Андрей Молодых, репортер издания «Bombus», побывал в одном из самых страшных и опасных на сегодняшний день мест на земле — Демократической республике Конго, и рассказал о царящих там нравах и обычаях. Не обошлось тут и без «украинского следа» — местные жители сообщили ему об украинских экипажах, выбрасывавших прямо в море африканцев, которые пытались сбежать из страны в трюмах торговых кораблей. Крысы — так называют себя в Демократической Республике Конго те, кто бежит из страны на международных торговых кораблях. Они обманывают, воруют и грабят для того, чтобы попасть в Европу или США. Многие пытаются сбежать в течение десяти или пятнадцати лет, пробуют ещё и ещё. Лишь единицам удается сбежать с первого раза — эти истории превращаются в легенды. Но еще невероятней признаки обыкновенного патриотизма там, где практически нет государства. Мы едем в Матади — главный порт Демократической Республики Конго. Это основная миграционная лазейка конголезцев в Европу и США. Настоящая кроличья нора: прыгнешь в третеьм мире, а выныриваешь в первом. Матади — это старт побега, который чаще всего оказывается и финишем. Брат Движемся к старту. Со мной — Мишель Мотондо, он живет в Киншасе, но сам родом из Матади. Мишель знает людей, которые расскажут и покажут, как правильно пользоваться кроличьей норой. Мишеля все вокруг называют Мишей, потому что он часто работает с русскими. Миша никогда не изучал русский в университете или на языковых курсах. Миша изучал русский в порту города Матади, работая с русскими экипажами, а улучшал русский в Киншасе с нашими летчиками. Он умеет материться, пить водку, смотрел фильмы «Брат» и «Брат-2», знает, кто такой Иван-Васильевич-Меняет-Профессию и даже может напеть песню про перья из «Трех мушкетеров». Миша — идеальный африканский друг русского моряка. Он им создан и выращен специально для него.

Второй час не можем выехать из Киншасы — стоим в пробке. Впереди перед нами такси. Две пассажирки сидят на дверях машины и держатся за крышу. Они не фанатки экстрима. Просто в пробке жарко, их водитель не хочет включать кондиционер, потому что экономит бензин — девушки решили проветриться. В нашей машине играет радио. Женский голос печально поёт песню, напоминающую русский шансон. Миша смеется. — Брат, у вас, наверное, такое невозможно! — О чём она поёт? — Ну мужик с женщиной поженились. Жили-жили, у них родилось трое детей. Жена мужу надоела, он ее выгнал. Она стала жить с детьми одна, ей тяжело, кушать нечего. И вот она обратилась за помощью к мужу, а он уже живет с молодой. И вместо помощи спустил на неё собак. — Ужас. — Думаешь, ужас? У нас это — реальность. Микроб не убьёт конголезца Все ещё в пробке. Вокруг все сигналят и кричат, заводятся и глохнут двигатели, скрепят тормоза, водители выясняют отношения друг с другом, шум такой, словно начался конец света. Стандартная улица Киншасы выглядит, как помойка пересыпанная песком. Но это только внешне помойка. Если присмотреться, то ты находишься в постоянном потребительском потоке: хочешь — симка, хочешь — булка, хочешь — вода, маникюр, сушеный банан, энергетик, стиральный порошок.

В пробке полно времени, чтобы вспомнить, что ты забыл купить. И в тот же момент это что-то уже настырно лезет в окно твоей машины. Сначала это жутко напрягает, а потом привыкаешь и оказывается, что это очень удобно. — Миш, как думаешь, почему у вас кругом грязь? Столы грязные, стулья, мусор везде валяется? — Это менталитет такой. Знаешь, что говорят люди, когда слышат, что нельзя есть в грязи? Они говорят, что микробы не убивают конголезцев. В регионе, где сейчас вспышка Эболы, здоровых людей пытаются перевезти из карантинной зоны. Местное население очень недовольно такой вынужденной миграцией. Поэтому местные нападают на врачей. По статистике эти нападения случаются чаще, чем нападения повстанцев или исламистов. Люди не верят врачам, они не верят в Эболу. Зато люди здесь верят в чудеса. В ДР Конго очень популярны истории оживления, колдуны-целители, бизнес-колдуны, интернет-колдуны и прочие чудотворцы. Побег на корабле в богатую и счастливую страну — это тоже вера в чудо. Все понимают всё Новейшая история ДР Конго начинается с геноцида в соседней Руанде в 96-м году. Сначала хуту убили сотни тысяч тутси. Потом тутси восстали и убили сотни тысяч хуту. В итоге в Конго устремился поток беженцев, причем как тутси, так и хуту. Полковник Мобуту, виновник мученической гибели известнейшего в Советском Союзе основателя государства Патриса Лумумбы, президент с 30-ти летним стажем, симпатизировал хуту — поэтому победившие в Руанде тутси решили зайти в Конго и уничтожить военные лагеря хуту. Формально это выглядело так, как если бы Украина напала на Россию — мышь бросила вызов слону.

Но к этому времени экономика Конго полностью рухнула, власть, по сути, стала феодальной, а руандийцы были на пике пассионарности. И самое главное — США, которые до падения СССР поддерживали Конго, перевели финансовые потоки в свой новый афропроект — Руанду. На этой волне повстанческие организации Конго объединились с тутси и свергли власть в Киншасе. Полковник Мобуту бежал в Марокко, а новым президентом стал Кабила-отец — так его называют бабушки в Конго. Про него говорят, что он умел навести порядок и рубил руку за воровство — такое правосудие в старых бельгийских традициях. Несмотря на то, что Кабила-отец выступал на стороне тутси, после прихода к власти, он не смог убедить новое руандийское правительство, что Руанде не грозит очередное вторжение боевиков хуту. Война продолжилась. В нее были втянуты все соседние страны. Кабилу-отца сменил Кабила-сын. Война закончилась, потом началась снова и длилась до 2002 года. В итоге около 5 миллионов жертв — самый кровопролитный конфликт после Второй мировой. Из этих 5 миллионов большая часть погибла от эпидемий и голода. Также эти войны отмечены ужасающей статистикой изнасилований, жестоким обращением с людьми и вовлечением детей в военные действия. Это значит, что современное население ДР Конго живет с массовым посттравматическим синдромом. Те, кто бежит отсюда, бегут не только от бедности, но и от ночных кошмаров. Финансовой поддержкой в этих войнах отметились Франция, Бельгия и США. Последствия геноцида в Руанде отдавались эхом в Конго до 2013 года. Все это время страной правил Жозеф Кабила, или Кабила-сын, власть сменилась только в январе 2019 года.

— Сейчас в Конго будет 65 министерств, — Миша рассказывает, что нужно знать о современной политике Конго. — Из этих 65 — 23 принадлежат новому президенту Феликсу Чисэкеди, а 42 старому президенту Жозефу Кабиле. Причём финансы, безопасность, транспорт контролируют люди старого президента. И вот главный политический вопрос в Конго такой: как может быть президентом человек, который не контролирует безопасность и финансы? Эти 42 министра в течение 18-ти лет были главными коррупционерами. Как думаешь, какая вероятность, что что-то изменится? Или вот: из 26 провинций в Конго — в 21 губернаторы Кабила. Понимаешь у кого в стране власть? Все всё понимают. Предстартовая зона Нзанза — самая бедная коммуна в Матади. Это огромный холм на берегу реки Конго, с которого открывается вид на два градообразующих предприятия — тюрьму и порт. Одно несёт заточение, другое — свободу. Улица в привычном понимании в Нзанзе только одна — она змеей овивает район и, естественно, вся жизнь сосредоточена на ней. На склонах холма стоят тысячи маленьких разрушенных или недостроенных каменных домиков, соединенных узкими проходами-улочками, канализационными ручьями и тупиками. Если ты чужой в Нзанзе и свернешь с главной улицы, то обратно можешь не вернуться. Фавелы Рио-де-Жанейро в сравнении с Нзанзой — место для роскошного отдыха. Так говорят те, кому посчастливилось сбежать в Рио. В Нзанзе правят криминальные группировки — кулуна. Это не большие банды с большими боссами, которые торгуют наркотиками, это — соседские объединения, пацаны с одной улицы, они просто грабят людей на другой улице. Уже в двенадцать лет ты становишься королем своей банды.

Ходишь вечером на дело с мачете в рюкзаке: отбираешь у прохожих мелочь. Часто такие вылазки заканчиваются смертельным исходом. Если «мирные» жители ловят кулуна, то они не дожидаются полиции, а устраивают суд линча — надевают на пацана несколько покрышек, обливают бензином и поджигают. Если вежливо попросите, в полицейском участке, вам покажут целые стопки фотографий заживо сожженных людей. Я без труда пойму любого, кто скажет, что хочет сбежать отсюда. Инспектор Шарль — глава полицейского участка Нзанзы, в углу его кабинета стоит «букет» из мачете и палок с гвоздями — это изъятое на улице оружие. — В чем сложность установить здесь порядок? Вы же знаете всех в районе. — Они тоже нас знают. Их предупреждают заранее о нашем визите. Но проблема даже не в том, чтобы поймать этих парней. Мы их ловим, а через пару недель они выходят из тюрьмы и возвращаются сюда. Достаточно собрать взятку для судьи и все — состава преступления нет. Дьяволы тоже хотят в рай Районная полиция в Нзанзе относительно «честная». Хотя слова «честный» и «мирный» в отношении этого места употреблять сложно. Торговцы говорят, что они делают отчисления за охрану бизнеса, но в сравнении с административными отчислениями за легальное ведение бизнеса, это — копейки. Дорожная полиция собирает деньги намного наглее — наш водитель вытягивает руку из окна на каждом перекрестке. Он, конечно, пытается сказать, что платил на предыдущем, но это не работает. Коррупция в ДР Конго — не искажение государственной системы, а сама система. Создателем ее считается полковник Мобуту. Он национализировал иностранные компании, которые потом отдавал своим родственникам. Жил в роскоши, строил себе дворцы и летал в Европу на Конкорде. США поддерживали Мобуту во времена холодной войны ради удобного антисоветского плацдарма в центре Африки. Когда СССР распался, Мобуту просто перестал быть нужным Штатам и сбежал, но система осталась.

Есть теория, придуманная Мартином Макгуайром и Мансуром Олсоном о том, что любое государство по происхождению — это «оседлый» или «стационарный» бандит. То есть, конечно, бандит — потому что грабит народ, но с какого-то момента уже в расчете не на маленький куш сейчас, а на большой в будущем, имея в виду жить долго на одном месте. Поэтому ему, оказывается, выгоднее ввести умеренные налоги в расчете на дальнейший взаимовыгодный рост. И еще — потратиться на то, чтобы не давать грабить народ другим бандитам. Но в ДР Конго нет государства, нет «оседлого бандита», а есть много бандитов-временщиков разного калибра, которые мечтают отсюда сбежать. Метрах в ста от полицейского участка находится общественный туалет. Его крышует банда «Дьяволы». Крышует в данном случае означает, что они отбирают часть выручки у хозяина туалета и не подпускают к нему другие банды. Пацанам по 17-18 лет, они с удовольствием описывают, как бьют и грабят людей и как едят кошек. Главарь банды — Шино Рам, он позаимствовал имя героя нигерийского боевика. Говорит, что больше всего на свете он хотел бы жить в другой стране. — Ты можешь описать мне свой самый счастливый день? — Нет, у меня еще не было счастливого дня. — А когда будет? — Когда уеду отсюда. — Куда бы ты хотел уехать? — В твою страну. — Ты что-нибудь знаешь о моей стране? Мне все равно. Хуже, чем здесь нигде не может быть.

Даже дьяволы хотят в рай. Именно эти парни, повзрослев и подзаработав на грабежах, потом отправляются в большое путешествие по океану на поиски чудесной страны. И никто из них не собирается никого убивать и грабить на новой земле. Абсолютно все искренне считают, что будут полезны и востребованы на другой стороне океана. И от такой концентрации искреннего романтического чувства Нзанза преображается. Миша становится героем Из Нзанзы только один выход в светлое будущее — это международный порт Матади. Все в Нзанзе грезят идеей побега на торговом корабле. Но это не просто. Бланконе 34 года, у него жена и двое детей, хотя во дворе его дома детей гораздо больше. Мы только начали разбираться, где чьи дети, как за углом раздался детский вой. Миша побежал смотреть, в чем дело. Бланконе достал косяк. — Не возражаешь, если я покурю марихуанну? — Нет конечно. — Как дела? Карашо? — Бланконе демонстрирует свои знания русского. Из-за угла доносятся вопли разъярённого Миши. В принципе, это нормально — я уже привык, что вокруг меня все орут и без крика не могут решить ни одну проблему. Наконец, Миша приходит со смущенной женщиной и плачущим мальчишкой.

— Она, представляешь, ребёнка бил. Низя ребёнка бить, а она бил. Я ей говорю, что низя, а она говорит, что он не слушается. Вот этим бил. Миша показывает кусок толстого провода. У меня отвисает челюсть. Не потому, что удивляет жестокое обращение с детьми — я здесь постоянно вижу затрещины детям. Миша сорвался и побежал спасать чужого ребенка от побоев — увидеть такое в Нзанзе подобно чуду. Ключ от всех дверей Порт Матади в народе называют «Деревня отцов». Бланконе рассказывает, как он работает в порту, точнее, как ворует и готовится к побегу. Порт Матади в народе называют «Деревня отцов» — там все возможности, чтобы прокормить семью. Бланконе ходит в порт каждый день. Приходит где-то в 12 дня или раньше и торчит там, пока не возьмет то, что ему нужно. — Рис, мука, мясо, курица, рыба — там есть всё. Бланконе интересуется русским, но знает плохо. Русский знать выгодно — можно получить хорошую должность в порту. — Африка х***я. Нет возможности. Африка нету работа. Кушать нету. — А где ты хочешь жить? — В Америке. — Там жесткая миграционная политика. Даже если ты доплывешь до США, «нету работа» и «нету кушать» тебе не обеспечат статус беженца. — Я расскажу им, что приехал из Африки и что за мной охотится государство, потому что я хожу в Черную церковь. В начале двадцатого века, Конго стала колонией Бельгии, то есть теперь она принадлежала стране, а не одному человеку — королю Леопольду Второму. Протекторат Бельгии длился до шестидесятых. За это время самое интересное, что случилось со страной — это Симон Кимбангу, бывший христианский священник, националист и сепаратист, который, по сути, первым сформулировал лозунг «Конго — для конголезцев». Кимбангу продвинулся намного дальше, чем просто национализм, он объявил себя черным Иисусом, власть белых — властью Сатаны и чуть не поднял восстание. Бельгийцы даже не решились его казнить, чтобы не делать из него святого мученика. Ближе к 60-м Кимбангу скончался в тюрьме и все-таки стал святым. Кимбангу — ключ от всех дверей в Африке.

Черная церковь (Эглиз де нуар) — это ответвление от кимбангизма. После смерти Кимбангу стал святым, а его мысли превратились в религиозное учение. Между Кимбангизмом и Церковью черных произошел раскол. И те, и другие подвергались гонениям и уходили в леса. Сейчас, кстати, нет острого конфликта государства и Черной церкви. Но, вероятно, эта история работает для получения статуса беженца в Европе. Мир глазами крысы Бланконе уже четыре раза убегал из Конго. Все время его обнаруживали члены экипажа. Однажды его поймали русские и отправили домой без проблем. Но встречаются разные экипажи. Ходят слухи о жестоких экипажах, которые сразу убивают. — Какие экипажи самые жестокие? — Украинцы самые жестокие. Они связывают руки и начинают бить. Русские не били. Я всегда изучаю, какой экипаж на корабле. К украинцам не сяду ни за что. Они сажают в трюм и кормят один раз в день. Мой друг с тремя товарищами спрятались на корабле с украинским экипажем. Их нашли и выбросили в море. Выжил только мой друг. — Как ему удалось выжить? — Он схватил пустую канистру перед прыжком и держался на воде два часа — его спасли. Нелюбовь экипажей к крысам объясняется тем, что беглецов отправляют домой за их счет. Некоторые компании штрафуют капитанов, которые привозят гостей. Некоторые увольняют капитанов, которые вовремя не избавились от нелегальных пассажиров. — Китай, Украина, Корея — они жадные, не любят тратить деньги. Русские могут побить, но потом кормят и дают работу на корабле. — А кто хорошие? — Филиппинцы очень хорошие люди. Все мечтают бежать на корабле с ними. Они не бьют, не держат в трюме, питание трехразовое.

— Почему они такие хорошие? — Просто люди такие. Их так учат в морских училищах. Им там говорят, что если поймаешь чужака, то нельзя его мучить. Бланконе говорит, что никогда не предупреждает жену о побеге. Просто исчезает и все. Иначе, жена его не пустит. Она всегда рада его возвращению и успокаивает Бланконе тем, что сейчас плохо, но потом будет лучше. Но Бланконе в это не верит. Потому что в стране есть все, чтобы было лучше, но власть для этого ничего не делает — так он объясняет плохую жизнь в ДР Конго. — Если вдруг останешься в США или в Европе, что будет с твоей семьей? — Бамбино, сеньорита иди сюда! В Африке свой бог Друзья смеются над Роико, потому что у него с их точки зрения — смешное имя. Роико 43 года, он не женат, но у него три пацана. Старшему — 15, среднему — 5, младшему — 1. С матерью годовалого ребёнка они недавно разбежались. Она увидела, что у Роико ничего нет, забрала ребёнка и ушла. Роико говорит, что помогает ей, когда есть возможность, но, похоже, это случается не часто. Ройко сбегал два раза. Оба раза его возвращали обратно. Дальше Нигерии и Кот-де-Ивуар ему не удавалось добраться. Сейчас он пытается организовать свой побег так, чтобы не попасться. Для этого он копит деньги. У него дома даже есть самодельная копилка — деревянный ящик с щелью для денег. Роико живет в небольшом каменном домике, больше похожем на сарай для инвентаря, площадь этого дома квадратов 10-12. Посреди дома грязная подстилка, которая служит кроватью, есть одно пластиковое кресло, чайник, колонка и большая деревянная копилка.

— Сколько ты уже накопил на побег? — Пока ничего. Когда я пришел к Ройко в гости, в его доме молился сосед-мусульманин. Ислам только-только заходит в ДР Конго. Как правило, хорошо приживается в бедных кварталах вроде Нзанзы. Сам Ройко не мусульманин, он — кимбангист. — Ты нормально уживаешься с мусульманами? — Да — хорошо. Это — мои братья. Я только не смотрю, как они молятся и едят. — Почему? — Мусульмане, как колдуны. У них много своих практик. Люди им сейчас доверяют. — Что за практики? — Ну, например, они делают аборт так, что никто не заметит. Или на футболе могут нагнать порчу на другую команду. Я видел, как они делают аборт: капают на тарелку три капли крови, потом молятся и живот спадает на глазах. — Это прям чудо. — Да — чудо. — Почему ты не переходишь в ислам? — Потому что я — африканец. А Кимбангу отправил сам бог, чтобы помогать всем черным. Чтобы они были свободными. — Почему правительство против Черной церкви? — Потому что государство работает с европейцами и американцами, им выгодно нас обманывать их верой. Государство понимает, что Черная церковь откроет населению глаза на истину и свергнет правительство. Поэтому они загоняют людей в леса, арестовывают их. — В чем истина Черной церкви? — Они открывают глаза африканцам на традиции, которые были до прихода европейцев. Они обучают тому, что в Африке есть свой бог. Надо молиться именно ему, чтобы Африка не была бедной. Когда все будут ему молиться, Африка станет богаче Европы. — Почему тогда вместо молитв ты бежишь? — Государство не перестанет нас преследовать. Там, в Европе, я найду работу, а молиться буду своему богу, и он мне поможет достичь успеха. — Не боишься, что белые решат, что твоя черная церковь для них опасна? — Нет. Наша церковь не против белых, она против богов белых.

В порт можно попасть двумя способами: официальным, через главные ворота, и неофициальным, через лазейки по периметру. Ройко, как правило, попадает в «Деревню отцов» незаконно. Получить разрешение не так просто — количество легальных мест ограничено и те, кто нанимают людей, стараются брать своих. — Что с тобой будет, если полиция поймает тебя? — Если ты попадешь к хорошему полицейскому, то сразу отпустят. Если к плохому, то посадят в портовую тюрьму. А там, в портовой тюрьме, у тебя 48 часов на то, чтобы дать взятку. Если не заплатишь, тебя отправят в суд. А оттуда уже в тюрьму Матади. — Сколько надо заплатить? — От 20 до 60 долларов. Двадцать долларов — это средняя месячная зарплата грузчика в порту. Но твои доходы складываются не из того, сколько ты можешь заработать за месяц, а из того, сколько ты можешь за этот месяц украсть. Страшная греческая зима Если ты готовишь побег на корабле из Матади, то проще всего договориться с экипажем. Но это — дорого. Проблема в том, что таких денег ни у кого нет. Поэтому все налаживают связи с агентством, которое принимает корабли — там потенциальных беглецов информируют о составе экипажа, о типе корабля, о грузе. Вся эта информация помогает планировать побег, не появляясь лишний раз в порту. Следующий этап — подготовка припасов. А после начинается игра «крыса-кошка». Жозе Баскиту 42 года, он не женат, у него есть дочка, которая сначала жила с ним, а потом её забрала сестра в Анголу. Мать девочки жива, но Жозе сразу забрал дочь к себе, потому что мать — «нехорошая». Жозе пытался сбежать восемь раз. Южная Африка, два раза Камерун, Египет, Гана, Испания, Греция — такой послужной список.

Когда он добрался до Греции, была зима. Он вышел в порт — никого нет. Холодно. И Жозе вернулся на корабль и сдался экипажу. Экипаж отправил его миграционной полиции, Жозе довели до самолета, отправили в Бельгию, а потом — в Киншасу, а там «иногда в Киншасе тебя сразу отпускают, иногда неделю в тюрьме сидишь». Это зависит от «встречающих». По правилам тебя должны посадить в тюрьму, но добрые люди могут помочь. Пятнадцать лет назад Жозе попал к русской команде. Впечатления остались хорошие. Все беглецы огребли, а Жозе нет, потому что был самым младшим. Всем дали работу до прихода корабля в Испанию. Жозе работал на кухне, кто-то в машинном отделении, кто-то помогал боцману красить. В Испании русские сдали их в миграционную полицию, их там продержали 1 месяц и 18 дней, а потом отправили в Киншасу. Жозе говорит, что ему было очень хорошо. По большому счету все беглецы, с которыми я разговариваю, — неудачники. Они рассказывают, что есть счастливчики, которые попали в хорошую страну с первого раза и живут там до сих пор. Вопрос, который ранит абсолютно всех крыс: «Ты уверен, что ты там кому-нибудь нужен?». Все верят, что там нужны. Миша становится героем 2 Все в Нзанзе хотят жить в другой стране. Кроме одного человека — Миши. — Я думаю стать главой коммуны Нзанза, — заявляет Миша. Я просто подавился водой. — Я знаю, как навести здесь порядок. Выкинул мусор — сразу штраф. Если денег на штраф не найдут — тюрьма. — То есть ты устроишь здесь диктатуру и террор? — А ты думал в Руанде как? (Руанда сегодня считается образцово-показательной Африкой). — Просто это такой заезженный сценарий: прийти к власти и всех оштрафовать. — Порядок — это быть не жестким и не слабым. Сначала надо людям объяснить, что такое порядок. Они должны понять выгоду порядка. Потом я дам им три месяца, чтобы район был чистым. — А если не вычистят — тюрьма? — Маленький штраф. Если ничего не изменилось начинаются жесткие штрафы. Я им объясню выгоду порядка: это меньше болезней, это меньше мусора, — Миша на глазах создает свою агитационную программу. — Комар берет малярию от грязи, тебя укусит комар — тебе много денег тратить в больнице. Или у тебя есть дети. Дети и грязь тоже плохо. Пальцы на язык и будет болезнь. Надо им объяснить.

Мишины мама, братья и сестры живут в Нзанзе. Миша даже строит дом в Нзанзе, с видом на реку Конго, тюрьму и порт. Хотя сам живет в Киншасе. — Зачем тебе дом в этом месте? — Я здесь родился, первый дом должен быть там, где родился. — Мне намного проще понять, как можно хотеть отсюда уехать, чем понять, как можно хотеть здесь строить дом? — Мне здесь нравится — это мой город, мой район. — Ты же начинал в этом же самом порту? — Да я сначала работал-грузил, потом научился русский и стал помогать экипаж. — Ты никогда не пытался сбежать? — Нет. У меня был много друзей русский, я бы смог с ним договориться, но я никогда не хотел. — Почему? — Брат, не знаю. Здесь можно больше добиться. Человек-медуза Эрик Мовунгу, человек с принтом Медузы Горгоны на груди, хоть и начальник по подбору персонала в порт — никого в порт не набирает. Потому что персонал в порт набирает частное агентство. — Я набираю, конечно. Но набираю уже набранных агентством. — Мы вот только что из Нзанзы, там разговаривали с мужиками о том, как попасть на работу в порт, и они жалуются, что вы берете только «своих». Это так? — Да-да-да, сам я об этом ничего не знаю, но работники агентства, с которым я работаю набирают только своих. Это так. И имеют процент от их зарплаты. — То есть вот так прийти с улицы и устроиться на работу нельзя? — Это по-другому работает. Допустим, в агентстве есть человек, который живет в Нзанзе. Он знает там всех людей: кто вор, кто бандит, кому можно верить, кому нет. Такому человеку доверяют набрать грузчиков и, если кто из нанятых им людей будет воровать, то спросят с него. — Вы говорите, что агенты по персоналу берут часть зарплаты персонала себе, разве это законно?

— Если человека поймают на том, что он берет часть зарплаты другого человека себе, то его сразу уволят. Официально это запрещено. — А не официально? — За этим невозможно уследить. Если человек придет ко мне с жалобой на то, что другой отбирает у него часть зарплаты, я уволю нарушителя. Но никто не жалуется. Они боятся, что после таких жалоб их больше не наймут. Эрик Мовуту выдает разрешения на работу в порту на 22 дня. По истечении срока работника увольняют, иначе из статуса временного он перейдет в постоянного. Для работодателя это невыгодно, поэтому через 22 дня всех меняют. У грузчика есть три недели, чтобы «взять» то, что ему надо. Здесь все говорят не «украсть», а именно «взять». Например: «Когда заканчивается твой рабочий день?» — «Он длится до тех пор, пока я не возьму то, что мне надо». Деревня отцов В порту сильно засуетились и устроили нам кафкианский роман. Мы ходили вверх и вниз по грязным кабинетам со спящими людьми. Иногда эти люди даже не просыпались. Миша безостановочно повторял историю о том, что нельзя иностранцу рассказать о городе без градообразующего предприятия. Все кивали головами. Через час переговоров нас пропустили в миграционную службу. Первое, что я там увидел — как одна рука передаёт деньги в другую. Нам выдали желтые жилеты, двух сопровождающих и пустили в порт. Его старую часть и его новую часть новую строили бельгийцы. Порт вмещает одновременно 10 морских кораблей. Пара причалов сейчас на ремонте, но в целом все работает.

Из Киншасы к Матади пролегла железная дорога, которая буквально стоит на костях рабов. Она тянется через весь порт и до сих пор работает — в основном по ней ходят товарные поезда. По этой же дороге все попадают в порт без пропуска. Мы встречаем всех мужиков из Нзанзы, с которыми недавно говорили. Бланконе, тот который немного говорит по-русски кричит, что «руски карашо!». Поговорить с ними невозможно из-за двух сопровождающих. На корабль нас тоже не пускают. Я успеваю договориться с Бланконе встретиться у нелегального входа в порт чуть позже. — Попугай есть?! — Миша кричит по-русски другому конголезцу Аркаше. — Нет! Обезьяна есть! — Почем обезьяна?! Миша с Аркашей обнимаются. Аркаша работает «вотчером» на корабле, смотрит, чтобы никто ничего не стащил у экипажа. Диалог про обезьяну — это такой троллинг русских, падких на экзотику. У другого корабля мы встречаем Жозе, того, который не осмелился остаться в Греции зимой. Наши сопровождающие пошли смотреть, как идет разгрузка.

Ну что, Жозе, нормальный корабль для побега? — Да, я только что на нем был. Команда хорошая — смешанная. Значит не выкинут за борт. — А куда идет? — Вот не знаю пока — зависит от груза. Если дерево — Португалия. Контейнер — Бельгия. Иду как раз выяснять. Полиция рапортовала нам, что происшествий нет. Сопровождающие сказали, что порт Матади — лучшее место на земле. Здесь хорошая охрана и сюда невозможно проникнуть без пропуска. К этому моменту я уже насчитал пять человек, о которых точно знаю, что они здесь без разрешения. Крыса готовит припасы Бланконе позвал нас на другое место железной дороги, где-то на берегу реки Конго под Нзанзой. — Вот по этой дороге все идут в порт. — Ну что, как у тебя дела, взял что-нибудь. — Ночью взял коробку с замороженной рыбой. Сейчас день — в порту делать нечего. Ночью снова приду. — Как тебе удалось взять рыбу? — Ночью я сделал вид, что я грузчик, зашел в машину, взял рыбу и ушел. — Как ты ее вынес из порта? — По этой дороге. Я знаю, как идти, чтобы не поймали. — Какую самую большую вещь ты вынес из порта? — Телевизор и видеосистему. Я их не продал — дома поставил.

Вдоль железной дороги насыпаны невысокие пирамиды из камней. На вершине пирамид сидят белые от каменной пыли мужчины и разбивают молотком камни побольше на камни поменьше. Добыча камня всегда была основным городским промыслом. Матади — это и есть камень. — Почему ты воруешь в порту вместо того, чтобы разбивать камни? — Камни — это тяжелая работа. Их сразу не продашь. Я не хочу жить голодным. — Как ты готовишь припасы к побегу? — Сначала я складываю их дома. Не все можно своровать, например, на корабле, который привез муку, не будет консервов, поэтому чаще всего покупаешь продукты сам. Они лежат в моей комнате, их никому нельзя есть, даже детям. Начинаешь с консервов. Если корабль идет в Америку, нужно 20 банок, если в Европу — 15. Одна банка на день. Ещё нужна мука маниоки, печенье и «орешка» (некоторые слова Бланконе говорит по-русски). Это — рацион на одного человека. — Воду берешь? — Конечно. 15-20 полуторалитровых бутылок. Ещё беру конфеты, порошок гари (порошок из маниоки) — он помогает поддерживать здоровье в темноте. И фонарь. В первую очередь нужно перетаскать все самое тяжелое: воду и консервы, в последний день — остальные продукты. Он бежит не один, надо чтобы его друзья не украли часть его запасов. Бланконе не доверяет своим попутчикам — все нужно держать под контролем. Крысы прячутся в трюмах и несколько суток сидят в темноте, в закрытом помещении. Хорошо спланированные запасы еды — залог успеха. Однажды, им не хватило воды, потому что корабль простоял какое-то время на рейде. Они были в трюме, начали стучать. Их вытащили из трюма, но в полицию не стали сдавать — после Португалии корабль шел обратно в Матади. Капитан решил, что дешевле доставить их домой самому.

— Как вы ходите в туалет в трюме? — Пластиковые пакеты. Мы ссым и срем в пакеты, потом заворачиваем их в другие и складываем в трюме. Это важно, чтобы не было запаха и нас не обнаружили. — У вас столько рисков быть обнаруженным, кому-то реально удается пробраться в Европу? — Некоторые попадают туда с первой попытки. Я тоже попаду. Бог откроет для меня все дороги. Я верю, что Кимбанга мне поможет. — А что ты там будешь делать? — Работать водителем. — Но здесь ты не работаешь водителем, а воруешь. — А там буду водителем. — Почему ты так уверен, что найдешь там работу и будешь получать нормальные деньги? — Та ла ньока! — Что? Бланконе с ногами запрыгивает на ограду железнодорожного моста, тычет пальцем мне за спину и кричит: «Та ла ньока!» Я оборачиваюсь и вижу, как на меня на большой скорости ползет здоровая змея. Мы с Мишей тоже заскакиваем на ограждение. Змея проносится мимо нас и бросается с моста в воду. — Кимбанга мне поможет, — Бланконе смотрит туда, где исчезла змея. В гостях у Радуги Мы в гостях у Мари Мбумбы. Мари — пастор Черной церкви в Нзанзе. Фамилия Мари переводится с киконго, как «радуга». — Вот и сбылось пророчество. — Какое? — Мне было видение, что придет белый и будет спрашивать о нашей черной церкви. — Давно вы знали, что я приду? — С января, по-моему. Мы всегда знаем о том, что есть, что было и что будет. Наши святые нам рассказывают обо всем. — Что ваши святые рассказывают вам о России? — Вы все время кого-то убиваете. Ещё у вас пожары. Бог дает вам знак, что конец близок. — Я сегодня утром смотрел какой-то французский канал — там тоже рассказывают о пожарах в России и о том, как полиция бьет людей на митингах.

Мы все посмотрели на огромную плазму Радуги — она занимает центральное место в комнате, рядом с портретом Симона Кимбангу. — Есть четыре континента и на каждом континенте — четыре человека: Будда, Иисус, Магомед и Кимбангу. Для нас истинный пророк — Кимбангу. Бог создал вам белых Адама и Еву, а нам чёрных Мзалампанду и Кенгелюфуму — каждому континенту своё колено. Когда ты смотришь на небо — там есть много дверей, есть двери для ваших святых, есть для наших. Но Иисус не за нас — он помогает евреям, можешь ему молиться день и ночь, он не придёт. А Кимбангу придёт. — Говорят, вашу церковь притесняет государство, это, действительно, так? — Это началось с бельгийцев, они хотели убить Кимбангу. Они не хотели, чтобы католики и протестанты шли в Черную церковь. — Но сейчас ваша власть не бельгийцы. — Но наша власть же — христиане. Они не дают возможности строить наши церкви. Католики не дают нам развиваться. Да, притесняют меньше. Раньше нас загоняли в джунгли, сейчас не так. Государство поставило перед нами условие: купить лицензию на духовную деятельность. Но цена высокая. Ничего, пройдет время и останется только Чёрная церковь. Нелюбовь к белым и метафизика Кимбангу родились не на пустом месте. В 15 веке в Конго приплыли португальцы и началась многовековая эпоха работорговли. В середине 19 века конголезцы подняли восстание против португальцев и победили. Но уже в конце 70-х 19-го века Свободное государство Конго стало частной собственностью бельгийского короля Леопольда Второго. Такая просторная африканская дача, доставшаяся королю благодаря афере. По сути, это был самый настоящий частный ад на земле, в котором люди занимались добычей каучука и слоновой кости. Город Матади был основан как раз для удобной переправки ресурсов на мировые рынки. Матади — это максимально верхняя точка на реке Конго, куда могут дойти морские суда. В качестве формы управления практиковалась кровавая диктатура. Поскольку Конго превратилось в огромную плантацию, основной формой наказания людей была не смерть, а нанесение физических увечий, чтобы человек был полезен как можно дольше.

Судный день в Чёрной церкви описывается очень реалистично: война между чёрными и белыми. Европейцы и Американцы приедут убивать африканцев, потому что скоро в Африке будет хорошо жить. А в других мирах — плохо. Но белые проиграют эту войну, и все в мире будет наоборот. Пастор Радуга иллюстрирует руками эту информацию и показывает, что они нас поимеют. Цена цивилизации У Миши был друг из России — Магомед из Махачкалы. Магомед пытался продать корабль и жил полгода в Киншасе. Миша даже нашел покупателя в Анголе, но Магомеда не устроила цена. В общем, однажды Магомед собрал свои вещи и уехал домой. А хозяину гостиницы сказал, что его друг Миша заплатит. Миша заплатил за него 12 тысяч долларов. Корабль, кстати, заржавел и превратился в лом.

Миша рассказывает мне эту историю, потому что Магомед звонил 5 минут назад, но не по поводу долга, конечно. — Он мне говорит, что завтра надо в Киншасе встречаться с важными русскими. Пойдем со мной? Встреча в Гранд Отеле, из-за пробок мы опаздываем и пересаживаемся из такси на мото-такси. Тормозим у парадного входа в отель. Первый порыв швейцара был забрать у нас байки, чтобы припарковать. И вот мы идем по лакшери Конго. Мир Гранд отеля — это кусочек успешной Африки, с бассейнами, быстрыми официантами, дорогими бутиками, красивыми видами и нарочитой роскошью. Здесь едят вилками, а не руками, как обычно, не подают червей и змей, и можно заказать кофе. Это первое место, где я увидел европейцев, причем не просто туристов, а людей в вечерних нарядах. — Здесь можно встретить всех людей из правительства. — А что они тут делают? — Е*** любовница. Конечно, Гранд отель — это совсем не Конго. Это тоже — побег, место внутренней эмиграции для крыс с деньгами. Обратно возвращаемся на байках. Рядом с Мишиным офисом нас встречает обычная уличная банда подростков. — Не бойся, брат. Они мой офис охраняют. Сейчас буду им зарплату раздавать.

Мы поднялись на второй этаж. Парни остались внизу. Миша переоделся в халат, достал сверток мелких денег и начал по одной запускать их с балкона. Ребята во все горло прославляют Мишу, а Миша продолжает кидать деньги. Он совершает маленькое чудо — денежный дождь. В этот момент Миша становится настоящим королем Конго, заместителем несуществующего государства. На время пока не кончится мелочь. Источник: https://rusvesna.su/news/1574614824