**Я МОЛИЛСЯ ЧТОБЫ БОГ ИЗМЕНИЛ МОЮ ЖЕНУ.

А ОН ИЗМЕНИЛ МЕНЯ.**
Я никогда не думал, что молитва может повернуть жизнь. Не обстоятельства, не погоду в доме, а именно жизнь – с привычками, с тем, как ты вообще смотришь на другого человека.
Я молился. Честно. Со слезами даже бывало. Только молился не о себе – о ней. О жене.
Мне казалось, что все испортилось с ее стороны. Что она стала другой. Резкой, холодной, вечно недовольной. Я приходил домой и каждый раз ждал, с чего начнется. Поздно пришел, не так посмотрел, ужин не так подогрел, опять не вынес мусор. Я сначала терпел. Потом начал молиться. Про себя, иногда в церкви, иногда просто на кухне, пока мыл посуду:
– Господи, умягчи ее сердце. Сделай ее добрее. Научи ее любить. Ну пожалуйста.
И ведь искренне молился. Думал – вот, сейчас что-то сдвинется. Придет просветление, она вдруг станет как раньше, когда мы только поженились: ласковой, терпеливой, мягкой.
Но ничего не менялось. Или я не замечал.
И однажды – не скажу, в какой именно день – что-то во мне сорвалось. Я не стал злиться. Я просто устал. И впервые за долгое время сказал Богу не о ней, а о себе:
– Господи… А может, дело не только в ней? Покажи мне, если я чего-то не вижу.
Это была короткая молитва.
Но после этого началось.
Я вдруг стал слышать, как я говорю с ней. Какими словами. Каким тоном. Как сразу обороняюсь, даже когда она не нападает. Как раздражен, даже когда она просто говорит. Я стал замечать, как не слушаю ее, а только жду, когда она закончит, чтобы вставить свое. Как у меня уже заготовлены пренебрежительные фразы: «ну, а ты сама-то?», «ой, а ты всегда недовольна», «ну опять начинается».
И тогда я замолчал. Не совсем. А просто перестал вступать в привычный спор. Перестал ощущать себя выше нее – встал рядом. Начал слушать. Даже если то, что она говорит, мне казалось несправедливым. Я даже не понимал, что оцениваю – я, что как надзиратель над ней стою именно я. Но и тут же я в молитвах просил за нее. Но, видимо, для себя... Я был настолько поражен осознанием всего этого, что не мог теперь не думать обо всем, не прокручивать все моменты снова и снова.
Она сначала удивилась. Потом – напряглась. Подумала, что я обиделся. А потом… потом впервые спросила:
– Ты меня вообще слышишь? Или просто терпишь?
Я ответил честно:
– Учусь слышать.
С того вечера я начал молиться уже совсем иначе:
– Господи, научи меня терпению. Дай мне мягкость. Смири мою гордость.
И знаете, что случилось? Она изменилась. Не сразу. Не волшебно. Но стала чаще улыбаться. Меньше обижаться. И, главное, – в глазах у нее появилась надежда. Как будто она снова поверила, что рядом с ней – не враг, не чужой человек, а тот, который за нее.
А ведь ничего внешне не изменилось. Ни обстоятельства, ни дети, ни быт. Только я перестал молиться о том, чтобы она стала удобнее. И стал просить, чтобы я стал мягче. Тише. Добрее.
Теперь, когда я снова молюсь, я говорю:
– Господи, спасибо. Я просил, чтобы Ты изменил мою жену. А Ты изменил меня. Помог мне прозреть. И через это – дал нам обоим шанс не потерять то, что у нас есть, и стать еще ближе.
И это, пожалуй, единственный способ, как молитва может быть услышана: не когда Бог делает, как ты хочешь, а когда ты начинаешь хотеть того, что хочет Бог.