Предыдущая публикация
Снежочки - казачья лезгинка (Caucasian Cossacks' Dance)
http://www.youtube.com/watch?v=3X6eR6F-720 ЧЕРКЕСКА.
Всему свету подошла. «Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон»… Миллионы певших советскую песню вряд ли задумывались, почему барон Врангель – черный, если он белый? Удачно сыгравший на контрасте поэт Павел Григорьев оставил разгадку за пределами стихов, а хорошее знание истории – нераспространенная в наших пенатах добродетель. Меж тем, прозвище «черный барон» последний глава Белого движения получил за одежду, которую ежедневно натягивал по утрам – черную казачью черкеску с газырями. По праздникам барон Врангель надевал парадную светлую черкеску. ВСЕ ДЕЛО В ГАЗЫРЯХ...
Согласно старому анекдоту, хорошо известно, что испанец – человек, а испанка – грипп; финн – человек, а финка – нож; поляк – человек, а полька – танец; голландец – человек, а голландка – печка. Анекдот вполне можно продолжить: черкес – человек, а черкеска – одежда.
Большая Советская Энциклопедия 1986 г. издания называет черкеской распашной однобортный кафтан без ворота из домотканого или фабричного сукна, чаще всего черного, бурого или серого. «…Обычно немного ниже колен, кроится в талию, со сборами и складками, подпоясывается узким ремнем. Рукава длинные, широкие».
То же энциклопедическое издание учит отличать черкеску от кафтана: «По обеим сторонам груди на черкеску нашиваются газыри – кожаные гнезда для деревянных трубочек, куда раньше вкладывались оружейные патроны».
В них-то, по мнению этнографов, все и дело: цухъхъа – у осетин, чокхи – у ингушей, чоа – у чеченцев, чепкен – у карачаевцев и балкарцев, адыгэ фащэ, или цэй – у адыгов, кабардинцев и, собственно, черкесов появилась в послемонгольские времена и одновременно с огнестрельным оружием.
Сначала газыри с патронами носили в сумке через плечо или на поясе, но на поясе и без того было тесно от нужного горцу того и сего, а на плече висело ружье, вот и догадались пришить карманчики-газыри на грудь.
Слово «газырь», кстати, выводят из арабского «хазыр», т.е. «готовый», и это удивительно точно по смыслу: газыри – своего рода патронташ с готовыми зарядами. Если же не брать в расчет газыри и кощунственно приравнять черкеску к кафтану-халату, то определить ее возраст совершенно невозможно, а искать истоки придется не в нашей эре. Только мы этого делать не будем – какая ж черкеска без газырей?
ЧЕЙ КАФТАН?
Сегодня на интернет-форумах идет ожесточенная рубка – право первородства черкески отстаивают адыги, балкарцы, карачаевцы и т.д. Истина в этом споре пока не родилась и шансов у нее немного, причем по самой что ни на есть прозаической причине: черкеска – есть слово русское. В России и Европе, к северу от Кавказа и к западу от него черкесами называли все скопом народности, жившие на склонах Кавказских гор.
В трудных гортанных словах-самоназваниях не путались, осетин от балкарцев или аварцев от ингушей не отличали, сказано «черкес» – и все ясно: горец с Кавказа. А если человек – черкес, то, стало быть, и одежда – черкеска.
Однобортный кафтан без ворота, но с газырями легко надевается, не стесняет движений, удобен в работе, походе и в бою. Соседи-казаки недолго глядели с завистью: они одолжили черкеску в горах и разнесли ее по равнинам.
В начале XIX в. в черкеске красовался не только Хаджи-Мурат, но и Михаил Лермонтов на собственноручно исполненном портрете. В год падения крепостного права военное ведомство Российской империи ввело черкеску в качестве полковой формы для казаков и попутно утвердило в русском языке.
Вслед за казаками в удобную и пригожую черкеску оделись члены царской семьи, не исключая императора Николая II. Красную черкеску Собственного Его императорского Величества конвоя, принадлежавшую последнему русскому царю, сегодня экспонируют в музее-заповеднике Царское село.
Император Николай II в форме Собственного Его Императорского Величества Конвоя
Николай Александрович в черкеске гуляет по страницам мемуарной и военной литературы, а в Государственном архиве Российской Федерации хранится портрет государя-императора на вороном коне и той же красной черкеске.
В черкеске самодержец всероссийский встретил и роковую минуту своей жизни. В этом может убедиться любой желающий: в запасниках Государственного исторического музея хранится не слишком ловко исполненная картина «Отречение от престола Николая Романова».
ОТ ПЕЧОРИНА ДО БАЛБЕСА И ОБРАТНО Советская власть расправилась с царем и Врангелем, но одолеть черкеску не смогла. Кафтан в талию оказался столь люб казакам, что Наркомату Обороны СССР пришлось в 1936 г. вводить его приказом.
В 1941 г. черкеску отменили и сослали в художественную самодеятельность и народные ансамбли, где ее, собственно, и обнаружила упомянутая Советская Энциклопедия.
Академическое издание право и неправо одновременно. Помимо складов реквизита, черкеска обнаруживается в литературе и кино. В черкеску одет Печорин в «Княжне Мери» у Лермонтова и Хаджи-Мурат с казаками – у Льва Толстого, герои Паустовского, Бабеля и много кого еще.
А кто ж забудет генерала Чарноту из булгаковского «Бега», что продал серебряные газыри, чтоб поставить на тараканьих бегах?
Широкую, но далекую от гор публику с черкеской познакомил режиссер Гайдай, одевший в нее Балбеса в «Кавказской пленнице». И даже одетая поверх треников черкеска не теряет своего изящества. И лупоглазого Балбеса облагораживает, что уж говорить о настоящих горцах!
На надо завидовать Шамилю и Врангелю. Добро пожаловать в интернет-магазин: три тысячи семьсот – и черкесочка ваша! Где разжиться мужеством и внутренней силой – настоящему горцу объяснять не надо. http://gorets-media.ru/page/vsemu-svetu-podoshla
03:29
Следующая публикация
Комментарии 3