А. Россомахин / Бандитизм 1921 год (фрагменты)
Записки волостного военного комиссара (по воспоминаниям [товарища Леванова])
1921 г. 2 февраля. Получил приказы №№ 1 и 2 с подписью Ленина и Троцкого. Надо ссыпать семена. Послал десятника собирать собрание. Здесь приходится мне трудно работать: сам я русский, по-татарски не понимаю, а население всё татары. Другой раз говорят, говорят, а о чём, никак не поймёшь. Собрались быстро, как всегда. Сидят, курят, тихо разговаривают. Объявил им приказы. Сказал им со всей твёрдостью, что надо семена ссыпать, приказ должен быть выполнен.
И, и… что тут было! Зашумели, загалдели… О чём-то кричат, ругаются… Столпотворение вавилонское просто! Крикнул, чтоб потише.
– Ну как? Ссыпать семена?
– Нет, товарищи, не нужно! Семян нету!
А кулачьё так и шмыгает между ними и что-то нашёптывает… а кто посмелей, так вперёд:
– Мы где, товарищи, семян возьмём? Всё вы обобрали, есть нечего… Нам хлеба давай! Пиши постановление, что отказываемся.
Секретарь написал и зачитал.
– Так, значит, отказываетесь ссыпать семена?
– Отказываемся! Хлеба нет. Искать нечего!
– Значит, не хотите исполнять постановление советской власти?
– Не хотим! Какая это власть, если хлеб берёт.
– Подписывайтесь, кто отказывается ссыпать семена.
Идут подписываются. Вперёд толкают бедноту, а кулаки и середняки жмутся и стараются проскочить незаметно. Но я вижу, на то я и советская власть!
Послал я это постановление в Иевлево, там был как раз Инденбаум – губпродкомиссар. Он мне с моим же нарочным пишет:
Военному комиссару Варваринской волости. В[есьма] срочно. Собрание не распускать. Посылаю отряд для ареста старших десятидворок. Семена должны быть ссыпаны. Губпродкомиссар Инденбаум. 2/II – 1921 г. с. Иевлево.
Получил я эту бумажку, опять гоню десятника: «Собирай живо всех: приедет губпродкомиссар и объяснит эти приказы». Собрались скоро. Часов в 10 приехал отряд в 8 человек милиционеров. Стали производить опись и конфискацию имущества у кулаков.
3 февраля. Целую ночь возились с кулаками. Описывали имущество, составляли акты. Арестовали 23 человека. Население решило оказать сопротивление и освободить арестованных: окружили волисполком и, когда мы повели арестованных, толпа бросилась на конвой, у милиционера Иевлева кто-то схватил винтовку, да старший не растерялся, выстрелил из нагана и выхватил винтовку: «Разойдись! А то стрелять будут!». Толпа шарахнулась. Арестованных увели благополучно.
Ночью пришёл председатель волисполкома и просит разрешения на созыв собрания: «Население ссыплет семена, если ты освободишь арестованных». «Созывай», – разрешил я. Собрались. Галдят, а от ссыпки отказываются. А мне уж запиской сообщили, кто агитирует против ссыпки: оказывается, 8 человек из зажиточных. Как быть? Решил их отправить в Иевлево под предлогом прессовать сено. Оттуда их направили в Тюмень.
4 февраля. Волость гудит. Собираются кучками и о чём-то толкуют. Недовольны. Вечером собрались сами без всякого зова. Ко мне. Окружили. «Ты, язви тя, товарищ, зачем так поступаешь? Почему так действуешь?». Наступают, хватают за глотку… Что делать? Я один, их много – все злы. Стрелять – хуже разозлишь. Стал уговаривать… Кое-как уговорил. Не задели. А уж я думал, что конец.
15 февраля. Все эти дни прошли в разъездах: был в Артамоновой, в Тюмени. В Тюмени узнал, что в Ишимском и Ялуторовском уездах – восстание, что и на Севере неспокойно. Приехал сегодня в Космакову, хотел ехать в Варваринское, а мне говорят: «Если хочешь, чтоб тебя кончили, так езжай! Варвара с 6 числа захвачена бандами». А председатель волисполкома Дружинин Иван Ильич рассказал ещё больше: он в ночь на 15 поехал в д[еревню] Никитину, чтоб провести собрание о продразвёрстке. Приехал к с/совету, ямщика оставил за воротами, а сам зашёл в сельсовет. Там никого нету. «Смотрю в окно, а к ямщику подъехали верховые и кричат: "Едем с нами, мобилизуем всех, едем бить коммунистов". Я ничего не могу понять… Потом вижу, что дело нешуточное, и наутёк по снегу по гумнам на Тобольский тракт и в Покровское. Бегу в милицию. Велел созвать коммунистов. Собрались. Смеются надо мной, думают, что я зря струсил. Озлился я, чуть не плачу, объясняю им, что дело не до шуток, что они едут сюда и скоро будут. Только тогда поверили и вооружились, кто чем попало: кто револьвером, кто ружьём, кто винтовкой. Засели в колчаковских окопах – устроили засаду. Ночь светлая: всё видно. Вот показались бандиты: едут на подводах 300. Подпустили их сажен на 50: «Трах!» – залпом. Эх, что было! Паника неимоверная. Кто куда: кто в сугробах завяз, бросил лошадь, кто вывалился из розвальней. Кричат, бегут, стегают лошадей. Мы захватили одного в плен и 2 ружья. Пленный рассказал, что приезжали бить коммунистов, что везде восстание. Да, видно, дело не совсем гладко. В Варвару не скоро попадёшь.
16 февраля.
Из Тюмени приехала поддержка семь человек (Зайцев, Сосенков, Бусыгин, Челышев, Манжаров, Голышев, Подпрядхин). Теперь нам веселее. Выставили караулы, ведём наблюдение за дорогами, чтобы не захватили нас банды врасплох.
17 февраля. Бандитов всё нет. Видимо, не понравилось им угощение.
18 февраля. Сегодня ночью бандиты повели наступление на Покровское по Тобольскому тракту. Нас было 18 человек. И ждали мы бандитов со стороны д[еревни] Никитиной, где и была у нас засада. Ещё засветло пригоняет нарочный: «Бандиты обходят Покровку!». Мы быстро на подводах перебросились на тракт, открыли огонь… Бандиты опять в обход. Патронов у нас почти нет. Приказ получил из штаба немедленно отступать. Выпустили ещё несколько патронов, взяли заложников и поехали на Сосновку.
19 февраля. В Созоновой ещё веселей. Сегодня утром пришёл на помощь отряд под командой т[оварища] Черенкова, 27 всадников, и привезли нам несколько ящиков патронов. Теперь живём. Можно наступать. Держись, бандиты! Составили план: Черенкова направили вправо через Матуши на Карбаны, а сами (18 чел[овек]) поехали наступать вдоль тракта на Покровское. Заняли Дубровную. Бандитами объявлена мобилизация от 18 до 45 лет и обещано при возвращении вырезать всех коммунистов. Дошли до Покровской: бандиты отошли к Усалке. Нашли трупы двух товарищей, убитых бандитами: Орлова Захара и Тюлькина. Захар, быв[ший] красноармеец, член исполкома. Тюлькин – член исполкома. Обоих сбрасывали в Усалке со второго этажа вниз головой, избили так, что оба превращены в жидкость и бросили за Тоболом. Сегодня ещё пришло к нам подкрепление – отряд Пепелышева, 250 штыков и 2 пулемёта. Только было отдали команду расходиться по домам обедать, как нам сообщают, что бандиты наступают. Рассыпались в цепь. Выставили пулемёты. Устроили в заулке конную засаду. «Пока вплотную не подойдут, огонь не открывать!» Бандиты не ждали такого отпора. Ну и паника у них поднялась. Много их перебили. Бежали они в Усалку. В Покровке мы спасли арестованных: бандиты вывели их топить на реку к прорубям…
20 февраля. Наступаем на Усалку. Вокруг деревни снежные окопы, облитые водой, кругом разбросаны вверх зубьями бороны. Все хорошо замаскированы. Как мы ни бились, ничего сделать не могли: много у нас потерь, есть и раненые, есть и обмороженные. Под вечер мы всё же выбили их, и они ушли в Ярково. Приехал к нам Оловянников – секретарь укома. Просится, чтобы его взяли в наступление. Мы отговариваем, т. к. и без него справимся, а он должен в это время разъяснять населению.
23 февраля. Сегодня несчастный для нас день. Убили у нас 70 коммунистов. Погиб тов[арищ] Оловянников. Мы отошли. Между нами и бандитами лежит д[еревня] Южакова. Утром занимаем мы, вечером бандиты.
25 февраля. В Южакову приполз наш раненый. Его с группой товарищей бандиты убивали пиками (у него 18 ран – весь проколот), потом зарыли в снегу. Он очухался и приполз к нам. Отправили его в Тюмень. Пришёл на помощь Казанский полк, но помощь[-]то вышла не нам, а бандитам: полк перешёл на их сторону. К нам перешло 2 орудия. Открыли огонь по Ярковой. Вдруг заметили, что нас обходят кавалерия справа и мы, отбиваясь со всех сторон, стали отступать под пулемётным огнём противника и с 6 часов вечера до 9 часов утра мы дошли в д[еревню] Усалку на 9 вёрст. Ну, и горячо было! 3 лошади из-под орудий убито…
20 марта. Много пришлось пережить за это время, много перевидеть. Вот, например, учительница с[ела] Покровское Унжакова Анна была бандитами арестована у родителей в с[еле] Ярково. Увезли её в Байкалово. Повели к проруби топить. Велят снимать шубу. «Нет, шубы не получите!» – бросилась в прорубь и утонула. Или вот в Заводо-Успенском, где расстреляны все коммунисты и комсомольцы. Комсомолка Иванова перед расстрелом выстроила всех коммунистов и комсомольцев и выступила с речью, за что борются коммунисты и за что бандиты. Все они были тут же днём публично расстреляны. Родственникам расстрелянных разрешено было снять с них одежду. Мать Ивановой тоже пришла и, когда стала снимать пим, то почувствовала, что дочь её жива (пошевелила ногой). Она оставила пимы на ней. Убитых увезли в коробах в лес и бросили. Штаб бандитов послал проверить, все ли выброшены. Ивановой не нашли. Пошли к матери. Обыскали кругом. Не нашли… и как только пошли обратно из избы, она входит в сени вся израненная… Бандиты тут же ей размозжили голову поленом так, что она превратилась в кусок мяса, крови, мозга, костей.
Опубликовано:
Скипина И. В., Щербич С. Н. Павел Афанасьевич Россомахин и его воспоминания о Гражданской войне в Тюменской (Тобольской) губернии (1918–1922): монография. – Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2019. – (Серия: Потерянная эпоха: неопубликованные эгодокументы современников Гражданской войны. Кн. 2.) – С. 5–27, 92–159.
Публикуется по: И. В. Скипина, С. Н. Щербич. Павел Афанасьевич Россомахин и его воспоминания / Двадцать первый. Красная весна: Антология архивных и исследовательских материалов о Западно-Сибирском восстании 1921 года / Ред.-сост. Г. А. Крамор. – Ишим: Ишимский музейный комплекс им. П. П. Ершова, 2021. – 672 с., ил. Сборник издан при поддержке депутата Тюменской областной думы В. А. Рейна.
Крестьянское восстание 1921 года" (оргалит, акрил). Художник Борис Иванович Паромов. 2018 г.
#краснаявесна_1921
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 1