Тридцать лет тому назад работал я строителем. Уезжал на вахты. Потаскало меня по разным городам. А пока мотался, дома жена с дитём ждали.
В одну из таких поездок оказались мы с товарищами в небольшом северном городке. Как приехали, расселили нас в общежитие. Здесь, кроме приезжих работяг, проживали и постоянные жильцы. На нашем этаже было всего около двадцати комнат, расположеных по обе стороны длинного тёмного коридора. В конце коридора общая кухня, туалет и душ. Типичное общежитие, где делят одну площадь одинокие и семейные люди, пьяницы и трезвенники, дармоеды и трудоголики, молодые и старые. Каждый вечер скандал. И повод всегда находился. То Людка с мужем подрались, то Петька, местный тунеядец и пьяница, чужую кастрюлю со щами украл. А Васька гопник последние деньги украл у соседки и т.д. И так каждый вечер: ругань, интриги, драки.
Из всех жильцов особенно выделялась старая Нина Ивановна. Стоило ей появиться в коридоре, стрельнуть презрительным взгляд
...Ещё
Тридцать лет тому назад работал я строителем. Уезжал на вахты. Потаскало меня по разным городам. А пока мотался, дома жена с дитём ждали.
В одну из таких поездок оказались мы с товарищами в небольшом северном городке. Как приехали, расселили нас в общежитие. Здесь, кроме приезжих работяг, проживали и постоянные жильцы. На нашем этаже было всего около двадцати комнат, расположеных по обе стороны длинного тёмного коридора. В конце коридора общая кухня, туалет и душ. Типичное общежитие, где делят одну площадь одинокие и семейные люди, пьяницы и трезвенники, дармоеды и трудоголики, молодые и старые. Каждый вечер скандал. И повод всегда находился. То Людка с мужем подрались, то Петька, местный тунеядец и пьяница, чужую кастрюлю со щами украл. А Васька гопник последние деньги украл у соседки и т.д. И так каждый вечер: ругань, интриги, драки.
Из всех жильцов особенно выделялась старая Нина Ивановна. Стоило ей появиться в коридоре, стрельнуть презрительным взглядом, как все замолкали и, будто тараканы, разбегались по комнатам. А старуха, шаркая тапочками, неторопливо шла на кухню. Где в наступившей на этаже тишине, спокойно готовила пищу. Поскольку мы с товарищами были людьми новыми, решили, что старушка в почёте и уважении за какие-либо прошлые заслуги. Но с расспросами не спешили. Мы люди новые и вообще не собирались здесь задерживаться. Да и Нина Ивановна вроде как к нам с душой. Хоть возвращались мы затемно, а всегда выйдет поздороваться. А мне ещё пирожков надает, наливкой угостит. Другим шиш показывает, а меня угощает. Шутила старушка, мол, похож я на её первую любовь. Мужики мои зло усмехались, но молчали.
Однажды, вернувшись поздним вечерком, очередной раз встретил у дверей Нину Ивановну:
— Серёжка, я давеча киселя отварила. Бери, угощайся!
Я отпил киселя, поблагодарил старушку и отправился в комнату. Лишь присев на кровать, почувствовал такую усталость, что свалился мёртвым сном.
Проснулся глубоко за полночь. Тело ломило, голова кружилась. «Неужто заболел? Этого ещё не хватало!» — сокрушался я. Следом отправился по нужде в конец коридора. Едва шёл. Дыхание перехватывало, в ушах звенело.
На обратном пути, проходя мимо комнаты Нины Ивановны, заметил в приоткрытую дверь молодую и совершено нагую девушку. Тёмные длинные волосы, точённая фигура. Барышня вертелась у большого зеркала. Двигалась она плавно и грациозно, отчего я не мог отвести от неё глаз и продолжал смотреть в приоткрытую дверь. «Вероятно, внучка Нины Ивановны», — решил я.
Неожиданно для меня девушка обернулась и, заметив, что я подглядываю продолжение у меня на странице
Комментарии 1
Тридцать лет тому назад работал я строителем. Уезжал на вахты. Потаскало меня по разным городам. А пока мотался, дома жена с дитём ждали.
В одну из таких поездок оказались мы с товарищами в небольшом северном городке. Как приехали, расселили нас в общежитие. Здесь, кроме приезжих работяг, проживали и постоянные жильцы. На нашем этаже было всего около двадцати комнат, расположеных по обе стороны длинного тёмного коридора. В конце коридора общая кухня, туалет и душ. Типичное общежитие, где делят одну площадь одинокие и семейные люди, пьяницы и трезвенники, дармоеды и трудоголики, молодые и старые. Каждый вечер скандал. И повод всегда находился. То Людка с мужем подрались, то Петька, местный тунеядец и пьяница, чужую кастрюлю со щами украл. А Васька гопник последние деньги украл у соседки и т.д. И так каждый вечер: ругань, интриги, драки.
Из всех жильцов особенно выделялась старая Нина Ивановна. Стоило ей появиться в коридоре, стрельнуть презрительным взгляд
...ЕщёТридцать лет тому назад работал я строителем. Уезжал на вахты. Потаскало меня по разным городам. А пока мотался, дома жена с дитём ждали.
В одну из таких поездок оказались мы с товарищами в небольшом северном городке. Как приехали, расселили нас в общежитие. Здесь, кроме приезжих работяг, проживали и постоянные жильцы. На нашем этаже было всего около двадцати комнат, расположеных по обе стороны длинного тёмного коридора. В конце коридора общая кухня, туалет и душ. Типичное общежитие, где делят одну площадь одинокие и семейные люди, пьяницы и трезвенники, дармоеды и трудоголики, молодые и старые. Каждый вечер скандал. И повод всегда находился. То Людка с мужем подрались, то Петька, местный тунеядец и пьяница, чужую кастрюлю со щами украл. А Васька гопник последние деньги украл у соседки и т.д. И так каждый вечер: ругань, интриги, драки.
Из всех жильцов особенно выделялась старая Нина Ивановна. Стоило ей появиться в коридоре, стрельнуть презрительным взглядом, как все замолкали и, будто тараканы, разбегались по комнатам. А старуха, шаркая тапочками, неторопливо шла на кухню. Где в наступившей на этаже тишине, спокойно готовила пищу. Поскольку мы с товарищами были людьми новыми, решили, что старушка в почёте и уважении за какие-либо прошлые заслуги. Но с расспросами не спешили. Мы люди новые и вообще не собирались здесь задерживаться. Да и Нина Ивановна вроде как к нам с душой. Хоть возвращались мы затемно, а всегда выйдет поздороваться. А мне ещё пирожков надает, наливкой угостит. Другим шиш показывает, а меня угощает. Шутила старушка, мол, похож я на её первую любовь. Мужики мои зло усмехались, но молчали.
Однажды, вернувшись поздним вечерком, очередной раз встретил у дверей Нину Ивановну:
— Серёжка, я давеча киселя отварила. Бери, угощайся!
Я отпил киселя, поблагодарил старушку и отправился в комнату. Лишь присев на кровать, почувствовал такую усталость, что свалился мёртвым сном.
Проснулся глубоко за полночь. Тело ломило, голова кружилась. «Неужто заболел? Этого ещё не хватало!» — сокрушался я. Следом отправился по нужде в конец коридора. Едва шёл. Дыхание перехватывало, в ушах звенело.
На обратном пути, проходя мимо комнаты Нины Ивановны, заметил в приоткрытую дверь молодую и совершено нагую девушку. Тёмные длинные волосы, точённая фигура. Барышня вертелась у большого зеркала. Двигалась она плавно и грациозно, отчего я не мог отвести от неё глаз и продолжал смотреть в приоткрытую дверь. «Вероятно, внучка Нины Ивановны», — решил я.
Неожиданно для меня девушка обернулась и, заметив, что я подглядываю продолжение у меня на странице