- Да…, язакрою за вами, - говорила Шема, выходя из спальни.
Я лёг ровно и, скрестив руки за головой, смотрел на потолок. Быть с любимой неполучалось, у нас дети и бросить их или отнять у второй половины, тоже былоневозможно. Развестись, так же не удавалось. Брат был прав, когда говорил, чтосыновей с детства надо как мужчин воспитывать иначе будут такие маменькинысыночки как мои мальчики. Старших понимаешь, когда их проблемы сам переживаешь.А этот момент дверь приоткрылась и в комнату вошла Шема, держа в рукахфиолетовый тазик с водой. Поставив его на пол возле кровати, она села на ковёри позвала меня:
- Садись, опусти ноги в воду.
- Зачем?
- Боли пройдут. Я специальный настой сделала.
Я закатал края своих джинсов и, потянувшись вперёд свесив ноги, опустил их втазик с тёплой водой.
- Спасибо, - сказал я, смотря на Шему. – Мабрур с детьми ушли?
- Да. Мы одни дома. Послушай, Микдад….
Но, не успев договорить, кто-то позвонил в дверной звонок. Шема поднялась сместа и дала мне синее полотенце. Я вытер ноги и босиком направился к двери.Распахнув дверь, я увидел Тарона.
- Эй-э-э-э-й! – закричал Тарон, раздвинув руки в стороны. – Пошли, прогуляемся.
- Заходи, погостишь у меня.
- Нет. Выходи, мы кое-куда сходим.
Оставив дверь открытой, я зашёл в спальню и, надев футболку, вышел в коридор.
- Ты гулять? – спросила Шема, с подавленным видом смотря на меня. – А ноги? Ихбы ещё в растворе подержать.
- Ночью, сейчас у меня дела, - ответил я, надев шлепки и закрыв за собой дверь.
Тарон закурил сигарету и направился в сторону армянского квартала. Зайдя внебольшой дворик, где прямо на улице стояли скамейки и на них сидели взрослые,я посмотрел на Тарона и спросил его:
- Что это? Опять у вас праздник?
- Нет. Это из соседнего дома родители делают. Ставят сценку, скамейки и смотрятна таланты своих детей. Просто мой братик петь будет, я решил с тобой сходить.Давуд с Арсеном тоже тут.
- А, теперь ясно. Конечно, с удовольствием послушаю.
Улыбнувшись другу, мы прошли мимо трёх, тёмно-коричневых, скамеек и сели начетвёртую. За нами сидел Арсен, навалившись всем телом на спинку нашей лавки, арядом Давуд вместе с сыном на руках. Увидев Имана, я тут же схватил его и селна скамейку, повернувшись к Давуду полу боком

- Хочу,чтобы он видел талантливых деток, - сказал Давуд, потянув сына за пухлую щёчку.
- Ещё увидит. У малыша вся в жизнь впереди, - улыбаясь, говорил я, держа Иманаподмышки и стукая его ножками об свои колени.
- Перестань. Что он увидит? Мой сын наказан до конца его дней. Он всею жизньбудет выделяться среди ровесников. Всю жизнь будет не таким как все. На негобудут косо смотреть, его будут не любить. А женщины? Мой сын познает это? Нет.Бог, уродуя детей, наказывает этим родителей.
Посмотрев на Давуда, который вызвал у меня чувства сожаления, я прижал к себеребёнка и сказал:
- Ты чего? О каком наказании речь? Твой ребёнок лишён гена зла. Ты считаешь этонаказанием? Твой ребёнок ангел.
В этот момент, по всему двору раздался писклявый голос мальчика. Повернувголовы к не большой сценке, где стоял мальчик лет восьми и фальшиво пел, мыскорчили свои лица и с сочувствием смотрели на него.
- О Аллах, и такое бывает? – кривя губу, спросил Давуд.
Тарон повернулся назад, оперившись спиной на руки Арсена, и крикнул:
- Ну, как вам мой братик?
- Весь в тебя, - недовольно произнёс Арсен и, выдернув свои руки из-под спиныТарона, закинул их себе за голову.
- Может ты его в художественную отдашь? - спросил Давуд.
Наконец-то мальчик завершил своё мучение нашего слуха и поклонился зрителям.Сидящие спереди, а так же по бокам люди, с улыбкой аплодировали мальчику ивстречали девочку с двумя косичками, которая поднялась на сценку.
- О, видишь её? - толкнув меня в спину, спросил Арсен.
- Ну?
- Это дочка сестры Армин. Сестра младшая, а дочь старше, чем дети Армин.
Я улыбнулся и начал целовать сладко щеку Имана. Малыш постоянно улыбался ипускал слюни по своей, слегка свисающей, нижней губе. Девочка на сценеулыбнулась всем сидящим во дворе людям и громко произнесла:
- Стихотворение! Геноцид 24-15.
- О не-е-е-е-т, - резко растянул Давуд и откинулся на спинку скамейки.
- Что такое? – спросил я, повернувшись к другу.
- Кто о чём, а армяне о своём геноциде, - недовольно сказал Давуд, поставивладонь к лицу.
- А что ты имеешь против? – возмутился Тарон, повернувшись к нам.

- Да ладно,сколько можно? Вечно о своем геноциде рассказываете. Как будто кроме вас никогона земле не резали больше.
- Да мне всё равно кого и как резали, я только о своём горе пекусь и буду о нёмвсегда вспоминать, - говорил Тарон.
- Ну, да…. Типичный армянин, - продолжил Давуд.
- Да заткнитесь, - выкрикнул Арсен, - дайте послушать.
Я толкнул в плечо Тарона и, подморгнув, улыбнулся ему. Девочка на сценевыразительно рассказывала свой стих:
Горжусь тобой моя земля,
Люблю тебя моя страна.
Твой флаг я к небу подниму
К земле коленями паду,
От сердца Господа молю,
Сжимая землю попрошу :
"Прими всех тех кто погибал
Кто честь и родину спасал,
Кто веру в Бога не придал
И в муках тяжких погибал".
Я геноцид наш признаю
Скорбя за тех , кто гиб в бою
Я верю, Вы теперь в раю,
Молитву вам свою дарю .
И я горжусь, что Армянин
Признавший то , что Бог един .
Как настоящий Христианин

Врагу не дался ни один.Держа за ручки Имана, я начал вместе с ним хлопать.Поцеловав сладкого малыша, я поднял голову вверх, и мой взгляд остановился наженщине стоящей чуть дальше от сцены. Полностью закрытая чёрной тканью, девушкапристально смотрела на меня. Подведя свою белоснежную руку к лицу, девушкаубрала чёрную вуаль с лица, раскрыв нос и губы. Я тут же узнал Армин. Подскочивс места, я отдал ребёнка Давуду и сказал:
- Держи. Я должен идти.
- Ты куда?! – с удивлением выкрикнул Давуд, схватив ребёнка.
- Потом!
Я направился к Армин. Девушка закрыла лицо вуалью и быстренько удалялась издвора. Я шёл за ней, периодически оглядываясь - проверяя, не видит ли кто нас.Идя по пятам Армин, я заметил, что мы забрели в какой-то сад. Вокруг было многодеревьев и кустов. Я шёл осторожно, чтобы не задавить красивые цветы подногами. Наконец-то Армин остановилась. Отодвинув большую ветку дерева, котораясвоими густыми листьями завешивала небольшой проём между деревом и

скалой,Армин прислонилась к холодному камню, на котором росла трава, и посмотрела наменя. Подойдя к ней, я осторожно взял край вуали и убрал с её лица.
- Ма ша Аллаh! Разве так можно сводить с ума мужчину? – спросил я, медленноводя пальцами по белоснежной щеке Армин.
- Микдад, - сказала Армин, схватив мою руку и поцеловав в ладонь. – Во всейэтой суете, я даже не узнала как ты? Как жил ты всё это время?
- Я живу сейчас. Тогда я не жил, я страдал и чтобы как-то отвлечь меня от моегогоря, брат уговорил отца женить меня. Итог моего брака ты видишь. Два золотыхсына.
Армин улыбнулась мне и, держась за мою руку, присела на траву. Я так же селрядом, не отрывая взгляда от её прекрасных глаз.
- Мой брат тут же меня замуж выдал. Он считал, что выбросил дурь из моей головыи спас меня. А я всё писала тебе письма. Я представляла, что ты жив и вернёшьсяза ними, за мной….
- Поступки наших братьев оказались самыми низкими, которые они могли допустить.Знаешь, с возрастом я понял, необязательно чтобы жена или муж были твоей нации,но важно, чтобы они были в одинаковом мышлении с тобой. Моя жена арабка, но онане моих понятий. Не из моей планеты.
Армин улыбнулась мне. Впервые за столько времени мне стало так спокойно. Яощущал невероятное счастье и наслаждение. Приблизившись к Армин, я поцеловал еёв лоб и, посмотрев ей в глаза, спросил:
- Ты разведёшься?
- Микдад, я могу не быть женой, но я не могу не быть матерью. Я должнапреклониться перед спокойствием моего мужа. Он не подал на развод после всего идаже не избил меня так, как мог бы поступить любой, нормальный мужчина. Но моймуж поступил мудро, он понял, насколько я была растеряна и шокированапроисходящим, что потеряла свой рассудок. Он смог то, на что не каждыйспособен. Он – встал на моё место. Он даже тебя не тронул, Микдад….
- Мне пойти ему руки поцеловать? – недовольно спросил я.
- Нет. Просто, я не могу плюнуть в лицо тому, кто так с пониманием ко мнеотносится. Такие мужья редкость.
Я со злобой посмотрел на Армин. Отпустив и откинув её руку в сторону, я поднялсяс места и, встав спиной к Армин, схватился за ветку дерева. Смотря сквозьзелёные листья, я недовольно спросил:
- К чему ты это? Зачем ты мне всё это говоришь?
- Мик…, я мать и…
- Хватит! – закричал я не оборачиваясь. – А я отец и что с того? Я детей неменьше тебя люблю и дорожу ими.
- Ты сможешь развестись, а я нет, мне не отдадут детей.

- А ктосказал, что я могу? Мои мальчики уже, не могут без матери….
Армин тихонько встала с места и, подойдя к моей спине, обняла меня. Схвативрукой мои волосы на затылке, Армин их крепко сжала и, приблизившись к моемууху, прошептала:
- Я тебя очень люблю….
- Я тебя тоже, - сказал я, схватив её за руку и повернувшись к ней. – Почемудля многих любовь, это счастье, а для меня такое наказание?
- Море любит небо, отражая его звёзды на себе. А небо только гонит ветер, гладяеё волны на воде. Небо согревает солнце, а воду земля. Но разве это мешаетнебу, смотреть на море свысока? Мешает это морю, любить у неба облака?
Стало вдруг так тихо. Лёгкий ветер и шум травы. Я и моя любовь одни. Поставивсвои ладони на щёки Армин, я просунул пальцы под её чёрный платок и медленноснимал его. Густые волосы Армин, тут же локонами упали на её плечи. Крепкосхватив её длинную шею, я потянулся к её нежным губам и поцеловал её. Кто нецеловал того, кого до безумия любит, тот никогда не ощутит вкус настоящей любвии счастья. Армин просунула ладонь между нашими лицами и, коснувшись кончикамипальцев моих губ, слегка отодвинула меня:
- Микдад, - прошептала она.
- Что?
- Я должна уйти.
- Уже?
- Да. Я под свой риск пришла сюда.
- Армин, - сказал я, сжав её ладонь в своей руке. – Скажи мне, между намичто-то будет?
Армин отпустила меня и, схватив косынку, висящую на её плечах, надела её,осторожно заправляя свои волосы. Посмотрев на меня, Армин улыбнулась мне исказала:
- Ты и есть моё небо, способное отражаться в моих глазах. Но, как и море, япринадлежу земле, а ты солнцу. Возвращайся к своей семье, Микдад.
Армин отвернулась и нервно старалась застегнуть свою вуаль, чтобы закрыть себелицо.
- Хорошо…, - сказал я. – Счастье детей всегда будет главной целью для ихродителей. Жаль, что иногда для их счастья, приходится жертвовать своим.
Я больше ничего не сказал. Последний раз посмотрев на силуэт Армин, котораястояла ко мне спиной, я развернулся и ушёл. Отодвинув огромную ветку, янаправился ко двору. На минуту я остановился. Чувства мерзости и душевногомучения овладели мной. Я обернулся и посмотрел на Армин. За ветвями густогодерева, я увидел сидящую на земле Арминэ, которая плакала, прислонившись кстволу дерева. Впервые я признался себе, что понимать, что её тела нет, а душа живамне давалось легче. Чем видеть, что она есть, а душа её мертва. Мертва, так жекак и моя.

Глава 11.Дребезг.

Спустя день, моего сына выписали. Я держал Бурхана и Саида за руки и, проходя сними через больничный парк, мы шли домой. Бурхан постоянно упирался одной рукойна костыль, чтобы не давить на больную ногу. Всю дорогу я думал о том, что пораулететь отсюда и вернуться к своей, обычной жизни. Дойдя до ботанического сада,я сел на каменную плиту, стоящую на высокой траве. Со вчерашнего дня мысли мнене давали покоя. Но, я твёрдо решил, я забираю свою семью и улетаю в Абу-Даби.Я улечу отсюда навсегда. Бурхан сел возле меня и смотрел, как его младший браткопается в траве, ковыряя палкой землю. Я на сыновей не обращал внимания, атолько смотрел вдаль на проезжающие машины и витал далеко в своих мыслях.
- Отец? – спросил меня Бурхан, прижав к себе трость.
- Что, сынок?
- Вчера по больнице ходил мулла и заходил в палаты к больным.
- Да, сынок, это хорошо, - сказал я, неотрывная глаз от дороги.
- Знаешь, пап, он говорил, что если мы молимся, то Бог поможет нам. Тогда яспросил муллу: « - А Бог творит чудес?» Пап, ты слушаешь меня?
- Что? Сынок, давай потом поговорим. Иди, поиграй пока с Саидом.
Бурхан надул свои щёки и начал гладить руками свой деревянный костыль. Заметив,что сын обиделся, я встал с места и, подойдя к Бурхану, присел напротив него.Схватив его за руки, которые он держал над коленями, сжимая в руке трость, яспросил его:
- Что, что ответил тебе мулла?
- Он сказал, что если я посмотрю на мир иначе, я увижу во всём чудесаВсевышнего. Я всю ночь пытался понять, а как это, смотреть иначе?
- Ну…. Это значит, видеть в обычном, необычное.
- Пап, - произнёс Бурхан и внимательно посмотрел на меня. – А ты веришь, что Онесть?
- Кто?
- Бог. Ведь Его никто и никогда не видел.
- Ты видел, сколько людей погибло в том месте от взрыва?
- Да…. – с грустью ответил Бурхан.
- Я тоже это видел. И я был готов умереть от мысли, что среди умерших мог бытьты. Всё время, что я искал тебя, моя душа молилась. Пока я помогал другим, моимысли молились. Пока мой голос выкрикивал твоё имя, мои губы молились. Я нашёлтебя, живым. И тогда я не молился, я заплакал и сказал: «Спасибо».
- Меня Бог спас? – спросил Бурхан, сжав трость. – Я думал врачи….
Посмотрев на сына, я взял костыль в руки испустил Бурхана вниз. Позвав к себеСаида, я крепко держал руки сыновей и направился с ними к дороге, за которойнаходился горный перевал.

Пройдя улицуи поднявшись по горе вверх, я отдал костыль Саиду, а Бурхана взял на руки.Поднимаясь с сыновьями наверх горы, я остановился у обрыва. Саид крепок держалмою руку, а сам вытянул шею и смотрел с обрыва вниз.
- Ух, ты! Вот я бы не хотел упасть туда, – с улыбкой сказал Саид.
Опустив Бурхана вниз, я отдал ему трость и сказал:
- Иди к краю обрыва.
- Но…, там страшно, - сказал сын, отойдя подальше от скользкой земли.
- Ты не трус. Иди. Делай, что говорю.
Саид отошёл назад, спрятавшись за мою руку. Бурхан, прихрамывая, подошёл кобрыву. По горным холмам мчался быстрый ветер. Я знал это место хорошо и частотут бывал с друзьями. Наблюдая как мой сын, пугливо приближался к обрыву, ясжал крепче руку Саида и крикнул Бурхану:
- Отпусти свою трость и расправь руки.
- Но, папа, мне больно так стоять.
- Это глупый поступок, сынок? Ты можешь упасть? Как думаешь?
- Конечно. Я упаду вниз, - пугливо говорил Бурхан, смотря на яр.
- Все люди совершают глупости, но Бог всегда их оберегает от этого. Ты спросилменя: «А есть ли Бог и как смотреть на мир иначе?» Так вот теперь отвернись ине смотри вниз. Раздвинь руки и закрой глаза.
Бурхан с удивлением посмотрел на меня. Осторожно присев, он положил костыль натраву. Посмотрев на меня, сын улыбнулся и крикнул:
- Увидеть иное, значит закрыть глаза?
Я кивнул Бурхану и так же улыбнулся ему. Сын повернул голову в сторонубесконечного неба и, расправив руки в стороны, стоял над пропастью. Я в душеволновался. Всё же нога слабая, да и обрыв был близок. Мало ли…. Я смотрел насына и тихонько молился себе под нос. Саид внимательно наблюдал за братом,словно ждал, что же будет дальше. Через пару секунд, сын зашевелился и, сделавпару шагов назад, упал на землю. Подойдя к нему, я поднял его трость и,протянув её Бурхану, спросил:
- Ну? Почему ты упал?
- Аллах уберег, - с улыбкой сказал он и схватился за свой костыль.
Обняв сына, я поцеловал его в лоб. Осторожно спускаясь с сыновьями по склонувниз, мы вернулись домой. В коридоре Бурхана обняли его братья Аман и Салман. Кнам вышел Мабрур и с улыбкой спросил меня:
- Ну, что? Как его здоровье?

- ХвалаАллаху, хорошо. Я думаю, завтра мы вернёмся домой, - ответил я, зайдя в зал ирухнув на диван.
- Я рад это слышать, - сказал Мабрур, подойдя ко мне и сев рядом.
- Дядя! – весело закричал Бурхан, прискакав в объятия Мабрура.
- Да, мой ангел? - спросил брат, крепко обняв моего сына и целуя его щёки.
- Знаете, что со мной сегодня было?
- Что? – удивлённо спросил брат, с непониманием, смотря на радостного Бурхана.
- Вот скажите, Вы видели Бога? – с улыбкой спросил сын.
- Эм…, нет. Нам не дано это… – ответил Мабрур и посмотрел на меня.
- Тогда как Вы мне докажете, что Он есть?
- А в чём дело? Коран и есть доказательство всему, - сказал брат.
Бурхан начал улыбаться и сказал:
- Правильный ответ: «Бог есть во всём, если с верой в Него мы».
Брат удивился. Улыбнувшись Бурхану, он посмотрел на меня и спросил:
- Не уже ли я это слышу от твоих детей, Микдад?
- Бурхан! – выкрикнула, вошедшая в зал, Шема.
Жена тут же подбежала к сыну и крепок обняла его, целуя ему лицо.
- Мамочка. Как я там скучал по тебе, - говорил сын, сжимая мамины плечи.
- Иди, Шема, умой мальчиков, - сказал Мабрур, махнув Шеме рукой.
Жена попыталась посмотреть на меня, но я отвернулся, дав ей понять, что не имеюжелания видеть её или разговаривать с ней. Шема с Бурханом вышла из зала ипозвала за собой других детей. Брат повернулся ко мне и спросил:
- Сына выписали. Что собираешься делать?
- Я с Армин виделся вчера, - сказал я, смотря на Мабрура.
- И что?
- Мы договорились вернуться каждый к своим семьям. Я возьму нам билеты и, мы с женойи детьми, вернёмся домой.
Брат поставил руку мне на колено и улыбнулся.
- Ты всё верно решил. А Армин молодец. Она как мудрая женщина первая, поставилаэтому конец.

Я взяллежавший на диване пульт и включил телевизор. Брат заметил, что я подавлен всейэтой ситуацией и добавил:
- Ты и так счастлив, поверь.
- Был…. Пока мой брат не постарался, - иронично ответил я и сделал громче звук.
В спальне, на кровати сидел Бурхан. Жена сняла с него майку и, держа в рукеоранжевую футболку, улыбнулась ему.
- Сыночек, ты у меня похудел, - сказала Шема, надев на него майку.
- Мама! – крикнул Бурхан, - я сегодня увидел то, что мы не видим! Отец менясегодня на гору отвёл.
- На гору? Твои ноги нельзя напрягать, сынок.
- Ты послушай, мама. Я стоял прямо у обрыва!
- Один? – удивилась Шема, сев возле сына.
- Да! Все отошли. И папа и Саидик, они стояли дальше. А я раздвинул руки изакрыл глаза.
- И что? Ты не испугался?
- Мама, я почувствовал, как мне было страшно. И знаешь, что я почувствовал?
- Что?
- Очень осторожно, меня толкнули в грудь, словно сказали: «Иди назад».
Шема слегка улыбнулась и, погладив сына по голове, сказала:
- И когда ты открыл глаза, там стоял твой отец.
- Нет. Когда я открыл глаза, я снова видел небо, а внизу обрыв. Но я не виделветра, который дул мне в грудь. Но ведь он есть и он дул. Бога тоже не нужновидеть. Он и есть всё то, что нам помогает, но мы не видим. Он есть, мам….
- Я знаю, сынок, знаю, - сказала Шема и крепко обняла Бурхана.
Я сидел с братом в зале и смотрел телевизор. Вдруг я услышал шум, доносящийсяиз улицы. Сделав звук тише, я встал с места и, подойдя к окну, отодвинул штору.Мимо нашего двора, передвигалась толпа бастующих людей. Ко мне подошёл Мабрур итоже, внимательно наблюдал.
- Что это? – спросил я брата.
- Со вчерашнего ходят слухи, что в Ливане готовятся к войне. Скорее всего, этокакие-то активисты либо, люди желающие узнать правду.
- Войне? Почему на наших землях должна быть война?
- А почему бы и нет?
- Да ну…. Такие земли как Ливан или Сирия, никогда не посмеют тронуть

- Я читала,- резко перебила нас, вошедшая в зал Янаби. – Что будет на земле золотой век.
- И когда он будет? – с любопытством спросил Мабрур, отойдя от окна.
- Когда один за другим падут исламские страны. Но при этом в Европе начнутумирать от вируса и каких-то заболеваний.
- Не уже ли, на головы европейцев тоже беда придёт? – с радостью спросил брат.
Я развернулся и недовольно посмотрел на Мабрура.
- Ты опять начинаешь? Мы же договаривались!
- Придёт. Только прежде, чем начнут умирать европейцы должна пасть Сирия, -сказала Янаби и погладила свой живот.
- Что?! Никогда! Наши земли никогда не падут! – выкрикнул я.
- Микдад, а этот взрыв разве не показатель, тревожных звонков? – спросил менябрат.
- Это могло быть что угодно.
- Ты просто не остался там и не видел, что происходило. На наши границы явнокто-то вторгся и явно не с добром. Если так будет продолжаться, то мы заберёмвсех родственников и улетим в Эмираты.
Я округлил свои глаза и не верил, что брат и сестра могли говорить это наполном серьёзе. Но ведь и правда, в окраинах нашей страны начались беспорядки иволнения. Я присел на диван и задумался. Потрепав свои волосы, я повернулся ксестре и спросил:
- И когда же, настанет этот золотой век?
- Я не знаю. Я даже не помню, где слышала об этом. Но то, что наши страныдолжны пасть, это я точно слышала.
- Кошмар…. Правду говорят: «И как же мерзки люди на земле, что ради денегубивают. И пусть сгорят они в огне, за то, что у невинных жизни отнимают».
- Ничего. Я думаю, наше государство это быстро уладит, - сказал брат иулыбнулся.
- Я пойду во двор.
Поднявшись с места, я вышел в коридор. Присев и завязывая шнурки на кедах, комне подошла Шема и протянула мне мой шары, чтобы я замотал его на голову.
- Микдад, что со мной будет?
- А что с тобой не так? – спросил я, поднявшись и взяв с её рук платок.
- Ты сказал, что разводишься….
Я стоял боком к жене и, смотря в зеркало, надел клетчатый шарф.
- Твоё молчание, означает, что разведёшься?

- Я пойду забилетами, мы вернёмся домой.
- Ты сейчас пойдёшь?
- Да, - ответил я и вышел.
Ко мне на встречу шёл Давуд. Увидев его, жена накинула на голову вуаль и,выбежав за мной, крикнула:
- Можно мне с тобой?
Пожав Давуду руку, я недовольно развернулся к жене. Друг улыбнулся нам испросил:
- Вы куда собрались?
- Да вот…. В Эмираты возвращаемся. Хочу за билетами сходить.
- Пошли, я с вами схожу. Как раз в центре целый митинг. Посмотрим, что тамвласти споют нам, - улыбаясь, говорил Давуд.
Я повернулся к Шеме и протянул к ней руку. Жена тут же подбежала ко мне и, взявменя за руку, пошла вместе с нами. Приближаясь к главному парку нашего города,мы действительно увидели множество людей. Были не только мужчины, но и женщины.На не большой сценке стояли какие-то люди, выкрикивая в рупорныйгромкоговоритель что-то, что вызывало крики и эмоции у толпы. Напротив парка,по дороге проезжали легковые машины из окон которых выглядывала молодёжь и,смеясь произносила какой-то лозунг. Приближаясь к центру парка, было ощущение,что мы попали в муравейник из людей. Кто-то сидел на скамейках и распивалнапитки, постоянно громко смеясь и крича вместе с толпой как дикари. Кто-тодействительно слушал то, что говорили со сцены и качал головой.
- Обалдеть, тут что, весь Бейрут собрался? - с улыбкой спросил я, расталкиваялюдей и следуя за Давудом.
- Обожаю, когда в городе собирается толпа, - выкрикнул Давуд, протискиваясьмимо подростков с бутылками в руках.
- Хорошо, что Мабрур это не видит. Мой брат ненавидит подобные мероприятия.
Приблизившись к скамейкам, на которых сидело много людей, Давуд обошёл их ивзобрался на бетонные плиты. Я так же залез на них и, держа Шему за руку, помогей взобраться. Мы стояли втроём на сером камне и смотрели вдаль сквозьбесконечную толпу. На сцене стояло четверо мужчин в возрасте, и старательнонастраивали толпу против некоторых наших политиков. Людей было так много, амашины шумели так громко, что ничего не было слышно кроме смеха и громкихвыкриков из толпы.
- Что он там несёт? – спросил я Давуда, который вынул из кармана орешки ипередал Шеме.
- Чёрт его знает. Главное людям не нравится, - ответил друг, грызя орех.
-Мне тоже дай, - сказал я, протянув руку к Давуду.
- Какла-а-а-а-н! Закричал парень снизу.
Посмотрев в сторону, я увидел Тарона с красивой девушкой. Подняв руку, я махнулему и крикнул:

- Тыкакими судьбами?
- Да ладно, тут весь наш район в сборе. Сегодня нам будут обещать спокойнуюжизнь в любви и достатке, - засмеялся Тарон и потянулся к нам, чтобы пожатьруки.
Я держал Шему за руку и помог ей спуститься вниз, а сам спрыгнул за ней иподошёл к Тарону.
- Я на днях улетаю на родину, - говорил , пожав руку Тарона.
- Чего?
- На родину возвращаюсь, на днях! – крикнул я, потому что на улице шума сталобольше.
- Так скоро? Совсем мало был с нами. Это кстати Ранда, познакомитесь, - сказалТарон и указал на рядом стоящую девушку.
Жгучая брюнетка, в белой футболке и голубых джинсах, улыбнулась нам иповернулась к Шеме. Жена тут же протянула к ней руку и отошла с ней в сторону.
- Это твоя девушка? – спросил Давуд, закинув в рот орех.
- Да. Если всё склеится, то и жена.
- Она армянка? – спросил я.
- Нет, арабка. Что, думал только тебе можно глазеть на наших?
- Оф, успокойся, - засмеялся я и увидел пробежавших мимо нас, парней с битами вруках.
Наблюдая, как они стремительно направились в толпу, я заметил ещё несколькихребят с рюкзаками за спиной и какими-то баллонами в руках. Толкнув Давуда вплечо, я спросил его:
- Кто это?
- Где?
- Вон, парни с дубинками.
- Ух! Весело будет значит, - смеясь, говорил Тарон. – Ты на хранителей порядкасмотри. Раз они есть, значит, будет настоящее веселье. Только женщин надо подомам увести.
Повернув голову назад, я действительно увидел полицейских. Мужчины в формеокружали всю толпу митингующих.
- Знаете, - сказал Давуд. – Вот раньше, я многих политиков называл даунами.Сейчас у самого сын даун и тут я задумался…. А ведь у даунов отсутствует гензла, а у политиков нет. Получается, если бы они все, реально, были бы даунами,то не было бы всех этих беспорядков и войн. Получается, не даун – страшнаяболезнь, а человек – больное существо.
- Что-то в твоих словах есть, - улыбнулся Тарон.
- Завали свою пасть! – закричал кто-то из толпы.
Люди стоящие рядом начали в голос сменяться. Мы вытянули головы, чтобыпосмотреть кого это попытались заткнуть. Мимо нас прошёл мужчина и, толкнувменя в спину, крикнул:

- Без тебяни один кипишь пройти не может?
Обернувшись и узнав Арсена, я улыбнулся ему и обнял. За ним стоял Армен, держаза руку Армин. Я с отвращением посмотрел на него, а потом взглянул на Армин.Она тут же сделала опечаленное лицо и отвернулась. Шема так же посмотрела наАрмин. У моей жены было выражение лица, словно перед ней враг народа стоял. Несмотря на наши понятия, что когда мужчины стоят толпой, женщины не подходят, ноШема отошла от Ранды и, приблизившись ко мне, схватила меня за руку.
- О, Армен. Орешек будешь? – спросил Давуд, протянув орехи к Армену.
- Нет, спасибо.
- Это Ранда? – улыбаясь, спросил Арсен, внимательно смотря на девушку. – А то,Тарон столько про Вас рассказывал.
Девушка улыбалась и старалась подойти ближе к Шеме.
- Ладно, мы пойдём, - сказал Армен, и, сжав руку Армин, поспешил уйти.
Я отпустил Шему и резко схватил Армена за локоть.
- А что так рано?
- Мик, - сказал Даувд, улыбнувшись мне. – Пусть идёт, нам же ещё за билетамиидти.
- Ммм, улетаешь? Какая приятная новость, - улыбнулся Армен и, вцепившись в моюруку, постарался оторвать её от себя.
Я сжал зубы и был готов размазать его. Сжимая его руку всё крепче, я медленноразворачивал Армена к себе лицом. Армин отошла от брата в сторону и закрыларукою рот. Шема так же отошла от меня и с ненавистью смотрела на Армин.Складывалось впечатление, что если я сейчас нападу на Армена, жена подобнокоршуну налетит на Армин. Тарон тут же схватил меня под руку и, потянув к себе,сказал:
- Да, иди Армен, я потом расскажу тебе, чем тут всё закончилось.
На этих словах раздался глухой хлопок. Толпа закричала и двинулась вперёд.Полетели камни прямо на сцену. Мы все обернулись и увидели несущихся на наслюдей. Отпустив Армена, я взял жену за руку и направился к трассе. Давуд,продолжая закидывать орехи в рот, пошёл за мной. Тарон с Рандой махнул нам иушёл с Арсеном и Арменом.
- Какой же он урод, - сказал я, остановившись и смотря в след уходящего Армена.
- Перестань. Что было, то было. Какой смысл сейчас продолжать это? Тем болеепри женщинах. Не стой на месте, а то нас затопчут.
В этот момент, Давуда со всей силы толкнули в спину. Друг моментально упал,рассыпав все орехи из кармана своей толстовки. Я подошёл, чтобы помочь ему, ночерез него, подобно горным газелям перескакивали молодые парни, с дубинками вруках.
- Что вы делаете?! – закричал я.
Но меня словно и не слушали, люди бежали, не позволяя Давуду встать. Толпастановилась больше, а места меньше. Я отпустил Шему и кинулся к Давуду. Налетевна парней, которые

собиралисьтолкнуть моего друга и бежать дальше, я схватился за их футболки и упал с нимина асфальт. Один убежал, а второй поднялся и постарался бить меня. Давуд всталс места и тут же схватил его.
- Ты что сопляк? Жить надоело? – выкрикнул Давуд, малолетнему придурку и сразмахом перекинул его через себя.
Подойдя к другу, я помог ему избить этого урода. Давуд выхватил деревяннуюдубинку у парня и направился к Шеме. Я шёл за ним и, возмущаясь, спрашивал:
- Что это было?
- Это нормально. В городе взрывы, на что рассчитывали власти? Что все будутспокойно на это реагировать?
- Так пусть и бьют тех, кто виновен в этом, к чему нас бить?
- Мик, не будь ребёнком. Всю жизнь воюют верха, а страдают низы, - сказал Давуди остановился.
Перед нами стояли люди, беспорядочно толкая друг друга. Кто-то запрыгивал наспины своих друзей и что-то выкрикивал матом. Жена стояла за моей спиной,крепко держась за мою руку. Пытаясь обойти эту стену из возмущённых людей, насснова начали толкать. Люди в форме, с щитами и дубинками, пытались уладитьбеспорядок, но словно ещё больше вызывали агрессию своим внешним видом. Сновараздавались хлопки и крики. На улице поднялся дым и противный запах. Большевсего поражала молодёжь. Складывалось ощущение, что им нравилось это. Они толькогромко смеялись и агитировали толпу на агрессию против полиции.
- Дубинкой всех раскидать что ли? – спросил Давуд, пытаясь найти место, гделюдей было не так много.
- А тут иначе никак, - сказал я, и снял свой шарф с головы.
Обойдя жену и встав сзади, я накинул арафатку* ей на голову, обвязав его вокруглица, чтобы она не вдыхала эту отраву, которою разбрызгали по улице. Давудостановился и, указав дубинкой вдаль, крикнул:
- Там не Тарон?
Посмотрев, что наш друг яро дрался в толпе с какими-то ребятами я и Давудзамерли.
- Да, это он. Надо помочь ему.
- Если мы побежим туда, мы уже точно отсюда не выберемся, а пока вариант есть.А твою жену, стоило бы увести отсюда. Давай, вы идите, а я к Тарону.
Давуд пожал мне руку и побежал сквозь пробегающую мимо толпу. Я же развернулсяк убегающим людям, которые протискивалась через полицейских, стараясь выйти изэтого неблагополучного места. Толкая людей в спины, я пытался просунуть междуними жену. Шема так же толкала людей, пробивая путь к полиции. Женщины первыевыбегали, но к сожалению ни все. Наконец-то выбравшись из давки, я схватил Шемуза руку, и побежал с ней по дороге, пытаясь разглядеть вдали Давуда и Тарона

- Ты ихотсюда не увидишь, - кричала мне Шема.
- Верно…, пошли я отведу тебя домой, - сказал я и замер.
Сквозь прыгающую и дерущуюся толпу я увидел Давуда, Тарона и Арсена. Парни вовсю дрались с кем-то. Сжимая руку Шемы, я увидел Ранду, которая иногдаподбегала к дерущемуся Тарону и ударяла его врага ногами по спине.
- Мик, нам лучше уйти, - говорила жена, закрывая шарфом свой нос и рот.
Я, было хотел уйти, но мой взгляд замер на Армин. В её сторону бежала толпаподростков, снеся её с ног и направляясь к моим друзьям. Увидев, что моялюбимая рухнула на землю, а мои друзья вот-вот подвергнуться побоям, я сжалруку Шемы и понёсся в сторону полиции. Расталкивая мужчин в форме, я елепротиснулся сквозь них и рванул к ребятам. Кто кого бил и за что, ядействительно не понимал. Митинг был по одной причине, конфликт начался подругой, а драка вообще не понятно из-за чего. Но стоит сказать «браво»политикам, они смогли отвлечь народ от главной проблемы теракта и заставитьлюдей калечить друг друга, при этом, не мешая государству решать их проблемы.Оставив Шему возле дерева, под которым она тихонько присела, я подбежал кТарону и тут же начал бить кулаком по голове его недруга. Жена с испугомсмотрела на меня, постоянно сжимая свой шарф на голове. Тарон подбежал к Рандеи, обняв её, крикнул мне:
- Где твоя жена?
- У дерева, - ответил я, откинув от себя парня, который сплёвывал кровью.
- Женщин надо увезти, - продолжал кричать Тарон и, держа за руку Ранду, побежалк Армин. – Ты уведёшь их, Микас!
- Почему я? – спросил я, посмотрев на Давуда и Арсена, которые усердно кого-тозабивали ногами.
Тарон одной рукой держал Ранду, а другой Армин. Подойдя с девушками, он кивнулмне, и мы направились к Шеме. Схватив жену за руку, мы побежали к полиции.Резко Тарон затормозил. Развернувшись, я увидел Армена, который схватил Арминза локоть и начал выдёргивать из рук Тарона.
- Ты иди к пацанам, я отведу её домой! – крикнул Тарон Армену, стараясь неотпускать руку Армин.
- Не надо! Она с ним не пойдёт! - недовольно выкрикнул Армен и дёрнул Армин ксебе.
Я не знаю, то ли вид этой агрессивной толпы, то ли просто я уже не мог видетьАрмена, но я отпустил руку Шемы и с разгону, заехал кулаком Армену в челюсть.Армин и Шема закричали.
- Разними их, Тарон! – крикнула Армин.
- Бесполезно. Пусть дерутся, а то не успокоятся, - сказал Тарон и, схвативАрмин, побежал с ней и Рандой вперёд.
Обернувшись и видя, что Шема не уходит, Тарон закричал:
- Пошли! Не стой там!

Подбежавшиек нам Арсен и Давуд тут же меня с Арменом разняли. Я толкал Давуда, пытаясьснова напасть на Армена, который что-то выкрикивал мне бранью, но из-за шума толпыя его не слышал. Выхватив из рук Давуда дубинку, я заехал ею по челюсти Армена.Парень тут же упал на колени, схватившись руками за лицо.
- Ты сдурел?! – крикнул Давуд, схватив меня за руки и пытаясь вырвать биту.
Это увидела и Армин и, как сумасшедшая, закричав, побежала в нашу сторону.Армен не мог поднять с места, его шатало, а изо рта ручьём лилась кровь.Подбежав к брату, Армин упала перед ним на колени и стала рукой закрывать емулицо, пытаясь понять, что у него разбито. Арсен старался поднять Армена,который не мог придти в себя и терял равновесие. Армин встала и, подойдя комне, со всей силы ударила меня по лицу. Шема дёрнулась, чтобы подойти, но еёпотянул к себе Тарон. Я взглянул в заплаканные глаза Армин и ни с меньшей силойударил её по лицу. Схватившись за щеку, Армин заплакала и упала на колени.
- Убирайся, Микдад! – закричала Армин.
Давуд схватился за мои плечи, пытаясь меня оттянуть назад. Арсен кивнул головойребятам, чтобы они увели меня и женщин, а сам старался поднять Армена и Армин.Тарон с Рандой и Шемой пошли вперёд, а я с Давудом за ними. Я постоянно смотрелназад, наблюдая, как Армин помогала брату подняться и идти.
- Смотри вперёд! – кричал мне на ухо Давуд, пытаясь развернуть мою голову.
- Она ударила меня….
- Не вспоминай это, нам нужно выйти отсюда.
- Ты видел? Она посмела ударить меня.
- Забудь!
Как парни расталкивали толпу, как прорывались сквозь лапы полиции, я уже недумал. Меня поедала такая обида, что я даже не замечал, как мы постепенноотдалялись от шумного места.

Глава 12. Билет домой.

Я лежал в спальне и смотрел на потолок. По дому носились дети. Брат о чём-тоговорил с женой в зале, а Шема на кухне готовила кушать. Мне уже не хотелосьнавещать дядю, прощаться с друзьями, мне хотелось быстрее взять жену с детьми иулететь. Дверь в мою спальню приоткрылась, и вошёл брат. Сев на постель онвнимательно посмотрел на меня и поставил на мои колени тонкую тетрадку.
- Что это? – спросил я Мабрура.
- Открой.
Лениво схватив тетрадь, я поднёс её к лицу и открыл. Оттуда выпало пару бумаг.Посмотрев на них, я спросил:
- Ты купил билеты?

- Да. Всемнам. Сегодня вечером мы сходим к дяде, а ночью улетаем.
- Ясно, - ответил я и, отложив тетрадку в сторону, снова уставился на потолок.
- Шема всё переживает насчёт развода и ….
- Не будет развода, - прервал я брата.
- Вот как? Что ж…, я только рад этому.
В спальню вошла Шема. Брат тут же поднялся с места и, кивнув ей, вышел. Женасела на кровать и, посмотрев на билеты, спросила меня:
- Янаби сказала, что мы ночью улетим. Ты рад?
- Да. Только по друзьям скучать буду.
- Бурхан мне рассказывал, как ты его у обрыва поставил. Он теперь верит, чтосила Всевышнего его толкнула назад, - улыбаясь, рассказывала жена.
- А ты так не считаешь?
- Ну, мы взрослые, мы понимаем, что это всего лишь ветер был.
- В этом и прелесть детей, они видят истину в том, что взрослые так пытаютсяназвать очевидным.
- А…, а как там тот парень? С его лицом всё хорошо?
- Надеюсь, что нет. Когда Всевышний позволяет наказать зло, не жди, наказывай.
- Пророк велел, чтобы на зло, каждый мусульманин ответил своими плодами. Тем,чем он богат. Твоё богатство это доброта, но не гнев. Отвечай на зло добром,тогда ты заставишь врага сожалеть обо всём.
- Всё. Я не хочу ничего про них слышать.
- Хорошо, как скажешь.
Я весь день был как овощ. Жена с Мабруром и Янаби ещё долго обсуждали уличныебеспорядки. А вечером мы всей семьёй навестили дядю. Чувствовал он себя хорошо,так же как и выглядел. Так же в больницу пришёл Давуд с семьёй, Тарон со своейдевушкой и Арсен с Эдиком. Разговаривая с парнями в коридоре госпиталя, яподошёл к Эдику. Отойдя с ним от друзей, я спросил его:
- Надеюсь, зла ты на меня не держишь?
- Нет. Что было то в прошлом.
- Прошлое тревожить не стоит, я теперь на личном опыте убедился в этом.
Эдик улыбнулся мне и похлопал меня по плечу. Дети Эдика носились по палатевместе с нашими детьми и ребятишками Давуда. Брат и Янаби обнимали дядю и вслезах прощались с ним. Выйдя из больницы, мы все направились в ближайшее кафе,чтобы посидеть с друзьями ан прощание. Моя история на этом и заканчивается. Яне смог изменить прошлое, я чуть не испортил настоящее, старясь исправить своёбудущее. Я понял одно, надо любить то, что имеешь сейчас. Дорожить теми, ктосейчас с тобою рядом. Не рваться к недоступному, не идти на принципы, неспорить с семьёй. Я сидел за столом в кафе и крепко обнимал младшего сынаДавуда.

Это былединственный человечек, который на протяжении всего времени смотрел на меня и,пуская слюни, улыбался. Ребёнок с отсутствием гена зла. Мне его было жалко непотому, что он пришёл в этот мир больным, а потому, что он пришёл к тем, ктодоброту ценить не всегда умеют. Теперь я понимаю, почему некоторые моглиназвать его уродом, потому что людям дико, видеть полностью доброе существо.Добро - оно аномально для нас. Я целовал его сладкие щёчки и смотрел на своюжену. Жена, которая всё эта время не отступила от меня. Брат, который в своёвремя подставил меня, а потом сожалел. Сестра, которая всегда вмешивалась в моиотношения с женой и пыталась налаживать их. Друзья, которые в трудную минутувсегда помогали. Я сидел и просто наблюдал за всеми. Чтобы ни было, семьюбросать нельзя. Не сегодня, так завтра ты об этом обязательно пожалеешь. Дажеесли в твоей семье есть не любимая жена или брат, который способен ради честисемьи наврать тебе. Иногда враньё, способно сделать нашу жизнь лучше, чемправда, которая погубит нас. А что насчёт моей любимой? Я не могу сказать, чторазлюбил её. Я любил, люблю и с любовью к ней этот мир покину. Но тот удар, чтоона мне нанесла.... Тот день, когда я её ударил, словно что-то вдребезгиразбило нас. Что? Снова наши братья. Только если мой брат и отошёл в сторону,то её, всё ещё боролся за её честь. Пришло время, когда я стоял в аэропорту ипопрощался с Давудом, крепко обнимая его.
- Имана поцелуй от меня. Я его обожаю.
- Мы обязательно с семьёй прилетим к вам. Только тоже пообещай мне кое-что.
- Что? – спросил я друга, улыбнувшись ему.
- Поцелуй в самолёте крепко свою жену. Знаю, сейчас кривляться будешь, ноиногда безобидный поцелуй способен убрать стены обиды в отношениях.
- Хорошо, родной. На связи.
- Давай, ахи.
Пожав руки Давуду, я с братом, жёнами и детьми направился к месту регистрации.Уже сидя на борту самолёта, я смотрел на Шему, которая вытирала руки влажнойсалфеткой. С другой стороны от меня сидел Бурхан и, катая машину по своей ноге,сказал мне:
- Пап, а знаешь, мне Белла эту машинку подарила.
- Белла? Это дочка дяди Эдика?
- Да. Подарила и сказала, что желает, чтобы моя нога быстрее вылечилась.
Я посмотрел на Бурхана и улыбнулся ему. Обняв его голову и поцеловав в щёку, япрошептал:
- Если вдруг, надумаешь жениться на этой Белле, скажешь мне.
Сын засмеялся в голос и закрыл руками рот. Шема втянула свою шею и, с улыбкойсмотря на нас, спросила:
- Что такое? Чего он так смеётся?
- Ничего. У нас тут свои секреты.
- Даже мне не расскажите?
- Это мужские секреты, - сказал я, моргнув сыну, который всё ещё закрывалруками свой рот.
Нагнувшись к Шеме, я поцеловал её лоб и посмотрел на неё. Жена тут жерасплылась в улыбке и, погладив мою бородку, положила голову мне на грудь.