КТО МОЖЕТ ПРЕБЫВАТЬ ПРЕД СВЯТЫМ БОГОМ, КТО ЕСТЬ ОГОНЬ ПОЯДАЮЩИЙ?

"Псалом Давида. Господи! кто может пребывать в жилище Твоем? кто может обитать на святой горе Твоей? Тот, кто ходит непорочно и делает правду, и говорит истину в сердце своем; кто не клевещет языком своим, не делает искреннему своему зла и не принимает поношения на ближнего своего; тот, в глазах которого презрен отверженный, но который боящихся Господа славит; кто клянется, хотя бы злому, и не изменяет; кто серебра своего не отдает в рост и не принимает даров против невинного. Поступающий так не поколеблется вовек." (Пс 14:1-5)
Краткое содержание. Из этого псалма мы узнаём, с каким условием Бог избрал Израиля Собственным народом и разместил среди него Свое святилище. А именно: живя правильно и справедливо, израильтяне должны свидетельствовать о том, что являются Его особым освященным племенем.
Псалом Давида. 1. Господи! кто может пребывать в жилище Твоем? кто может обитать на святой горе Твоей? 2. Тот, кто ходит непорочно и делает правду, и говорит истину в сердце своем;
1) Господи, кто... Коль скоро нет ничего более привычного для мира, чем ложно ссылаться на имя Божие, и это позволяет себе большинство живущих, Давид, оставив в покое людей, обращается непосредственно к Богу. Этим он хочет сказать, что все смертные, злоупотребляющие именем верующих, ничего не достигнут своим самоугождением, коль скоро Бог всегда остается тождественным Самому Себе. И поскольку Бог верен, Он так же хочет, чтобы выказывали верность Ему. Действительно, хотя Господь даром усыновил Авраама, Он все же поставил условие, чтобы тот жил целомудренно, и таково общее правило завета, с самого начала заключенного Богом с Церковью. Итог заключается в следующем: лицемеры, занимающие место в храме Божием, напрасно ссылаются на Его имя. Ведь Бог признает Своими лишь тех, кто чтит правоту и справедливость в течение всей жизни.
Давид видел, что храм Божий наполнен огромной толпой людей, исповедовавших один и тот же культ и через внешние обряды представавших взору Божию. Поэтому Давид говорит от лица удивляющегося и обращает свою речь к Богу, отличающему Своих от чужих в любой самой пестрой людской толпе. И учение это приносит нам тройную пользу. Во-первых, если мы воистину хотим числиться среди детей Божиих, Дух Святой увещевает нас доказывать это целомудрием нашей жизни. Ведь недостаточно почитать Бога путем обрядов, если не жить при этом правильно и невинно. Во-вторых, коль скоро часто можно видеть Церковь Божию обезображенной великой скверной, дабы никто не преткнулся об этот соблазн, нам дается способ отличить постоянных граждан Церкви от поселенцев, смешанных с ними только на некоторое время. Это — весьма необходимое увещевание. Необходимое для того, чтобы, если храм Божий испачкан грязью, отвращение и придирчивость не толкнули нас к отпадению. Под грязью я имею в виду пороки нечистой и превратной жизни. Ведь, если в отношении учения и богослужения религия остается чистой, не следует оскорбляться проступками людей столь сильно, чтобы нарушать из-за этого единство Церкви.
Однако опыт всех веков учит нас, сколь тяжкое искушение видеть Церковь Божию — обязанную блистать и быть незапятнанной — лелеющей в своем лоне многих преступников и лицемеров. В свое время это дало повод катарам, новатианам и донатистам отделиться от сообщества благочестивых. И тот же самый раскол воспроизводят сегодня анабаптисты, думая, что Церковь, терпящая пороки людей, не может быть истинной. Но не напрасно Христос (Мф 25:32) отстаивает за Собой служение отделять овец от козлов и увещевает, что надо терпеть неисправимое зло, доколе не придет назначенное время очищения. И все же одновременно верующим дается повеление лично прилагать усилия к тому, чтобы Церковь Божия очистилась от скверны. И это — третья польза, получаемая от вышеупомянутого учения.
Действительно, священный ковчег Божий не очистится окончательно до последнего дня, когда Христос во время Второго пришествия выбросит вон все плевелы, но данное Им евангельское учение начинает это дело уже сейчас, коль скоро Спаситель не напрасно называет его лопатой. Поэтому в этом отношении никак нельзя выказывать леность. Напротив, надо прилагать все усилия к тому, чтобы каждый исповедующий Христа покорялся чистой благочестивой дисциплине. Особенно следует помнить о том, что всем неправедным запрещен вход в святилище, что осуждается их святотатственная дерзость, когда они без всякого почтения врываются в собрание благочестивых. Скинию же пророк упоминает потому, что еще не был построен храм Божий. Но итог сказанного в том, что доступ к Богу открыт только истинным Его почитателям.
2) Кто ходит целомудренным. Здесь стоит отметить косвенное противопоставление между пустым притязанием на имя верующего или поверхностным исповеданием, состоящим из одних обрядов, и восхваляемым Давидом надежным свидетельством благочестия. Но можно спросить: коль скоро почитание Бога по порядку предшествует обязанностям любви, почему здесь не упоминается о вере и молитвах? Ведь подобные признаки надежно отличают законных детей Божиих от лицемеров. Но ответ уже готов: Давид ни в коем случае не исключает веру, призывание Бога и духовные жертвы. Однако, поскольку лицемеры, как правило, подают себя ревнителями множества обрядов (хотя внешняя жизнь обличает их в нечестии, как исполненных гордыни, жестокости, насилия, обмана и хищений), чтобы вывести на свет их и им подобных, доказательство истинной и искренней веры основано здесь на соблюдении второй скрижали. И каждый проявляющий к ближним справедливое и ровное отношение на деле доказывает, что боится Бога.
Поэтому Давид не довольствуется здесь общественной справедливостью — словно достаточно воздавать положенное только людям, а Бога лишать присущих Ему прав вполне допустимо, — он просто отличает истинных почитателей Бога явленными в них плодами праведности. Прежде всего Давид требует искренности, когда люди ведут дела открыто и без обмана. Затем он требует справедливости, дабы люди стремились благотворить ближним, никому не вредить и воздерживаться от всякого зла. И наконец, пророк настаивает на верности своему слову, дабы ничто не говорилось лживо или коварно.
Фраза «говорит в сердце» — довольно грубый и опосредованный способ выражения, но она лучше выражает мысль Давида, чем словосочетание «от всего сердца» и означает такое согласие между сердцем и устами, когда слово — живой образ внутреннего чувства.
3. Кто не клевещет языком своим, не делает искреннему своему зла и не принимает поношения на ближнего своего;
Кратко сказав о том, какими качествами надлежит отличаться всем желающим занимать место в Церкви, Давид перечисляет теперь отдельные пороки, от которых им надлежит очиститься. Сначала пророк велит таким людям не злословить, затем — удерживать себя от всякого злодеяния и обиды, и, наконец, не поддерживать клевету и лживые обвинения. Обо всем же мы прочтем ниже. Итак, Давид делает злоречие как бы главной разновидностью неправедности, наносящей вред ближнему. Ведь, если доброе имя драгоценнее великого богатства (Притч 22:1), людям нельзя нанести большего вреда, нежели обесчестив их имя.
Далее, здесь осуждается не какая угодно брань, а болезнь или похоть злословия, побуждающая злых всюду сеять клевету. Хотя намерение Святого Духа, безусловно, также состояло в том, чтобы осудить здесь все ложные и неуместные обвинения. Следующая же фраза о том, что дети Божии должны удаляться всякой неправедности, несет весьма широкий смысл: им не подобает причинять братьям какой-либо вред. Под общниками и ближними пророк подразумевает не только людей, между которыми посредствуют семейные обычаи и порядки, но и всех связанных друг с другом общими узами человеческой природы. И делает это для усиления отвращения к противоположному, то есть, чтобы верующие еще больше ужасались всякого злодеяния, коль скоро вредящий другому нарушает права человеческого общежития.
Относительно же третьей части стиха переводчики разногласят, ибо «возносить поношение» некоторые понимают как «выдумывать поношение», поскольку отверженные клевещут без какого-либо повода. В этом случае эта часть стиха будет повторением предыдущего утверждения о том, что верующие не должны позволять себе злословить устами. Я же думаю, что здесь порицается другой порок, а именно: чрезмерная доверчивость, из-за которой мы или страстно желаем, или, по крайней мере, допускаем дурные разговоры о ближних, вместо того чтобы приложить усилия к их подавлению. Ведь отвергающие вымышленную ложь как бы позволяют ей упасть на землю, а сеющие ее и передающие из уст в уста вполне уместно названы здесь ее возносящими.
4. Тот, в глазах которого презрен отверженный, но который боящихся Господа славит; кто клянется, хотя бы злому, и не изменяет;
Первая часть этого стиха толкуется по-разному. Некоторые понимают так, что почитатели Бога для самих себя презренны и ничего не стоят. И если принять это толкование, надо вставить в предложение пропущенный Давидом союз. Я же, помимо того что считаю подобный антитезис весьма грубым, вижу и другое основание по-иному толковать слова пророка. Ведь он сравнивает здесь два противоположных действия: презрение к развращенным и никчемным людям и почитание праведных и усердных к благочестию. И чтобы эти две части антитезиса друг другу соответствовали, сказанное о презрении я могу понять лишь в том смысле, что нечестивые презираются детьми Божиими и получают заслуженное воздаяние бесславия.
Истинно, что верующие, хотя и живут весьма похвально, тем не менее не превозносятся в самоуверенности, но, скорее, не нравятся самим себе, чувствуя, что еще очень далеки от совершенства. Но, тщательно обдумав весь контекст отрывка, я склонен считать, что здесь прославляется не столько смирение или скромность, сколько правое и истинное суждение, не щадящее отверженных и воздающее добродетели положенную честь. Ведь лесть, взращивающая пороки путем их покрытия, опасна не менее любого другого общественного зла. Признаю что, если нечестивые преобладают, наряду с презрением к ним надо выказывать определенную терпимость, насколько это совместимо с нашим понятием о долге. Однако следует остерегаться, как бы рабское потакание не навлекло на нас одинаковую с ними вину. Ибо тот, кто не только не замечает преступления нечестивых, но и удостаивает их чести, показывает, что одобряет их по мере своих сил. Поэтому Павел учит (Еф 5:11): одна из разновидностей нечестивого обращения с ближними заключается в том, чтобы не обличать их проступки.
Действительно, весьма дурно ради угождения людям насмехаться над Богом. А так поступают те, кто усердно расхваливает злых. Хотя Давид имеет в виду не столько самих нечестивых, сколько их проступки. Ведь тот, кто видит почтенное отношение к нечестивым, их еще большее ожесточение во зле от рукоплесканий мира сего, и добровольно с этим соглашается, что еще делает, как не позволяет воцариться порокам? Но, по словам Исаии (Ис 5:20): горе тем, кто называет зло добром, а тьму — светом.
Впрочем то, что Давид позорных и преступных людей называет отверженными, даже если те занимают почетное положение в обществе, не должно казаться грубым или натянутым. Ведь если гаруспикам и прочим языческим пророкам было позволено называть отторгнутыми злых и погибших людей, несмотря на их общественное достоинство и богатство (подобно тому как Цицерон пишет об ответах тех же гаруспиков), то почему бы небесному толкователю не причислить к отверженным всех, кого отвергает Бог? Итог заключается в следующем: дети Божии свободно судят обо всех поступках и не идут на порочное соглашательство с нечестивыми ради угождения им, ибо из-за этого угождения нечестивые могут только ожесточиться.
Также весьма редкая и другая, тут же упомянутая, добродетель: оказывать честь праведным и благочестивым людям. Коль скоро праведные часто являются как бы отбросами для мира сего, их друзья часто навлекают на себя гнев того же мира. Поэтому большинство людей отвергает дружбу с добрыми и потакает презрительному к ним отношению. А этого не может быть без тяжкого и грубого оскорбления Бога. Итак, научимся оценивать людей не по имуществу, деньгам или преходящим благам, а по их благочестию. Действительно, усердие к благочестию будет проявлять лишь тот, кто почитает рабов Божиих, ибо почтение к ним побуждает нас к подражанию их делам.
Поклявшись к нанесению вреда. Греческий перевод этих слов был бы весьма удачен, если бы не мешали проставленные в тексте точки. Но, хотя точки всегда были в еврейском языке, можно допустить, что на письме они иногда пропускались. И все же я последовал здесь общепринятому чтению. Смысл его таков: верующие, скорее, подвергнут себя риску, чем нарушат данное слово. Ведь, если кто-то выполняет свои обещания лишь до тех пор, пока это ему удобно, он покажет тем самым, что не верен собственному слову. Но нет ничего более распространенного, чем расторжение договора (даже сразу после его подписания), если тот грозит хотя бы небольшим ущербом. Каждый думает только о своей выгоде. И если людей тяготят данные ими обещания, они весьма искусно начинают преувеличивать свой предполагаемый будущий ущерб. И когда кто-то ссылается на возможный риск, обосновывая им нарушение заключенного договора, его оправдание выглядит вполне пристойным. Поэтому люди и идут столь свободно на вероломство. Они считают, что данное ими слово связывает их лишь до тех пор, пока это приносит им пользу. Поэтому Давид, осудив подобную легковесность, требует от детей Божиих соблюдение данных ими обещаний.
Но здесь возникают вопросы. Если ты пообещал разбойнику плату за свое освобождение, и с этим условием он тебя отпустил, надо ли сдерживать свое слово? Кроме того, если оказалось, что человека, заключившего договор, ввели в заблуждение, позволено ли ему отказаться от данного обещания? Что касается разбойника, то дающий ему деньги, безусловно, грешит, хотя и без всякого отношения к вероломству. Ведь своей подачкой он пестует врага всего человеческого рода, причем с угрозою для общественного порядка. И Давид вовсе не возлагает на верующих подобной обязанности, но лишь заповедует им ставить данное ими обещание, особенно если последнее скрепляет клятва, выше собственной выгоды. В случае же, если клятву давал обманутый, святость имени Божия должна цениться столь высоко, что такой человек не должен нарушать данное им слово, несмотря ни на какой возможный ущерб. Но если речь идет об общественных интересах, а не о личной выгоде, обман позволительно разоблачить, и ничто не будет мешать расторжению сделки.
Многие еврейские толкователи весьма неуместно относят сказанное только к обетам. Словно Давид увещевает верующих исполнять, например, обеты о посте. Но это толкование весьма далеко от смысла пророческих слов. Ведь Давид говорит только о второй скрижали закона и о той справедливости, которую один человек соблюдает по отношению к другому.
5. Кто серебра своего не отдает в рост и не принимает даров против невинного. Поступающий так не поколеблется вовек.
В этом стихе Давид заповедует верующим не отягощать ближних процентами с данных взаймы денег и не потакать неправой стороне из-за ее подачек. Что касается первого положения, то, на первый взгляд, кажется, что Давид осуждает здесь все ростовщичество в целом. Поэтому само это слово повсеместно стало вызывать к себе неприязнь. Но хитрецы изобрели благовидные предлоги для обхождения подобного запрета и, надеясь на свои уловки, наживались еще свободнее, чем если бы занимались ростовщичеством открыто и прямо. Однако Бог не хочет, чтобы люди, имея с Ним дело, прикрывались софистикой и придуманными отговорками. Он смотрит на все весьма просто. Поэтому самая худшая сделка — это сделка несправедливая, в которой нет равенства между договаривающимися сторонами. Итак, будем знать: здесь осуждаются все соглашения, в которых один получает выгоду за счет проигрыша другого, как бы эти договоры ни назывались.
Но спрашивается: надо ли причислять к таким соглашениям все виды ростовщичества без изъятия? Если это так, то есть опасность, как бы многие, думая, что загнаны в угол и вынуждены грешить в любом случае, не пришли из-за этого в отчаяние и не стали совершать преступления с еще большей дерзостью и развязностью. С другой стороны, если в каких-то случаях объявить ростовщичество допустимым, многие могут ослабить на себе узду, вообразив, будто их право на подобный вид деятельности ничем не ограничено. Посему я хотел бы сначала призвать читателей не подражать тому остроумию и искусности, с которыми кое-какие люди затушевывают собственные грехи, и не думать, что допустимы хотя бы какие-то сделки, причиняющие ущерб одной из договаривающихся сторон.
Что же касается конкретно ростовщичества, то действительно едва ли найдется в мире ростовщик, не занимающийся хищничеством и не стремящийся к неправедной наживе. Посему Катон вполне обоснованно ставит ростовщичество в один ряд с человекоубийством, коль скоро намерение ростовщиков, по сути, в том, чтобы пить человеческую кровь. Весьма постыдно и другое. В то время, как все остальные добывают пропитание тяжким трудом — земледельцы изнуряются ежедневной работой, ремесленники в поте лица обслуживают заказчиков, а торговцы занимаются не только многотрудным, но и опасным делом, — одни лишь лихоимцы, спокойно сидя за своим столом, словно берут подать со всякого вида деятельности. К тому же мы знаем, что проценты, главным образом, платят не богатые, а бедные и достойные всяческой помощи люди. И Бог, запрещая ростовщичество (Лев 25:25), обосновывает эту заповедь следующими словами: если истощится народ Мой, не отягощай его деньгами в рост.
Теперь мы понимаем цель закона: избавить от жестокого угнетения нищих, коль скоро они, скорее, достойны милосердия. И хотя этот явно политический закон был дан только иудеям, справедливость всех народов и всех веков также запрещала наживаться на несчастных и скорбящих. Отсюда следует, что к незаконному ростовщичеству не относится прибыль, которую дающий взаймы получает без вреда для берущего. Да и слово נשך, которое использует здесь Давид, производится от глагола «кусать» и ясно показывает: ростовщичество осуждается лишь постольку, поскольку связано с разнузданным обиранием и хищничеством. И хотя Иезекиль (Иез 28:4), кажется, осуждает любой вид наживы, он, несомненно, имеет в виду лишь ее неправедные и коварные способы, с помощью которых богачи как бы поедают бедных и нуждающихся. Подведем итог: если в наших сердцах высечено правило справедливости, которое заповедует Христос (Мф 7:12), а именно: что хочешь для себя, то и делай для ближнего своего, — то нет никакой нужды долго рассуждать о ростовщичестве.
Если же говорить о фразе «не принимает дар против невинного», то она прямо и непосредственно обличает судей, принимающих мзду и нарушающих вследствие этого всякое право и приличие. Однако сказанное все же направлено не только против них. Ведь страсть к наживе соблазняет порой и частных лиц. Из-за нее они тоже весьма часто покровительствуют злодеям и преступникам. Итак, Давид в целом запрещает в этом стихе все удаляющее нас от справедливости и истины. Некоторые думают, что здесь идет речь о случаях вымогательства: когда судьи берут деньги с невиновных несмотря на то, что последние достойны безвозмездной помощи. Но то, что смысл здесь другой, ясно из похожего места у Иезекииля.
Поступающий так. Заключительная фраза снова говорит нам о том, что не все входящие в святилище — граждане Иерусалима, что лицемеры и все, лживо выдающие себя за святых, будут изгнаны вместе с Измаилом, на которого они похожи. То же, что Пс. 45 приписывает всей Церкви, Давид относит здесь к каждому верующему в отдельности. И приводится причина: Бог обитает посреди Иерусалима, а мы знаем, что Он весьма далек от вероломных и преступных людей, приступающих к Нему только на словах.
Кальвин.