Сергей Заплавный / На трех холмах

Наследники
Первый макет Томской крепости сделан полвека тому назад по интерпретации сотрудника областного краеведческого музея Н.М.Петрова. Приближалось 350-летие Томска. Макетная панорама должна была стать (да и стала!) ключом к юбилейной экспозиции.
Та же идея увлекла тогда учителя истории томской школы № 7 - Н.В.Татаурова и ребят из созданного им кружка практического краеведения. Сам Татауров славен тем, что литературно обработал томские сказания о богатыре Эуште, красавице Томе, князе Тояне, охотнике Ушае и его сопернике Басандае (отдельной книгой эти сказания выпущены в 1993 году издательством ТГУ). Под стать учителю подобрались и кружковцы. С «Росписью Томскому городу и острогу 1627 года» в руках (впервые ее опубликовал историк Н.М.Головачев) они вместе с Николаем Витальевичем шаг за шагом обошли Воскресенскую гору, зримо представив себе былое, и загорелись желанием увидеть его в макете. А потом произошло то, что и должно было произойти: коллектив Петрова и коллектив Татаурова объединили свои усилия.
Первоначальный макет реконструкции включал пять сторожевых башен (на этом настаивал Татауров), однако в окончательном варианте осталось четыре. На этом настоял Петров, и не без основания. Исторические сведения подсказывают, что крепость, построенная в 1604 (году, скорее всего была меньше, чем та, что запечатлена в «Росписи...» 1627 года. Ведь срублена она была наскоро - всего за три с половиной месяца, не раз ее поджигали кыргызы и калмыки, а «разбойные» казаки в период межвластия первой русской смуты и вовсе «спалили». Из этого следовало, что копировать крепость, восстановленную и достроенную после столь драматических событий, следовало осторожно, с известными допусками и упрощениями.
Ныне их дело столь же самозабвенно продолжает и развивает Виктор Алексеевич Коковихин. Он загорелся желанием сделать к 4оо-летию города более точный и подробный в деталях, более художественный по исполнению макет Томской крепости первой половины XVII века. В его основу положена та же «Роспись...» 1627 года, но скорректированная под 1604 год.
Вырос Коковихин в Томске, детство его прошло в районе, прилегающем к Воскресенской горе. Еще мальчишкой облазил ее вдоль и поперек. Шли годы. Трудовая жизнь Виктора Алексеевича, весьма далекая от истории, этнографии, художественного творчества, постепенно стала освещаться знаниями и в этих областях. Уже зрелым человеком он сменил профессию и стал реставратором старинной мебели, резных окладов и наличников, А на склоне лет, как сам говорит, созрел до макетной панорамы.
Работая над историческим романом «Клятва Тонна», я столкнулся с той же, что и он, задачей: сколько бревен и тесовых плах пошло на строительство Томского города и острога в 1604 году? Поскольку прямых данных у меня не было, я воспользовался косвенными - благо, сведения такого рода по другим крепостям сохранились. Надо было наложить их на местные условия, сроки, количество первостроителей. В результате получились цифры, на мой взгляд, близкие к реальности: 24 тысячи бревен и 6 тысяч плах. К таким же примерно выводам в ходе собственных исследований пришел и Виктор Алексеевич. Но одно дело срубить крепость пером, как я, грешный, другое - на макете. Мог бы и Коковихин упростить себе работу, прибегнув к материалам-заменителям - использовать картон, пластмассу, деревянные панельки, оструганные в форме положенных одно на другое бревен, прессованные опилки. Так нет, он избрал наиболее трудный путь - максимальное приближение к реальности. Томская крепость строилась из ели и кедра, вот и Коковихин решил делать макет из них же. Свою настоящую прочность эти деревья набирают в сто и более лет. Опыт реставратора подсказал Виктору Алексеевичу: чтобы панорама была долговечней, надо использовать не свежесрубленные деревья, а выдержанную древесину. Старых построек, обреченных на снос, в Томске немало. Там ее и надо брать.
Начал работу Коковихин с сооружения Троицкой церкви. За два года он уложил в нее 1200 искусно изготовленных бревнышек, сотворив резное чудо, напоминающее храмы беломорских земель. Затем начал отстраивать саму крепость - городня к городне, прясло к пряслу, а между ними - четыре сторожевые башни, съезжую избу, воеводские хоромы с подсобными помещениями. Тонкая, поистине ювелирная работа, в которой соединились знание, любовь, вдохновение, мастерство.
Долгое время на его «затею» никто из городских руководителей и внимания не обращал. Но потом Коковихина приютил музей деревянного зодчества, дал место для работы и зал для макетной панорамы. Зарплата небольшая, но жить можно. И здание, где находится музей, историческое. Его сотворил, в нем жил сам А.Д.Крячков - «дедушка сибирской архитектуры». Это один из 318 памятников зодчества, которыми Томск по праву гордится. А есть еще более тысячи археологических памятников, 231 памятник истории, 9 - искусства. Вот уж поистине город-музей, город-памятник...
Начальным страницам его истории посвятил свое живописное полотно выпускник Московского академического художественного института имени В.И.Сурикова Виктор Мезенцев. Показателен сам выбор темы: шерть (присяга) Тояна-Эушты Москве. Союз России и Сибири, Европы и Азии, народа с народом, человека с человеком - вот глубинный сюжет этой картины. И радостно, что он вдохновил молодого художника, уверенно вступившего на трудный самостоятельный путь творчества.
В 2002 году в издательстве ТГУ вышла глубокая по содержанию и подарочная по оформлению книга М.П.Черной «Томский кремль середины XVII-XVIII в.в.». Более двадцати лет Мария Петровна руководит раскопками средневекового Томска. Собранный ею материал богат и уникален. Среди иллюстраций - фрагменты из «Хронографической...», Служебной...» и «Чертежной книги Сибири» С.У.Ремезова, «Град Томской», графические панорамы Томска работы художников И.-В. Люрсениуса и И.-Х.Берхана. Они сделаны « натуры и дают представление о новом городе с величавым Кремлем на Воскресенской горе, основной комплекс которого был построен в 1648 году. Убежден, что со временем появится макетная панорама и Томского Кремля, а, возможно, и ее фрагмент в натуральную величину на мысу Воскресенской горы. У этой идеи много сторонников.
Вдохновенным певцом Томска был журналист Эдуард Викторович Стойлов. Его рассказы о томских старожилах, о старинных уголках города, памятных событиях, незабываемых встречах, опубликованные в томских и центральных газетах, - это та мозаика истории, которая делает ее близкой, живой, трогательной. Преждевременная смерть не дала Стойлову возможности объединить их в книгу, но я верю: и такая книга со временем появится. А еще - книга Геннадия Владиславовича Скворцова. Томичи знают его по ярким статьям о Томских храмах, о том же Томском Кремле 1648 года, о людях, которых с полным правом можно назвать продолжателями дела Макушина и Потанина, их духовными наследниками. Бесспорно, и сам Скворцов к ним относится. А беда у него та же, что у Коковихина и других томских «чудаков» - невостребованность, отсутствие своевременной, в том числе и финансовой поддержки. Даже самые, казалось бы, благополучные из них вынуждены разрываться между работой по специальности и делом жизни.
Для профессора Томского архитектурно-строительного университета, заведующего кафедрой графики и инженерной геометрии, автора оригинального учебного пособия «Композиции перспективных изображений» Юрия Павловича Нагорнова таким делом стало создание рисованной панорамы Томска середины двадцатых годов прошлого столетия. Почему он выбрал именно этот период, ничем, казалось бы, не примечательный? - «Да потому, - говорит Юрий Павлович, - что до этого времени город еще не ломали, не перестраивали, не осовременивали, и все церкви были целы, улицы носили свои прежние названия».
Около десяти лет, зимой в валенках и шапке с опущенными ушами, летом в легкой одежде, мало напоминавшей профессорскую, весной и осенью в старомодном плаще, после лекций и в воскресные дни, в будни и праздники отправлялся он на эскизные зарисовки в очередной из 350 кварталов Томска и дом за домом, усадьбу за усадьбой не просто осматривал и брал на карандаш, а дотошно, со всех сторон вымеривал и изучал. От его внимания не ускользал ни забор, ни сарай, ни мостик, ни конюшня. Расспрашивал жильцов. Виды утраченных домов и построек восстанавливал по архивным чертежам, по сохранившимся фотоснимкам, описаниям. Но это лишь первая часть работы. Вторая, еще более кропотливая и выматывающая - перенести чистовые изображения на огромное полотно из ватмана. Тут Нагорнову приходилось не легче, чем лесковскому Левше. Вооружившись ручкой с тончайшим стальным перышком и лупой, он делал рисунок тушью - сначала контур, потом рельеф, всё более тонкий и размытый, в полном смысле слова микроскопический. Для ученого-художника всё важно и общий вид строения, и его детали - вплоть до резных наличников с глухой или прорезной резьбой, с балясинами и консолями, литыми огородками на крышах и узорными оголовниками водосточных труб. (Тем, кто захочет их рассмотреть, тоже придется прибегнуть к лупе).
Ныне эта удивительная панорама занимает стену одного из кабинетов главного корпуса ТРАСУ, построенного по проекту классика томской архитектуры К.КЛыгина. Потолки здесь высокие, света и воздуха много. Это усиливает впечатление от картины, которая открывается перед нами. Мы глядим на старинный Томск с высоты птичьего полета. Под нами - зеркало полноводной Томи, от которой расходятся, постепенно уменьшаясь, расчерченные параллелями и меридианами улиц то прямоугольные, то скругленные жилые кварталы. Взгляд сам собой останавливается на Воскресенской горе, потом завороженно начинает блуждать по старинным районам: сначала спускается к Пескам и Уржатке, потом перемещается в Заисточье, на Юрточную гору, Елань, Монастырское место, перетекает на Мухин бугор, к Белозерью, Кирпичам, Болоту и Заозерью. У каждого из этих районов своя судьба, своя история, свой колорит.
У панорамы Нагорнова можно стоять часами, уносясь мыслями то в прошлое, то в настоящее, то в будущее... Возродилась, засияла как прежде в сердце города Богоявленская церковь, неподалеку от нее скромно встала часовня Иверской Божьей Матери, преобразился комплекс Богородице-Алексиевского монастыря и другие храмы, реконструировано немало ветхих зданий. Но многое безвозвратно исчезло, и теперь лишь старые снимки, полотна художников да этот вот полет, подаренный нам Юрием Павловичем Нагорновым, напоминают, чего мы лишились. Времена архитектора К.КЛыгина и его учеников давно стали для нас стариной. Но именно под эту старину широко и наступательно работают многие современные зодчие. Есть у них бесспорные удачи, но немало и сомнительных, а то и откровенно слабых решений. А всё потому, что диктуются они не столько подлинным чувством и знанием истории, сколько вкусами «рыночного передела». Заметно стало и то, что увлечение красным кирпичом как строительным материалом привело к тому, что забыто традиционное для Томска дерево. Идет не эволюционный, а откровенно революционный слом: памятники деревянного зодчества горят, «приговоренные к пожару» фирмами, которые таким образом освобождают драгоценное место для своих новостроек; заметно свернуты работы по восстановлению памятников деревянного зодчества. Поставленные на реставрацию, они часто остаются без своевременного финансирования и быстро разрушаются. А ведь два последних века дерево и камень в градостроении Томска были неразлучны.
Еще в начале восьмидесятых годов в Томске стала создаваться геоинформационная система исследований исторической территории Томска. В основу ее положен метод компьютерной обработки данных, накопленных специалистами различных направлений. Очень хочется верить, что эта система даст возможность городской власти соизмерять новые градостроительные проекты с историческими особенностями нашего города, прогнозировать его развитие и эффективно охранять наши бесценные памятники от некомпетентности и произвола.
Тобольск и вся Сибирь. № 3. Томск. // Тобольск. 2004
#томск