Начало девяностых годов прошлого века. На местных молдавских трибунах появляется экранный толстовец Будулай Романов, он же – в миру – Михай Волонтир.
«Русские оккупанты – убирайтесь вон из Молдовы. Чемодан – вокзал – Россия. Угнетателям и поработителям не место в нашей стране. Объединение с Румынией – это наш единственный путь». Вот далеко не весь перечень той махровой пещерной ненависти, которую обрушил кумир миллионов в те годы на русский народ.
Проходит ещё время и диабет добивает Волонтира. Актёр слепнет. Денег на операцию нет, так как у него – художественного руководителя театра – зарплата равна в эквиваленте приблизительно восемнадцати долларам.
Как думаете, где всем народом собирали деньги на лечение и операцию нищему борцу с русскими и Россией?
В родной Молдове, за свободу которой так яростно ратовал Волонтир?
В братской Румынии, в чьи объятия стремился Михай Ермолаевич?
Нет, именно в России. И собирали эти деньги простые российские люди, скидывались, кто что мог, и, в итоге, собрали.
А операцию Волонтиру делали в Санкт-Петербурге, в тамошней Военно-медицинской академии.
Все эти годы издалека посматривая на Волонтира, я не переставал думать о том, что время и само течение жизни – безусловно, самые великие судьи на свете, которые всё расставляют по своим местам. И кто бы как не пыжился, не надувался и не при
...Ещё
Проходит ещё время и диабет добивает Волонтира. Актёр слепнет. Денег на операцию нет, так как у него – художественного руководителя театра – зарплата равна в эквиваленте приблизительно восемнадцати долларам.
Как думаете, где всем народом собирали деньги на лечение и операцию нищему борцу с русскими и Россией?
В родной Молдове, за свободу которой так яростно ратовал Волонтир?
В братской Румынии, в чьи объятия стремился Михай Ермолаевич?
Нет, именно в России. И собирали эти деньги простые российские люди, скидывались, кто что мог, и, в итоге, собрали.
А операцию Волонтиру делали в Санкт-Петербурге, в тамошней Военно-медицинской академии.
Все эти годы издалека посматривая на Волонтира, я не переставал думать о том, что время и само течение жизни – безусловно, самые великие судьи на свете, которые всё расставляют по своим местам. И кто бы как не пыжился, не надувался и не придумывал бы какие-то политически ангажированные истории – он всё равно останется в проигрыше и ложь его будет обязательно раскрыта.
А больше всего мне хочется узнать – проснулась ли совесть у Михая Ермолаевича Волонтира, прозрел ли он, когда принимал помощь от великодушного российского народа, который он так в своё время уничижал и благодаря которому вновь стал видеть мир вокруг себя.
Проходит ещё время и диабет добивает Волонтира. Актёр слепнет. Денег на операцию нет, так как у него – художественного руководителя театра – зарплата равна в эквиваленте приблизительно восемнадцати долларам.
Как думаете, где всем народом собирали деньги на лечение и операцию нищему борцу с русскими и Россией?
В родной Молдове, за свободу которой так яростно ратовал Волонтир?
В братской Румынии, в чьи объятия стремился Михай Ермолаевич?
Нет, именно в России. И собирали эти деньги простые российские люди, скидывались, кто что мог, и, в итоге, собрали.
А операцию Волонтиру делали в Санкт-Петербурге, в тамошней Военно-медицинской академии.
Все эти годы издалека посматривая на Волонтира, я не переставал думать о том, что время и само течение жизни – безусловно, самые великие судьи на свете, которые всё расставляют по своим местам. И кто бы как не пыжился, не надувался и не при
...Ещё
Проходит ещё время и диабет добивает Волонтира. Актёр слепнет. Денег на операцию нет, так как у него – художественного руководителя театра – зарплата равна в эквиваленте приблизительно восемнадцати долларам.
Как думаете, где всем народом собирали деньги на лечение и операцию нищему борцу с русскими и Россией?
В родной Молдове, за свободу которой так яростно ратовал Волонтир?
В братской Румынии, в чьи объятия стремился Михай Ермолаевич?
Нет, именно в России. И собирали эти деньги простые российские люди, скидывались, кто что мог, и, в итоге, собрали.
А операцию Волонтиру делали в Санкт-Петербурге, в тамошней Военно-медицинской академии.
Все эти годы издалека посматривая на Волонтира, я не переставал думать о том, что время и само течение жизни – безусловно, самые великие судьи на свете, которые всё расставляют по своим местам. И кто бы как не пыжился, не надувался и не придумывал бы какие-то политически ангажированные истории – он всё равно останется в проигрыше и ложь его будет обязательно раскрыта.
А больше всего мне хочется узнать – проснулась ли совесть у Михая Ермолаевича Волонтира, прозрел ли он, когда принимал помощь от великодушного российского народа, который он так в своё время уничижал и благодаря которому вновь стал видеть мир вокруг себя.
Комментарии 66
.
Начало девяностых годов прошлого века. На местных молдавских трибунах появляется экранный толстовец Будулай Романов, он же – в миру – Михай Волонтир.
«Русские оккупанты – убирайтесь вон из Молдовы. Чемодан – вокзал – Россия. Угнетателям и поработителям не место в нашей стране. Объединение с Румынией – это наш единственный путь». Вот далеко не весь перечень той махровой пещерной ненависти, которую обрушил кумир миллионов в те годы на русский народ.
Проходит ещё время и диабет добивает Волонтира. Актёр слепнет. Денег на операцию нет, так как у него – художественного руководителя театра – зарплата равна в эквиваленте приблизительно восемнадцати долларам.
Как думаете, где всем народом собирали деньги на лечение и операцию нищему борцу с русскими и Россией?
В родной Молдове, за свободу которой так яростно ратовал Волонтир?
В братской Румынии, в чьи объятия стремился Михай Ермолаевич?
Нет, именно в России. И собирали эти деньги простые российские люди, скидывались, кто что мог, и, в итоге, собрали.
А операцию Волонтиру делали в Санкт-Петербурге, в тамошней Военно-медицинской академии.
Все эти годы издалека посматривая на Волонтира, я не переставал думать о том, что время и само течение жизни – безусловно, самые великие судьи на свете, которые всё расставляют по своим местам. И кто бы как не пыжился, не надувался и не при
...ЕщёПроходит ещё время и диабет добивает Волонтира. Актёр слепнет. Денег на операцию нет, так как у него – художественного руководителя театра – зарплата равна в эквиваленте приблизительно восемнадцати долларам.
Как думаете, где всем народом собирали деньги на лечение и операцию нищему борцу с русскими и Россией?
В родной Молдове, за свободу которой так яростно ратовал Волонтир?
В братской Румынии, в чьи объятия стремился Михай Ермолаевич?
Нет, именно в России. И собирали эти деньги простые российские люди, скидывались, кто что мог, и, в итоге, собрали.
А операцию Волонтиру делали в Санкт-Петербурге, в тамошней Военно-медицинской академии.
Все эти годы издалека посматривая на Волонтира, я не переставал думать о том, что время и само течение жизни – безусловно, самые великие судьи на свете, которые всё расставляют по своим местам. И кто бы как не пыжился, не надувался и не придумывал бы какие-то политически ангажированные истории – он всё равно останется в проигрыше и ложь его будет обязательно раскрыта.
А больше всего мне хочется узнать – проснулась ли совесть у Михая Ермолаевича Волонтира, прозрел ли он, когда принимал помощь от великодушного российского народа, который он так в своё время уничижал и благодаря которому вновь стал видеть мир вокруг себя.
Проходит ещё время и диабет добивает Волонтира. Актёр слепнет. Денег на операцию нет, так как у него – художественного руководителя театра – зарплата равна в эквиваленте приблизительно восемнадцати долларам.
Как думаете, где всем народом собирали деньги на лечение и операцию нищему борцу с русскими и Россией?
В родной Молдове, за свободу которой так яростно ратовал Волонтир?
В братской Румынии, в чьи объятия стремился Михай Ермолаевич?
Нет, именно в России. И собирали эти деньги простые российские люди, скидывались, кто что мог, и, в итоге, собрали.
А операцию Волонтиру делали в Санкт-Петербурге, в тамошней Военно-медицинской академии.
Все эти годы издалека посматривая на Волонтира, я не переставал думать о том, что время и само течение жизни – безусловно, самые великие судьи на свете, которые всё расставляют по своим местам. И кто бы как не пыжился, не надувался и не при
...ЕщёПроходит ещё время и диабет добивает Волонтира. Актёр слепнет. Денег на операцию нет, так как у него – художественного руководителя театра – зарплата равна в эквиваленте приблизительно восемнадцати долларам.
Как думаете, где всем народом собирали деньги на лечение и операцию нищему борцу с русскими и Россией?
В родной Молдове, за свободу которой так яростно ратовал Волонтир?
В братской Румынии, в чьи объятия стремился Михай Ермолаевич?
Нет, именно в России. И собирали эти деньги простые российские люди, скидывались, кто что мог, и, в итоге, собрали.
А операцию Волонтиру делали в Санкт-Петербурге, в тамошней Военно-медицинской академии.
Все эти годы издалека посматривая на Волонтира, я не переставал думать о том, что время и само течение жизни – безусловно, самые великие судьи на свете, которые всё расставляют по своим местам. И кто бы как не пыжился, не надувался и не придумывал бы какие-то политически ангажированные истории – он всё равно останется в проигрыше и ложь его будет обязательно раскрыта.
А больше всего мне хочется узнать – проснулась ли совесть у Михая Ермолаевича Волонтира, прозрел ли он, когда принимал помощь от великодушного российского народа, который он так в своё время уничижал и благодаря которому вновь стал видеть мир вокруг себя.