросить в колодец. Те немногие наивные люди, что упорно пытаются рассказать миру о совершённом ими открытии, в итоге оказываются в сумасшедшем доме. Этим сюжетом я хотел сказать, что мы не способны воспринять ничего принципиально нового. Так было вчера, а что сегодня? Думаю, даже в большей степени. До сих пор в мире слишком много невежества, чтобы люди могли понять вещи, выходящие за рамки привычного. Увидеть то, чего большинство не замечает, стать единственным, кто смог предвидеть что-либо — значит неизбежно стать жертвой непонимания. Провидец, визионер становится для общества воплощением проклятия или безумцем. Фильм вышел в канун новогодних праздников и, как и мое предыдущее детище, не снискал успеха, несмотря на выдающийся актерский состав и интригующий сюжет. Критики поставили мне в вину, что я использовал современные, новые приемы и при этом задействовал испытанного временем актера — Сорди; а также упрекали меня в том, что я резко повернул в сторону коммерческого кинематографа. Должен признать, публика тоже приняла фильм прохладно, но я сам, если принять во внимание именно техническую часть, остался доволен результатом: в «Летающей тарелке» можно увидеть необычные приемы работы с камерой и оригинальный монтаж. Этот фильм отразил и запечатлел незамысловатую жизнь провинции в самом непосредственном виде — для кинематографа того времени это совсем иная, нетипичная Италия. Фотограф Джанни Беренго Гардин так написал об этом: «Брасс, к примеру, начал весьма почетно. Сам по себе дерзкий и смелый, этот молодой режиссер представил на суд публики печальную судьбу нынешней молодежи и придерживался этой линии — местами слишком навязчиво и с глуповатой настойчивостью, — однако насмешливый и бунтарский тон слегка освежил эту ленту. Теперь же он забросил на край света свою летающую тарелку, взмыл вместе с ней над призрачными и живописными видами, затерялся на млечном пути социализма в широком смысле слова — социализма, выродившегося в простой очерк общества, с воодушевлением погнался за красивой картиной, непревзойденным кадром и присутствием в нем выдающейся актрисы первого плана». Читать «Иисус меня защищает»: Андриано Челентано в Москве как вестник гласности «Летающая тарелка» — единственный мой полнометражный фильм, который разрешен к просмотру без ограничений по возрасту, несмотря на то, что кое-что из него пришлось вырезать — например, снятую крупным планом обнаженную грудь марсианки, сидящей в джипе. На съемках мы подружились с Антониони — он единственный из моих современников-режиссеров, с кем я действительно был близок. Он приезжал на площадку за Моникой Витти — они тогда встречались. Со временем мы стали видеться всё чаще, годами проводили вместе воскресные дни, даже после того, как его разбил инсульт. Мы часто играли в настольный теннис, и мне приходилось поддаваться, чтобы он не обиделся. Он не любил проигрывать. Антониони по-своему уникально подходил к задумке и реализации фильма, хотя, безусловно, его манера больше понятна любителям кино, нежели широкому зрителю. В этом отношении он остался до конца верен себе. Не знаю, есть ли в наше время режиссеры, способные занять место великих творцов прошлого, ведь талантливый автор всегда упорно стремится к экспериментам в плане формы; впрочем, мне кажется, что сейчас вообще нет режиссеров как таковых. Молодым людям я могу посоветовать не бояться бросать миру вызов.