Мы уже привыкли, что война на Украине в нашем сознании — это битва за территории. Отсюда - и постоянные крики не очень далёких блогеров о слишком медленном прирастании нашей страны пространствами.
Но дело в том, что главное в разворачивающейся истории — это, всё таки, экономическое измерение. Оттого - и неторопливо шествие нашей победоносной армии, поскольку в данном случае важнее сам процесс, а не темпы продвижения.
Чем дольше мы топчемся, говоря образно, на туше мирового империализма, тем больше всяких экономических плюшек выдираем из горла «золотого миллиарда» в свою пользу.
Ровно это и происходит на наших с вами глазах, в данную минуту.
Горячая война – это всего лишь прикрытие для более глубоких процессов, имеющих сотни аспектов.
Для того, чтобы просто описать эти титанические сдвиги в мировой экономике, понадобится не одна сотня страниц текста.
Поэтому мы ограничимся лишь наиболее характерными штрихами: прежде всего - рынок продовольствия и связанные с ним рынки удобрений и ГСМ.
Россия, по итогам украинского конфликта, уже успешно вытеснила условный Запад с части традиционного для него рынка. И продолжает активную экспансию, как сказали бы раньше, в сферу экономических интересов наших заклятых партнёров. Кстати говоря, недавние удары украинских (а по факту - поставленных им западом) БПЛА по нашим НПЗ — это, видимо, очередной ход в этой экономической войне. А именно - попытка создать дефицит ГСМ накануне посевной страды в России.
Но давайте по порядку.
Общим местом стал тезис о том, что Россия неожиданно превратилась в одного из главных экспортёров продовольствия на мировой рынок.
Речь идёт прежде всего о зерне и, в частности, о наиболее ценном сегменте — пшенице.
Начиная с 2014 года, наша страна стабильно наращивала производство. А уже в 2018 году мы впервые потеснили по экспорту (на тот момент абсолютного лидера мирового зернового рынка) США. И в последующие годы только упрочили свои позиции, наступив на хвост практически всем производителям зерна западного блока: Франции, Канаде, Германии, Австралии, так как начали активно демпинговать* на их рынках.
Но особенно впечатляющим выглядит российское производство пшеницы на экспорт с началом СВО. Если в сезоне 20-21 годов на внешние рынки Россия поставила около 30 миллионов тонн, то в 22-м уже 41-42, а в 23 — почти 50. Причем мы стабильно держим цену примерно на 15 процентов ниже, чем у наших ближайших конкурентов — США, Франции, Канады, Германии.
В глобальном плане сейчас на планете между производителями зерна идет борьба за два самых «вкусных» рынка – это Индия и Китай. И наша страна, за счёт более низкой цены, при сопоставимом качестве, стабильно теснит конкурентов на этих рынках.
При этом Россия не только прочно заняла позиции на Ближнем Востоке и в Малой Азии, но очень успешно осваивает достаточно новые для себя рынки - Африку и Южную Америку. Вытесняя оттуда всё тех же наших заклятых партнёров — США, Францию, Канаду.
Крупнейшие западные (транснациональные) производители зерна попытались ответить нам на такую политику переносом производства на Украину, где дешёвая рабочая сила и условно дешёвый газ. Вспоминаем распродажу земли от Зеленского. И ровно через год после того, как три американские и одна французская глобальные компании вложились в украинскую землю (а это - в основном южные и восточные земли, где производятся твёрдые сорта пшеницы), началась СВО. Совпадение?
Наши великодушно дали год пиндосам, чтобы приспособиться к новым реалиям (та самая «зерновая сделка»), а в августе прошлого года благополучно «прихлопнули» её, предварительно как следует помотав конкурентам нервы.
Итог мы видим сегодня такой: глобальные забастовки фермеров в Европе. Закрыв экспорт по морю дешевого (де факто американского и французского зерна, выращенного на Украине), мы спровоцировали бесконтрольный поток этой пшеницы на рынки Европы. Что осложнило и без того непростую ситуацию.
Мало того, что наша страна, наращивая в последние 10 лет производство зерна (прежде всего, пшеницы), очень серьёзно подорвала ценовую монополию западных производителей на мировом рынке, так ещё мы сделали нерентабельным производство пшеницы в Европе. Прежде всего, во Франции и Германии.
Но и это - ещё не всеё. Речь идёт о пшенице. А её надо не только суметь вырастить (что само по себе – непросто), но ещё и сохранить, так как это - очень сложный продукт, требующий специального высокотехнологичного режима (те самые элеваторы). Плюс необходим особый режим транспортировки. Как только укры (а по факту - их западные хозяева) начали бить по нашим НПЗ (повторюсь, одна из целей атак — спровоцировать рост цен на ГСМ в преддверии посевной), наши тут же ответили массированным ударом по основным генерирующим мощностям Украины. Что спровоцировало массовое отключение тех же самых элеваторов.
А здесь есть одна хитрость: у нас и украинцев (а по факту - у глобальных американских производителей на Украине) скопилось немало пшеницы прошлогоднего урожая. У нас - порядка 20 млн тонн, у укров - чуть меньше. Этот запас надо продать до лета, чтобы освободить элеваторы к началу сбора нового урожая. И вдруг - такая засада: без электричества очень чувствительная к режиму хранения пшеница у укров, в лучшем случае, пойдет теперь на фураж.
То есть даже из этого примера видно, какая нешуточная битва развернулась в мире за продовольственные рынки. Людей на планете становится всё больше, жить и питаться народ хочет всё лучше, поэтому спрос на продовольствие будет только расти. Причем именно на его премиальный сегмент, в который и входит пшеница. В мире стабильно покупают пшеницу (и зерно, в целом) более 130 стран, а вот основных производителей - всего 10. И главным теперь стала Россия.
Нет комментариев